Сергей Зеленин - Под прикрытием

– …Кругом барака общежития набросаны кучи разного рода отбросов, распространяющие вонь – аж в глазах как от толчённого стекла режет и, тучи больно кусающихся мух! В сортир можно только вдвоём ходить: один «большую нужду» справляет, другой – его за уши иль волосы держит, чтоб тот не провалился в яму с дерьмом и кишащими в нём ядовитыми червями… Поэтому, «оправка» рабочих по малой нужде – происходит за углом, или прям около стен, аль прямо с крыльца. Ну а кто более культурен – тот отходит подальше и сцыт под окнами соседнего барака… Зайдя внутрь барака, рабочие не снимая обуви, ложатся на свои кровати: только разуешься – вмиг чоботы уведут!

Должен заметить, я не сочинял эти «страшилки», а всего лишь несколько преувеличивал – самую, что ни на есть малость… Были конечно и образцово-показательные рабочие общежития, но в подавляющем большинстве – именно так дела и обстояли.

Однако, продолжаю:

– Около железной печи сушатся вонючие портянки – которые специально не стирают и, на которые поэтому (хоть одно радует!) – никто не зарится. На полах слой грязи с ладонь толщиной, с дождевыми червями и опарышами – на рыбалку идут, прям с пола их и собирают горстями… Шкафов никаких нет, да и стащут из них – что не положь! По той же причине посуда и пища хранятся под подушками на кроватях. Другие вещи рабочих, а также лопаты, топоры и прочий рабочий инвентарь находятся под кроватями. Вешалок для одежды нет – всё на себе или под подушкой. Нет также столов, стульев, табуреток – жрут стоя, как лошади или же сидя на койках и подоконниках… Света нет, так как выделенный керосин всем бараком дружно пропивают – да и керосиновая лампа не имеет стекла. Матрацы и наволочки настолько грязны, что имеют вид «помойных тряпок», а сами кровати расставлены скученно и как попало – разве на стенах и потолке их нет. Стены не оштукатурены и не побелены, а в их щелях кишмя кишат вонючие азиатские клопы и дальневосточные волосатые тараканы…

Закончив, я невозмутимо подытожил, красноречивым взглядом смотря на климовскую «вторую половину».

– …Ну, а так в принципе – жить можно! Некоторые даже умудряются жениться и плодиться в таких условиях и, тогда одну койку в общежитие занимает целая семья. С детишками и, даже изредка бывает – с тёщами… Тестя – врать не буду, ни одного не видел. Так что, если «удачно» выдашь замуж дочерей – сможешь с одной из них сплавить свою…

Клим слушал раскрыв рот, а евойная баба всплакнула:

– Я для такой жизни их мучалась-рожала?!

– Да, цыц ты!

Та в рёв:

– Ах, мои кровиночки-деточки – лучше б я вас несмышлёнышами похоронила, да оплакала…

И с воем убежала в спальню, а сам хозяин сидел, как пыльным мешком оглушенный…

Надо сказать, что эта семейка была на чистоте просто помешанная. Двор-двором, на улице напротив ворот – пусть и овно кучами валяется (валялось до появления санитарной инспекции), а как суббота – вся женская половина избу скребёт, чистит, стирает – аж скрип да шорох до самих небес!

Добил не торопясь чай, поднимаюсь и иду к вешалке за шинелью не забыв попрощаться с хозяевами…

– Погодь! – останавливает меня Клим.

– Ну, погодю… Что хотел, то?

– Продай мне эти… Как их там… Свои механизмы.

Возвращаюсь, сажусь на табуретку напротив и заглядывая в просящие глаза, задаю простой как хозяйственное мыло вопрос:

– А на фига они тебе?

Тот, положив ладонь на сердце:

– Сынам моим – как раз по ним… Тутова много ума иль мастерства не надо – любой дурень справится. Тебе всё одно – игрушка, а им – на свой кусок хлеба заработать. Родная кровь как-никак – войди в положение, Серафим Фёдорович!

