Анатолий Подшивалов - Наблюдатель

— Пока не закончились мои тяжбы я, если не возражаете, поживу здесь, а как только получу пенсию и бумаги об отставке, могу и съехать, как скажете.

— Хозяин, — ответил Христо, — мой дом — ваш дом, а вам благодарен за все и все мое — ваше. Так что, живите сколько хотите, а за приглашение — спасибо, ближе к лету, наверно и правда, переберемся в Крым, детям там лучше будет.

Потом Иван стал по букварю учить читать Машу, дочку Христо, заодно потребляя плюшки, напеченные Малашей.

Мы с Христо прошли в мою светелку и я рассказал отставному есаулу о том что вчера заходил в ювелирную лавку и показал два бриллианта, ограненный Ибрагимом и бриллиант покрупнее, ограненный Исааком. Посмотрев оба камня, ювелир сказал, что один огранен мастером, причем очень хорошим мастером, а другой — подмастерьем, который явно учится у этого мастера, но не все у него пока получается. Спросил, в чем изъяны и получил ответ, что оси огранки несоосны, гуляют, из-за чего камень играет хуже, хотя сам стиль огранки очень интересный, раньше он такого не видел.

Вывод: Ибрагиму еще рано самостоятельно гранить бриллианты, пусть на хрустале упражняется, делает бижутерию для купчих. Тут он может и лавочку открыть, где продавать недорогие украшения. Жаль, у меня были далеко идущие планы на ювелирный заводик: организовать огранку алмазов по харарской схеме и «забить баки» Де Бирсу.

— Хозяин, я и сам хотел поговорить про Ибрагима. Вы же видите, что язык и грамоту он учить не хочет, крещение принять — ни в какую. Я тут выяснил, что он синагогу посещает и хочет вообще к своим прибиться, мы для него все равно чужие. Он мне рассказал, что познакомился с петербургскими сионистами[6] и им нужны здоровые молодые мужчины, умеющие обращаться с винтовкой и мотыгой. Русское правительство не препятствует их выезду, наоборот, поощряет — все лучше, чтобы уехали, чем иметь здесь потенциальных боевиков «Бунда»[7]. Деньги на переселение идут от одного из богатейших людей в России — Горация Гинцбурга, и наш Ибрагим встречался с его представителем и заявил, что ему известно место, где зарыты сокровища Харарской синагоги и богатых евреев Харара, погибших при штурме города. Он сказал, что дал клятву своему мастеру-ктитору синагоги, что передаст эти сокровища на строительство новой синагоги. После этого его принял сам барон Гинцбург и обещал оказать помощь и организовать экспедицию в Харар.

— Христо, а Ибрагим, то есть Авраам, с тобой посоветовался? Эта экспедиция — гиблое дело, там же война, хоть две сотни вооруженных евреев посылай, а против тамошних кочевников они не выстоят. Да что тебе рассказывать, ты сам все лучше меня знаешь!

— В том-то и дело, хозяин, что этот дурачок, меня не спросив, все сразу в своей синагоге и выложил. Теперь там только глухой и немой не знают, что отправляется экспедиция за несметными сокровищами. А что касается Авраама, так у него ума хватило и меня туда приплести, но я Гинцбургу сразу сказал, что я и мои люди будут работать только за половину сокровищ. Ты бы видел, как ему рожу перекосило, он еще торговаться вздумал, что мол, там все спокойно и против такой силы никто не выступит — он им пулемет еще обещал купить, поэтому может дать только три процента. Так я ему объяснил, что кочевники сделают с его людьми и предложил самому барону возглавить поход, раз все так просто.

— Христо, поговори еще раз с Авраамом, ты же ему как отец, уговори парня хотя бы на то, чтобы не шел он с экспедицией, пусть им план на бумаге нарисует, а еще лучше сделать так, чтобы они ничего не нашли и вернулись, а потом пусть он сам, когда постарше станет, в мирное время достанет сокровища и строит свою синагогу.

— Хозяин, я ему уже все сказал, а он мне в ответ, что, мол, я ему никакой не отец, рав объяснил, что отцом иудея может быть только иудей, посещающий синагогу, чтущий Тору, соблюдающий Кашрут и Шабат. Так что Авраам собирается ехать с экспедицией, он, говорит, клятву дал.

Спросил Христо, как же в таком случае с армейским призывом и с чертой оседлости — как только Авраам объявит, что он иудей, его тут же же выпрут из Петербурга. Христо ответил, что у Гинцбурга все куплено: иудеи вообще подлежат призыву в самую последнюю очередь, а по поводу пресловутой черты — на переселенцев есть бумага, что они могут собираться перед посадкой на пароход в Петербурге. Но отправляться экспедиция будет из Одессы, где-то через месяц, так как, к тому времени в Финском заливе уже льдины могут плавать. Видно было что, Христо обиделся на своего приемного сына, он ведь никогда не делал различия между Авраамом и своей дочерью: оба были одинаково обихожены и накормлены, обоим уделялось внимание, а теперь вот как: «Ты, папаша не иудей, значит вовсе и не папаша».

Сегодня принесли приглашение на аудиенцию к Министру иностранных дел на 10 00, 17 октября, форма одежды — в дипломатическом мундире.

Несколько дней до аудиенции проработал в публичной библиотеке, наконец, получил разрешение на доступ ко всем иностранным источникам. Проглядывая заголовки (на это моих знаний английского хватило, тем более, что стал заниматься с преподавателем) американских газет двухлетней давности, посвященные началу золотой лихорадки на Клондайке, наткнулся на информацию о Толстопятове. Оказывается кто-то перевел его фамилию как «Толстой пятый», то есть «пятый граф Толстой». Обычно, в Старом свете, такие дети аристократов не наследуют майорат и титул и устремляются искать счастья по свету, тем более его прозвище среди старателей было как раз «Граф» (он же абиссинский граф по бумагам — сам же ему свидетельство на титул выдал). Вот и корреспондент «Сан-Франциско сан», сиречь «Солнце Сан-Франциско», а также «Нью Йорк Геральд трибьюн» посчитали его родственником Льва Толстого. Отдал статьи в перевод и мне перевели (естественно, за денюжку), что два года назад «Граф» привел в порт Сан-Франциско судно с тонной золота на борту, с чего и началась «золотая лихорадка» на Клондайке..

Заказал просмотр газет штатному переводчику библиотеки с просьбой найти информацию по Толстому-золотоискателю. Кое-что «нарыли» — «Толстой» теперь владелец компании «Клондайк голденфилд», занимается золотодобычей и снабжает золотоискателей снаряжением и продуктами, что приносит доход больше, чем мытье золота. Личное состояние «Графа» оценивается от десяти до пятнадцати миллионов долларов (в рублях это в два раза больше). Лев Толстой публично отрекся от такого «родственника», но нашего «Графа» это не смутило — он ответил в прессе, что это прозвище дали ему старатели и журналисты, сам он никогда себя родственником графов Толстых не называл, он человек богатый и не нуждается в родстве с какими-то малоимущими русскими аристократами, пусть и достаточно известными. В тот же день я написал письмо на имя владельца компании и отправил с указанием своего обратного адреса.