Анатолий Подшивалов - Наблюдатель

28 сентября 1898 г., Санкт-Петербург.

Только уехал Сандро, которому я отдал для Мишкина образцы оболочки дирижабля, как приехал Христо. Малаша с дочкой кинулись встречать мужа, потом и мы с Ванькой появились. Да, Ванька-разбойник стал похож на какого-то Гавроша, надо обновить ему гардеробчик, а то ботинки уже «каши просят». Можно, конечно, отдать их сапожнику на починку, что и сделаем, — все будет в чем по улицам гонять, но на выход надо покупать новые. Христо был просто красавец — герой с орденом Святого Георгия на груди. Получить такой золотой крестик с белым эмалевым крестом и финифтяным медальоном, где Святой Георгий поражает змия — мечта любого офицера, недаром молодые поручики и штабс-капитаны лезут в пекло за такой наградой (а ведь посмертно в это время в Российской Империи не награждают, так что — убьют и с концами). Выпили за Георгиевского кавалера и есаула — Министр и погоны вручил и царские указы на орден и чин. А вот у меня нет указа на чин действительного тайного советника — только было упомянуто об этом в распоряжении государя в дневниках попаданца и мундир был сшит МИДовским портным. Кстати, Христо передал, что моя аудиенция у Ванновского перенесена на вторую половину дня понедельника.

Что же, подготовлюсь получше к возможным вопросам, почитаю газеты, мне как-то неловко говорить о потере памяти, я уже выработал тактику — стараюсь дать больше выговориться собеседнику и узнать побольше информации. С Сандро так и прокатило, благо, много информации о разговорах с ним было в дневниках «попаданца», да и Мария Федоровна вроде ничего не заметила, но она расстроилась из-за воспоминаний о муже и быстро ушла. А с Сандро мы часа три в разговорах провели о его чудесном линкоре, но я больше слушал, ведь кроме картинки в дневнике у меня особенно никакой информации и не было. А так от адмирала я узнал массу технических характеристик, вроде техническое задание я ему подсказал, вот был бы конфуз, если бы он сразу мне задал вопрос с конкретными цифрами — ну тогда бы пришлось «колоться» и говорить «вот здесь помню, а здесь не помню»[1], и признаваться в частичной потере памяти. А это патология и можно ли после этого иметь дело с больным человеком, это тот еще вопрос?

После ужина поговорили с Христо наедине. Как я и предполагал, Министр предложил ему вновь пойти на службу, а когда Христо задал вопрос, в чем она будет заключаться, выяснилось, что Ванновский пока и сам не знает круг его обязанностей. Дело в том, что новый начальник Главного Штаба генерал Куропаткин, реорганизовавший[2] разведочный отдел, где во время Корейского конфликта служил Христо и его люди, напрочь отказался от каких либо агентурно-диверсионных операций за рубежом и вряд ли Куропаткин изменит эту точку зрения, это ведь его мысль, а он весьма самолюбив. По мнению нового начальника ГШ, разведочный отдел должен легально собирать информацию из открытых источников, не заниматься никакими подкупами иностранных служащих, да и вообще, подданных, а пользоваться лишь донесениями военных агентов при посольствах (потом их стали называть на французский манер военными атташе) и публикациями в местной печати.

Впрочем, и там было достаточно информации для анализа, в это время фабриканты оружия, вообще, не то, чтобы хранили в секрете информацию о новых образцах, а активно рекламировали ее в поиске покупателей, облегчая жизнь военным агентам. Вот как раз с Японией это не проходило, тут и знание языка сказывалась и общая настроенность населения против гайдзинов-иностранцев и официальный запрет что либо сообщать и печатать на военную тему. Поэтому русский агент просто аккуратно переписывал отчеты своего приятеля — французского атташе, а тому японцы подсовывали откровенную дезинформацию через подкупленного французом японского офицера Генерального Штаба (на самом деле, действовавшего по указанию своего начальства). Поэтому реальная численность армии Японии была оценена в пять раз ниже возможной численности при мобилизации, а ее подготовка описывалась в уничижительном тоне. Надо думать, что подобная информация, а на самом деле, дезинформация, прошла и по Морскому министерству.

В то же время японская разведка, возглавляемая военным атташе полковником Акаси, создала обширную шпионскую сеть, главным образом в Петербурге и Москве. Полиция передала Ванновскому доклад о том, что Акаси активно сотрудничает с набирающими силу русскими социалистами. Охранное отделение полиции (Отделение по сохранению общественного порядка и безопасности МВД) передало государю доклад о проведенном 1 марта 1898 г в Минске съезда так называемой РСДРП[3], после чего через несколько недель все девять участников съезда были арестованы. Набирает силу и более опасное течение, воплотившее многое от народнических организаций, в том числе их боевых групп, так называемые социалисты-революционеры.

Первая ячейка эсеров была организована неким Аргуновым в Саратове еще в 1891 г, но, к настоящему времени группы эсеров есть во всех крупных городах России[4], они выпустили свою программу, именно они обещали поквитаться с царем за Ходынку, а с Алексеем Александровичем — за полторы тысячи матросов, оставшихся на дне Желтого моря после авантюры Наместника. Доклад был направлен руководству Корпуса жандармов, Военным и Морским министрами для того, чтобы они организовали противодействие крамоле в армии и на флоте. Охранка считает, что эсеры налаживают работу с младшими офицерами и солдатами, поэтому может иметь место как индивидуальный террор, или действия малых групп военнослужащих, так и выступления с оружием в руках целых частей. Кроме того, полковник Акаси обещал эсерам финансовую поддержку и два парохода с оружием, если они устроят мятеж в случае войны России и Японии[5]. То есть, генерал Ванновский надеялся, что есаул Ибрагимов возглавит в рамках Военного министерства что-то вроде своего «охранного отделения», но Христо, сославшись на отнимающиеся временами ноги и плохое самочувствие — последствия отравления неизвестным ядом, вновь попросил отставки и был переведен в запас 1 разряда, то есть, призывался в случае войны. Неудобство было в том, что, в отличие от 2 разряда, периодически, раз в год или два (как позовут) надо было проходить врачебную комиссию, но Христо надеялся с ними договориться.

Христо сказал мне, что существующее дело его больше привлекает, чем гоняться за какими-то бунтовщиками, о которых он и понятия не имеет. Вот если бы ему предложили за конкретное вознаграждение кого-то из них выкрасть или ликвидировать — вот тогда это его бы устроило, как устроило бы и его людей, которые не захотят работать за какие-то абстрактные «плюшки» — лычки на погонах и медальки. Кстати, сказал, что заехал на телеграф, телеграммы от агентов из Франции пока нет.