– Эге… А кто мне не так давно говорил: мол, «ерундой ты всякой занимаешься»… «Сидели, мол, в дерьме по уши и дальше так хотим – что ты нас из него за уши тащишь»?

– Да, я ж не так говорил! – наотрез отказывается от своих слов.

– Может и не так – но смысл тот же. Так, что ты меня сейчас просишь – «поповича контуженного»?

– Ну… Ты уж прости, дурака – может и ляпнул что по дурости своей, не подумавши… Так, что?

Заглядываю на дно пустой посуды:

– Ну, тогда давай ещё по стакану – коль разговор серьёзный пошёл.

Ожив в момент, кричит своей бабе:

– Мать! Хватит выть волчицей – тащи самовар!

Дождавшись чая, говорю прихлёбывая:

– Ну, хорошо – считай, что уговорил… Так, сказать по правде, медвежью услугу я тебе окажу, продав эти приспособы. Проклинать потом будешь!

Удивляется, широко раскрыв и выпучив и без того выпуклые глаза:

– Это ещё почему?

– Разбогатеешь ты и сыны твои, а у нас богатых не любят… Смекаешь?

– Думаешь?! Так ведь, этот – как его…? Сказал – «ОБОГАЩАЙТЕСЬ»!!!

– Кто сказал – Бухарин, что ли? «Коля-балаболка»?! Так он сказал и забыл, а на лесоповал поедешь ты! Да ещё и, сынов с собой прихватишь…

Долго молчим, наконец слышу знакомый до боли вопрос:

– Так, что ж делать, то?

– Как, что? Сухари сушить.

– Да, нет – я не про то… Куда б сынов моих определить.

Приближаюсь у нему в упор и заглядываю в его глаза суровым взором революционного трибунала:

– А другие как?

Озирается вокруг:

– Какие, «другие»?

– У других мужиков в Ульяновске сыновей нет, что ли?

Чешет голову… Потом спрашивает с недоумением:

– А почему я про чужих сыновей думать должен?

– А почему я про тебя думать должен и твоих балбесов? Кто ты для меня такой? Частник-кустарь – мелкий буржуй, эксплуатирующий труд своих домочадцев.

Насупившись, возражает:

– Я им кормилец, а не «ксплутатор»!

– Так и любой буржуй-капиталист – которых Советская власть в 17-ом под хвост мешалкой, тоже – «кормилец» для своих рабочих… Кормит он их – чтоб горбатиться на него могли. Да и дворянин-помещик – для своих безземельных крестьян-батраков, по большому счёту – кормилец. Скажешь, не так? Чем ты от них отличаешься, Клим?

Угрюмо молчит, затем:

– Значится, не желаешь мне помочь, Серафим Фёдорович?

– А как я тебе могу помочь, ежели ты сам того не желаешь? Как ты мне тогда говорил? «Нам и так хорошо…», да ещё пугал: «ты, дескать – доживи ещё». И, вот я дожил: просишь меня вытащить тебя и семейку твою из того дерьма – в котором тебе так нравится сидеть…

Сперва, он не въехал, что я от него хочу:

– Опять?! Какой, ты оказывается злопамятный… Ну, положим я не так говорил!

– Может и не говорил… Но думал!

Наконец, своим умом Клим доходит до конструктивного вопроса:

– А как я могу «сам себе помочь»?

– Побори свою мелкособственническую натуру, встань выше себя и посмотри на проблему с более высокой колокольни.

– Как это?

– Запомни: единоличник в будущем – НИКТО(!!!), разве на паперти стоять или сапоги на улице прохожим чистить. Я тебе показал не «механизм», а способ МАССОВОГО(!!!) производства. Самые умелые делают оснастку и инструмент, а остальные «жопорукие» МАССОВО(!!!) штампуют товары МАССОВОГО(!!!) спроса. Но, это не для тебя одного – даже с сыновьями, сватьями, братовьями и прочей роднёй. Износится мой инструмент и снова вы на жоп…пу сядете! Здесь нужны большие артели-коллективы, с миллионами рублей оборота – чтоб самим делать или закупать станки, оборудование, сырьё и завоёвывать рынки сбыта…