Иван Оченков - Государево дело [litres]

– Пока ничего. Как только наступит лето, отправлю в Мангазею большой отряд с опытными воеводами и дьяками. Пусть разберутся на месте, а до той поры буду сочувственно внимать жалобам англичан.

– Вы не склонны преувеличивать значение Барлоу?

– Дело не в этом. Просто стабильный путь по Волге в Персию сейчас для Московской компании куда важнее, чем рискованная навигация в Обской губе.

– Вы уверены?

– Вполне.

– Что же, вам виднее, – не стала спорить Катарина. – Если никаких дел больше нет, то я с вашего позволения удалюсь.

– Не смею задерживать. Кстати, мне тоже пора идти.

Выйдя из палат, я спустился вниз, где было устроено нечто вроде кордегардии для охранявших Кремль стрельцов и прочих ратных людей, включая немцев из Мекленбургского полка. Они там складывали амуницию, отдыхали, ели, а также там можно было застать их командиров, с которыми мне требовалось переговорить. Конечно, с точки зрения субординации мне следовало вызвать их к себе и встретить в окружении бояр, но я предпочитаю обходиться без излишних свидетелей.

– Здравствуй, Кароль, – поприветствовал я вскочившего фон Гершова. – Что-то я тебя давно не видел!

– Прошу прощения, мой кайзер, – поклонился тот, – но дел так много, что я лишен счастья видеть вас и государыню так часто, как мне бы этого желалось!

– Вот и расскажи мне про эти дела. Что там с полком, который ты навербовал в Ростоке?

– Все очень хорошо, ваше величество! Ваши солдаты много и усердно занимаются и совсем скоро станут лучшими воинами, которых только можно вообразить.

– Так уж и лучшими? – хмыкнул незаметно подошедший к нам Пушкарев.

– Ты откуда взялся, варнак? – повернулся я к нему. – Я так с тобой заикой стану!

– Господь с тобой, милостивец! Я же тут день и ночь на страже твоей стою, глаз не смыкая.

Фон Гершов, услышав Анисима, не удержался от фырканья. В последнее время, а точнее, после возвращения Кароля из Мекленбурга они не слишком-то ладят. Похоже, стрелецкий голова рассчитывал, что тот так и останется в моих немецких владениях и, стало быть, подле меня станет посвободнее. А он возьми и вернись, так что в царской охране снова два центра силы – мекленбуржцы и стремянные стрельцы. Это не считая Михальского, но у него свои функции.

Лелик, к слову сказать, платит ему тем же и при случае старается подпустить командиру стремянных шпильку. Дескать, и строй они знают хуже, и с дисциплиной у них неважно. И вообще лучше немцев никого нет. Но это он зря. Анисим в интригах собаку съел и умеет подкузьмить в ответ так, что прямодушный померанец только изумленно качает головой в ответ.

– Если герр оберст [58] Herr Oberst – господин полковник ( нем .). постоянно находится в Кремле, то почему караулы несут службу так небрежно? – начал привычный наезд фон Гершов.

– Грех тебе такое говорить, Кароль Ульрихович, – елейным тоном отвечает ему Пушкарев. – Ты бы лучше за своими офицериками следил!

– Как это понимать?

– Да так и понимай. Я чаю, девки свейские и немецкие привезены для службы государыне нашей, а не для того, чтобы на них твои драбанты глаза мозолили.

– Это есть поклеп!

– Вот начнут у сенных девок животы расти, тогда узнаем, поклеп или нет.

– Хорош пререкаться, – махнул я рукой на спорщиков. – Нашли из-за чего! Давайте лучше о деле.

– О деле так о деле, – не стал спорить Пушкарев. – Спрошай, государь. Все как есть скажу, ничего не потаю!

– У тебя-то в полку хоть все в порядке?

– У меня, кормилец, твоею милостью все благополучно. Люди сыты, одеты, обуты и денно и нощно молят Бога за твое здравие!

– Ну и славно. А у рейтар? Кстати, где Никита? Я его с утра не видел, а стряпчих да стольников хоть не спрашивай – ничего не знают, дармоеды!

– Я тоже его не видел, мой кайзер! – отозвался фон Гершов. – Но он совсем недавно женился и…

– И еще вчера со своими холопами в Щербатовку ускакал, – перебил померанца Анисим.

– По сестре небось соскучился?

– Не ведаю.

– Ну и ладно, – вздохнул я. – Пусть его.

– Что-то ты, государь, невесел в последнее время?

– А чего мне радоваться? С одной стороны бояре, с другой Филарет, с третьей земцы. Да еще вы собачитесь постоянно. Уже бы война, что ли…

Вроде бы еще совсем недавно Тихий Дон был скован ледяным панцирем, а берега его покрыты белым покрывалом снега, но пригрело солнышко, и по могучей реке прошел ледоход, а следом растаяла и степь, обнажив первые еще робкие ростки зелени. Пройдет совсем немного времени, и она подсохнет, но пока копыта коней немногочисленных путешественников по самые бабки вязнут в грязи дорог. На главном минарете Азова протяжно заголосил муэдзин, призывая правоверных на молитву. Те, оставив свои дела, дружно направились в мечети, снимают на входе обувь, делают омовение. За всем этим хмуро наблюдают немногочисленные рабы. Азак [59] Азак – турецкое название Азова. – совсем небогатый город, и мало кто из местных жителей может похвастаться большим количеством невольников. Разве что турецкий паша Сенжван-ага имеет их более десятка, да еще татарские и ногайские мурзы приводят сюда полон, захваченный в набегах. Но большинство этих бедолаг быстро переправляют в Кафу [60] Кафа – современная Феодосия. на невольничий рынок, откуда перепродают в блистательный Стамбул или еще куда. Особенно ценятся молодые красивые женщины, которым предстоит украсить собой гаремы многочисленной османской знати, а может быть, и самого «повелителя вселенной» – всемилостивейшего падишаха Османа Второго. Хорошо платят и за искусных ремесленников, способных приносить своим трудом прибыль хозяину, а вот попавших в плен воинов, скорее всего, ждут галеры.

– Молиться пошли, – не отрывая глаза от подзорной трубы, сказал своим спутникам царский стольник Федор Панин.

– Это завсегда так, – беззаботно ответил ему лежащий рядом молодой казак Мишка Татаринов. – Хочешь не хочешь, а пять разов в день намаз соверши!

– Воинских людей мало видно.

– Как на приступ пойдем, все за сабли возьмутся. Азовцы – вояки справные, даром что басурмане.

– Татары?

– Всякие. Есть и татары с ногаями, а есть и черкассы вроде наших.

– Православные, что ли?

– Говорю же, всякие.

Панин прибыл на Дон еще зимой вместе с санным обозом, привезшим казакам царское жалованье, а вместе с ним сотня драгун, вроде как для охраны. Встретили их радостно, особенно Епифан Родилов, которого казаки недавно вновь выбрали войсковым атаманом. Хлеб, пороховое зелье, а самое главное – деньги значительно укрепили его положение, заставив недоброжелателей на время умолкнуть. Но что более важно, Панин и его люди олицетворяли царскую поддержку его честолюбивым замыслам, главным из которых было взятие Азова.