Анатолий Подшивалов - Наблюдатель

Христо привез свежие газеты, в которых было опубликована информация о Договоре между Императором Всероссийским и королевой Мин о взаимной поддержке и помощи. Прочитав его, я понял, что королева переиграла Ники и российский МИД, возглавляемый уже вторым после знакомого мне старины Гирса. Министра иностранных дел Гирса в 1895 г. сменил князь Лобанов-Ростовский, а после него сейчас рулит внешней политикой граф Михаил Николаевич Муравьев, активный сторонник продвижения России на Восток. Вместе с князем Ники активно обрабатывали в этом направлении мой старый знакомец, отставной ротмистр, ставший уже действительным статским советником (а чуть позже назначенный царем статс-секретарем) Безобразов и ставленник Наместника Алексея Александровича и адмирала Алексеева капитан I ранга (будущий адмирал) Абаза. Понятно, что они втроем уши прожужжали Николаю о важности союза с Кореей и войны с Японией, надо только сил собрать и ударить первыми. Адмирал Алексеев хоть сейчас был готов возглавить поход[6] на Сасебо — главную базу ВМФ Японии, или Нагасаки, крупный порт, куда еще недавно уходила на зимовку из Владивостока русская эскадра.

Так что, подобные заявления своих военачальников и дипломатов, вкупе с информацией (а на самом деле дезинформацией) о состоянии вооруженных сил Японии, убедили недалекого Ники использовать корейский плацдарм, а для этого сделать все, чтобы задобрить королеву — все ее просьбы-требования были выполнены. В Мозампо наращивается русская группировка, русские инструкторы обучают корейцев и Россия поставляет им оружие. Прямо в газете это не было написано, но явно прочитывалось «между строк», поэтому Япония уже заявила протест, ведь с их точки зрения Мин была нелегитимной правительницей и вождем бунтовщиков. Японский посол вручил Муравьеву ноту, в которой возложил всю ответственность за раздувание конфликта на Россию.

Еще Христо узнал адрес отставного генерала Зернова. Герой войны жил в Купчино (это Царскосельское направление, недалеко от города) и я решил его навестить в воскресенье. Ибрагим принес ограненный им бриллиант, для изготовления которого я чуть раньше дал ему необработанный алмаз. Теперь камень блестел, преломляя электрический свет многочисленными отполированными гранями и прямо сыпал разноцветными искрами. Решил показать работу парня ювелиру и спросить его о цене.

На следующий день мы с Ибрагимом поехали за покупками. Сначала приодели Ваньку. В это время для мальчиков-дошкольников из состоятельных семей не было хорошей детской одежды. То есть, она была и из хороших и дорогих тканей, но, либо выглядела «по-девчоночьи» как выразился мой сын, а именно какие-то короткие штанишки с чулками, короткие курточки с кружевными жабо и черт знает чем, в общем романтический прикид на радость маме, либо просто копировало в уменьшенном виде сюртуки и брюки взрослых дядей, из-за чего дети походили на взрослых лилипутов. С большим трудом нашли английскую тройку, в общем-то, не совсем взрослого вида, так сказать, на юного джентльмена. Стоила она как на взрослого джентльмена («привозной товар-с»), но Ванька не был категорически против нее, а это было главное.

