Геннадий Марченко - Второй шанс 3

— Надо же… Хорошо, я поговорю со Станиславом Иосифовичем на предмет вашей встречи. Вы пока будете у себя в Перми?

— В Пензе, — хмуро поправил я то ли случайно, то ли специально оговорившуюся Корн.

— Ах, извините, постоянно путаю Пермь с Пензой. Так, значит, вы никуда пока уезжать не собираетесь?

— В начале августа уезжаю на сборы с юношеской командой СССР по боксу, а потом мы летим в Грецию на первенство Европы.

— Вот как? И когда же вы собираетесь писать сценарий?

— Я его напишу до встречи с Ростоцким. Какой примерный хронометраж картины?

— Если бы не ваш голос, я бы подумала, что разговариваю с взрослым человеком… Вам точно 16 лет?

— Точно, — усмехнулся я.

— М-да, — задумчиво протянула она. — А что касается хронометража, то фильм планируется двухсерийным, продолжительность его, соответственно, составит около 180 минут.

— Спасибо, за неделю я успею написать сценарий.

— За неделю?! Вы уверены?

— Хотите пари?

— Вы ещё мне и пари предлагаете… Знаете, Максим, мне и самой уже хочется увидеть вас воочию. У вас есть ручка или карандаш под рукой? Запишите мой домашний номер… Как сценарий будет готов — сразу звоните. Я надеюсь, вы умеете держать свои обещания.

Положив трубку, я сходил в свою комнату за тетрадкой и переписал в неё телефон Корн, который изначально нацарапал лежащим всегда у телефона карандашом на дверном косяке ванной комнаты. Надо, что ли, сюда тетрадочку повесить, чтобы можно было записывать на бумаге, а не на косяках или — не дай бог мама увидит — на обоях.

Вернувшись в комнату, в который уже раз за последние дни взял в руки пластинку «Rock expansion», что в переводе означало «Рок-экспансия». Тот самый диск с молодыми венгерскими рокерами и моей, заимствованной у Кобейна песней «Heart-Shaped Box», о котором мне когда-то рассказывал Ковач. Полторы недели назад на почтамте я забрал пять авторских пластинок, одна из них с автографом была подарена Инга, одна — дяде Вите, три пока стояли на полке. Почти одновременно с пластинками на сберкнижку маме перечислили 435 рублей с уже вычтенными 13 процентами от изначальных пятисот. Вот так, по зёрнышку…

Что-то есть захотелось… Ещё ведь и не ужинал, с этими плотскими утехами было как-то не до еды. Да ещё этот звонок поднял настроение, а позитивные эмоции лично у меня способствуют здоровому аппетиту. Так что я прошёл на кухню, поставил на огонь чугунную, чёрную по бокам от окалины сковороду и прыснул на дно растительного масла. Порезал быстро головку репчатого лука, бросил в зашипевшее масло, чуть погодя туда же отправилась порезанная кружочками сарделька. Под занавес разбил два яйца, немного подумав, добавил третье. Чётные числа для покойников, а Бог — он Троицу любит.

Не успел выключить газ под сковородой, как мама подошла.

— Привет, а я тебе яичницу с лучком и сарделькой пожарил.

— Ой, спасибо, я как раз такая голодная! А сам-то ел что-нибудь? Да тебя накормлю и себе что-нибудь сооружу.

— Так ведь в холодильнике гороховая каша стоит…

— Я её, наверное, завтра поем, а сегодня вот такую же яичницу сделаю. Сейчас хлеб порежу.

Пока мама ела, я поделился с ней новостью про звонок из Москвы, что вполне ожидаемо вызвало у неё восторженные эмоции. Она тут же принялась вспоминать, как рыдала в кинотеатре над концовкой фильма «Белый Бим Чёрное ухо». А потом стала расхваливать моего «Сироту». В силу травмы одной рукой мне трудно было управляться с пишущей машинкой, и мама предложила набирать мою книгу у себя на работе, понадеявшись на то, что у меня более-менее разборчивый почерк. Подумав, я согласился, и вот теперь в моей комнате лежал результат её почти недельного труда, а мама пела дифирамбы, мол, она даже сама зачиталась. Впрочем, восторги эти я слышал с того первого дня, как она взялась перепечатывать мой роман.

— Мам, так сможешь отпроситься на пару дней? — прервал я её восторги.

— Не знаю, нужно хотя бы точно узнать, на какие числа.

— Ладно, как только уточню — сразу отпрашивайся.

Что-то в последние месяцы у меня столько связанных с Москвой дел появляется, что впору в столицу переселяться. Только вот где мы там жить будем? Мотаться по съёмным квартирам? Ну уж нет, мне как-то комфортнее в этой жить, да и Инга практически под боком. Да и за бабушкой приглядывать надо, она уже и так еле передвигается, впору к ней переселяться. А Москва никуда не убежит, какие наши годы! Вот когда заработаю на собственную квартиру в Первопрестольной, тогда и перееду туда. Кстати, каким макаром вообще можно приобрести провинциальному жителю своё жилье в столице? Мне кажется, наличие нужно суммы решает далеко не всё. А прописка? По идее можно было устроить фиктивный брак, в эти годы он обойдётся в несколько тысяч рубликов. Для меня не очень привлекательная идея, да и Инге она вряд ли придётся по вкусу.

Утром я её и позвонил, поинтересовался, как прошёл день рождения её мамы. Нина Андреевна просила передать большое спасибо за подарок, что Инга и делает. А я в свою очередь поделился новостью о вчерашнем звонке.

— Ты серьёзно?! Хотя что это я, вокруг тебя и с тобой так много всего происходит, что я уже ничему не удивляюсь. А если я замуж за тебя выйду, — добавила она, понизив голос почти до шёпота, — это же будет жизнь как на вулкане!

— Уж лучше на вулкане, чем в болоте, — хмыкнул я.

Далее я поделился с ней своими планами относительно написания сценария для киноленты и грядущей встречи с Ростоцким.

— Ой, как я тебе завидую, — вздохнула Инга. — Мне бы хоть одним глазком на него поглядеть.

— Да поехали, только вряд ли тебя родители опустят.

— Правда, возьмёшь? Как здорово… А если я их уговорю? Всё-таки и мама твоя едет.

— Тогда поедем вместе, я же пообещал.

Инга сумела сумела-таки уговорить родителей отпустить её со мной и моей мамой на пару дней в Москву. В следующий вторник, управившись всего за шесть дней, я дозвонился Корн и сказал, что сценарий готов.

— Прекрасно!

После чего сказала, что вскоре перезвонит, и действительно, телефон зазвонил минут через десять.

— Жду вас послезавтра в 14 часов на улице Эйзентштена-8, на проходной киностудии имени Максима Горького… Гм-м, ваш тёзка, кстати.

— Это символично, — хмыкнул я. — Ростоцкий будет?

— Будет, я только что с ним говорила.

Добираться до Москвы мы решили самолётом. Всяко лучше, чем всю ночь трястись в поезде. Да и тем же вечером будет возможность вернуться в Пензу.

Приземлились в «Быково» в 11 утра. Обратный рейс в семь вечера, так что спокойно успеваем заглянуть на киностудию и вернуться в аэропорт. Но перед этим я ещё хотел заскочить к Полевому.

Договорились с мамой и Ингой, что, пока я буду в редакции «Юности», они сидят неподалёку в кафетерии. Полевой, предупреждённый накануне звонком о моём приезде (вернее, прилёте), ждал меня в своём кабинете. Сразу же попросил секретаршу организовать чайку. Когда я одну папку положил ему на стол, он кивнул на вторую, торчавшую из моей сумки: