Анатолий Подшивалов - Наблюдатель

Мы еще постояли, потом замерзли и пошли в дом. Утром, едва рассвело, позавтракали и, провожаемые Олегом и Натальей, поехали домой. Перед расставанием Олег подошел ко мне и сказал:

— Александр, я тут ночью много думал над твоим предложением. Позволь я отвечу тебе через месяц — хочу связаться с тремя уцелевшими мехводами, вдруг кто согласится работать на машине, двое из них петербуржцы и тоже в запасе, третий остался на Ржевском полигоне унтером служить, но сроки уже выслужил, так что может и в отставку подать. Организуем товарищество по обработке земли. Я еще хочу связаться с владельцами крупных участков и поместий неподалеку — нужны ли им такие услуги и сколько они готовы платить. Вот когда все цифры у меня в руках будут, я тебе и отвечу.

[1] «фраза из к/ф «Джентльмены удачи» — всплывшее из подсознания наследие Андрея Андреевича, так же как и современные словечки главного героя.

[2] В реальной истории «разведочный отдел» был впервые организован именно Куропаткиным, но, естественно, диверсионными операциями не занимался.

[3] Российская Социал-Демократическая рабочая партия, социал демократы, меньшая (а вовсе не большая по количеству рядовых партийцев) леворадикальная часть которых стала потом большевиками — на 2 съезде РСЛРП в 1902 г. у них было большинство в ЦК и партия раскололась.

[4] Данные соответствуют реальной истории, до объединения в партию эсеров еще 3 года, но в альтернативной действительности это может случиться быстрее — по крайней мере, чтобы посчитаться с «кровавыми тиранами».

[5] Так и было в реальной истории — один пароход предназначался кавказским националистам, дошел до места назначения, но абреки, получив оружие, вовсе не горели идти воевать с царскими войсками. Второй пароход — «Джон Графтон», сел на камни у финского берега и, после того, как жандармы увидели новенькие винтовки и револьверы в руках финских рыбаков, все оружие было конфисковано.

[6] В реальной истории за два дня до нападения японцев Алексеев вывел порт-артурскую эскадру в море (японцы вообразили, что он пойдет на Сасебо). Кстати, именно поэтому, вернувшаяся с учебных стрельб русская эскадра осталась на внешнем рейде, а вовсе не по глупости адмирала Старка — он просто ждал приказ идти на Японию.

[7] Новодел — монета, вновь отчеканенная старым штемпелем, в отличие от копии — монеты, сделанной новорезаным штемпелем. Если это делается с целью обмана, то тогда это фальшивка.

[8] КлАдовая — хранившаяся в составе клада (нумизматический термин), к кладовке термин отношение имеет опосредованное, только если клад хранился в этой кладовке. А так, клады встречаются в земле, земляной засыпке чердаков, в тайниках мебели, замурованные в стенах, печах и т. д.

[9] Коллекционеры-авторы первых каталогов-ценников русских монет, вышедших в начале ХХ века, Петров оценивал рубль Иоанна Антоновича в 8 рублей, а Ильин — в 30 рублей, то есть, антиквар продал его по верхней планке.

[10] Брат Сандро, выдающийся русский нумизмат, оставивший описание «Корпуса русских монет». Его обширная личная коллекция всех разновидностей русских императорских монет, завещанная еще при жизни Русскому музею, после революции была растащена, но кое-что успели вернуть жене Великого князя, в частности, экземпляр Константиновского рубля. Расстрелян в Петропавловской крепости.

[11] Волованы (встречается и как валованы, что тоже правильно) — в это время выпечка в виде башенки из слоеного теста внутрь которой кладут начинку.

[12] Мелкопорубленное филе рыбы заворачивают в ее же «шкурку» без чешуи и отваривают в бульоне, получается большая рубленая рыбная котлета.

[13] Десерт из сливок, взбитых с белками яиц, манной крупой, ванилью и измельченными миндальными орехами.

[14] Пенсия генерала, произведенного из полковников перед увольнением в отставку, даже не командира бригады, вряд ли превышала полторы тысячи рублей в год базового жалованья, плюс доплата за орден Св. Георгия 150 руб и полученное в бою серьезное увечье около 350 рублей в год, то есть, всего около двух тысяч в год. Никаких столовых, квартирных и прочих доплат, даже герою они не положены — платят за крест и всё. Это в следующем 1899 г жалованье увеличат процентов на тридцать, а значит и пенсион вырастет. А то генерал Ванновский говорил царю: «У меня субалтерны меньше приказчиков в лавках получают».

3 октября 1898 г., понедельник, Санкт-Петербург.

Поехал рано, чтобы успеть на прием к Ванновскому[1]. С утра зарядил унылый питерский дождичек, Ибрагим поднял кожаный верх коляски, но и туда задувало, а вместе с ветром летели мелкие дождевые капли. Ванька дремал под дождевиком, свернувшись калачиком на сиденье и положив головенку мне на колени. Я тихонько перебирал его черные вьющиеся волосы и гладил сына по голове. Наверно, у его матери были такие же красивые волосы и мне внезапно стало так грустно, что на глаза навернулись слезы, но, может быть, это был всего лишь осенний дождь.

На это раз мы выбрались на проселок без проблем, так как Олег начертил схему, по которой надо было ехать, указав приметные ориентиры, вроде «поворот налево у большой березы» и «после каменного дома с колоннами (а есть здесь и такие) повернуть направо и ехать прямо три версты до пригорка с которого видно Царскосельское шоссе». Ну а потом оттряслись свое положенное по этому шоссе, которое должно было быть лучшим в России и въехали в город. К этому времени дождь кончился и даже стало временами проглядывать солнце.

Город уже проснулся и чиновники спешили в присутственные места, движение было довольно интенсивным, а ехать на Васильевский пришлось через весь город, так что местами мы еле плелись и появились у Христо только в начале двенадцатого. Велев Ибрагиму быстро переодеться в сухое и выпить горячего чаю (парень ответил, что вот только лошадей обиходит и сразу сделает, как я велел), я попросил Малашу приготовить мне ванну и поставить самовар. Мундир с орденами был готов еще вчера. Попили чаю, рассказал им про житьё генерала-бронеходчика. Христо слышал о Зернове, но знаком с ним не был, солдаты говорили, что он знающий и дельный командир. Попили чаю и Христо отвез меня в Министерство, пожалев промокшего Ибрагима, потом они с Малашей поедут на рынок за продуктами.

У Ванновского немного подождал в приемной, наконец, адъютант пригласил меня к генералу. Отрапортовал, что прибыл после побега из частной тюрьмы. Представил все так, что мои родственники сговорились похитить мои деньги и заключили меня в подпольную тюрьму, замаскированную под лечебницу, где я подвергался пыткам и гипнотическому воздействию, с целью узнать номера моих счетов. Потом инсценировали мою смерть: когда выяснили, что больше у меня ничего нет, то решили убить. Мой телохранитель Христо Ибрагимов, тот самый, что был здесь вчера, помог мне и моему сыну бежать и после долгих скитаний мы, наконец, на Родине.