Спортивной одежды для детей не было вовсе, хотя для гимназистов предлагались «гимнастические шаровары и рубахи», но на рост в два раза больше Ванькиного. Видимо, придется сшить на заказ, тем более, что крой без особых изысков, это не английский пиджак построить. С обувью было легче — купили две пары крепких ботинок на толстой подошве с прошитым вощеной нитью рантом, да еще укрепленной деревянными гвоздиками снизу. Деревянные — это лучше, не будут проводниками холода как медные. Теплое пальто у него было еще из Лондона, купленное вместе с шапкой добрым дядей Христо, у папы в то время ни копья в кармане не водилось. Большим открытием для меня стало то, что Ваня по слогам, но мог читать вывески. Именно он прочитал «Товары для взрослых и детей». Спросил сына, как же он выучился? Оказывается, он хорошо запоминал буквы, которые мы с ним учили, а потом еще Малаша принесла ему букварь, по которому безуспешно пыталась выучить читать Ибрагима. Он изучил букварь и понял, что может сам разобрать подписи на лубочных картинках про войну. Малаша так этому поразилась, что вечером испекла для него любимую Ванькой сладкую творожную ватрушку с изюмом. А я и не обратил вчера на это внимание, быстро поужинав и поднявшись с Христо наверх обсуждать наши дела. И вот теперь выяснилось, что Ваня читает! Вот тебе и воспитанник швейцарского приюта для умственно отсталых детей. Может быть у них остальные дети, которые считаются нормальными, рождаются прямо в академической мантии и с квадратной шапочкой на голове? Видели мы этих сопливых академиков, замученных недостатком йода в пище…. Предупреждал же Андрей Андреевич бестолковую тетку Лизхен (а еще врач по диплому, Цюрихского университета, ха-ха), давай приемной дочери морскую рыбу и морепродукты, так нет, та вбила ее в кретинизм «здоровой швейцарской молочной диетой».

Рвение к знаниям должно быть поощрено! Пошли в игрушечный отдел и там стал выяснять у сына, что ему купить. Деревянные лошадки, ружья и сабли его не прельстили, а вот оловянных солдатиков он рассматривал с интересом. Их был довольно большой выбор, тем более, что, в отличие от красномундирных британцев, купленных в Лондоне, эти были раскрашены в цвета российской армии, была и конница и пехота и даже миниатюрные пушки. Накупили всего на полсотни рублей, все же штучная работа, поэтому недешево. Нам упаковали оловянную армию в красивую большую коробку и приказчик отнес ее в нашу коляску. Когда вышли на улицу, увидел антикварную лавочку с надписью «Торговля старыми монетами» и решили мы с Ваней глянуть на эти самые монеты. В лавке никого из посетителей не было и сухонький старичок-антиквар, хозяин лавки, лично стал нам показывать монеты. Оказалось, что у меня в памяти хранится нумизматический багаж знаний Андрея Андреевича (видимо, глубоко «попаданец» его запихнул на «чердачок», раз немец-гальванист не добрался). В дневниках упоминалось, что Андрей Андреевич интересовался нумизматикой и фалеристикой, но коллекцию распродал, когда потребовались деньги на лечение. И вот теперь эти знания и, в какой-то степени, видимо, азарт коллекционера, проснулись во мне.

Я стал объяснять Ване про первые серебряные монеты царя Петра, отчеканенные по европейскому образцу, тем более что в лавке была редкостная полтина, отчеканенная штемпелем работы гравера Андреева, с плоскостным примитивным портретом Петра в виде безусого юноши (хотя Петр уже воевал под Азовом и был вполне крепким молодым мужчиной), но вот отличное свеженькое состояние монеты натолкнуло меня на мысль, что это новодел[7], сделанный в количестве около полусотни примерно в это время, в конце XIX века хранителем нумизматической коллекции Эрмитажа Юлием Иверсеном, о чем я прямо спросил антиквара, приведя его в большое смятение. Он ничего не знал о новоделе, видимо я «заложил» Иверсена, так как со стороны последнего это было явное должностное преступление — воспользовался служебным положением и использовал старый штемпель, как потом он объяснял, «для друзей». Решив «соскочить» с неудобной темы, поинтересовался, сколько стоит отлично сохранившийся серебряный рубль Иоанна Антоновича. За хранение такой монеты при Елизавете Петровне, сместившей императора-младенца, полагалось наказание кнутом даже для дворян (тех просто лишали дворянство и ссылали как клевретов Иоанна). Те, у кого были монеты «известного принца», даже имя которого нельзя было произнести вслух, должны были обменивать их на монеты Елизаветы под страхом наказания и ссылки. Поэтому монеты Иоанна встречаются только потерянные и сохранившиеся в кладах или спрятанные. Эта же явно хранилась не в земле, видимо, кладовая[8] домашнего хранения.