Геннадий Марченко - Второй шанс 3

Когда же я пришёл домой, мама и папа сидят на кухне чаёвничали под уже другую банку варенья — из кедровых шишек.

— Ого, как отпрыск вымахал!

Батя похлопал меня по плечам с такой силой, словно старался вбить в паркетный пол как минимум по колено. И тут же получил шлепок ладонью по спине от мамы на предмет того, что ребёнок только что выздоровел, но ещё слаб и негоже лупить по его хрупким плечам с такой силой.

Батя привёз с собой заработанные за лето и сентябрь полтысячи, ну и без традиционных подарков не обошлось, аналогичных тем, что он привозил в прошлом году. Разве что высланных по почте японских кроссовок не хватало. Ну да у меня сейчас со спортивной обувью как у члена сборной СССР, имеющего к тому же возможность периодически затаривать за рубежом, проблем вроде бы не было. Хотя, как говорится, хорошего много не бывает, я бы не отказался от ещё нескольких пар фирменных кроссовок, тем более что деньги у нас имелись. От одной только исполняемой чуть ли не по всем советским ресторанам песни «Две звезды» на мамину сберегательную книжку практически еженедельно «капало» по паре сотен рублей. Мало того, ещё и из Штатов готовы перевести набежавший транш за «Heart-Shaped Box». Оказывается, её там не только по радио крутят, но также исполняют в питейных заведениях всякие самодеятельные коллективы, в том числе ставят в музыкальных автоматах напечатанный, похоже, пиратским способом миньон. И все готовы перечислять денежку на валютный счёт «Внешторгбанка». Нужно только подъехать туда и оформить этот самый счёт, по которому мы будем получать не советские рубли, а чеки «Внешпосылторга».

Снова маму везти? Ну не батю же, тот вон хоть и бездельничает пока, но на него рассчитывать чревато. Пусть уж лучше чеки на маму переводят, так надёжнее.

Батя, кстати, ещё только думает, куда бы ему на работу пристроиться. Вроде говорил что-то про вакансию в военизированной охране на моей почти родной железной дороге. Даже револьвер обещали выдать, ещё бы он из него стрелять умел, а то ведь, не ровен час, себе ногу прострелит. В прошлой жизни, кстати, тоже был эпизод, когда батя работал в ВОХРе, и я даже запомнил, как он дома показывал мне какой-то доисторический револьвер и даже разрешил подержать его в руках.

А какая-то неизвестная мне группа «Ram Jam», как выяснилось, желает исполнять кавер на эту вещь и, в отличие от «лабухов» из баров и пивных просит на это официального разрешения от автора.

Насчёт «Ram Jam» мне сообщил не кто иной, как Генри Стоун, приехавший в Пензу написать обо мне якобы расширенный материал. А для чего на самом деле — мне сообщил Сергей Борисович на явочной квартире сразу после того, как по своим каналам получил информацию о готовящемся в Пензу визите собкора «USA Today».

— Судя по всему, Стоун получил задание от своих боссов прощупать тебя на предмет твоей сверходарённости. Запрещать ему приезжать — значит вызвать лишние подозрения. Думаю, вряд ли он догадается, что ты человек из будущего, ты, главное, не слишком при нём умничай и поменьше вставляй не присущие нашему времени словечки.

— Я уж вроде бы и так их практически нигде не вставляю, за год после переноса успел отвыкнуть.

— Это хорошо, но всё же старайся себя контролировать.

На том и порешили. И 19-го числа, буквально следом за отцом, заявился мистер Стоун. Поселился он в гостинице «Россия», в паре сотен метров от моего дома, и в тот же день по моему возвращению из училища в кабинете второго секретаря обкома Георга Васильевича Мясникова состоялась наша встреча. Меня о ней предупредили звонком ещё накануне, так что после занятий в училище я сразу же направился в «жёлтый дом». Стоун, как я понял, собирался следовать за мною повсюду в течение следующих трёх дней, а в понедельник, 23-го октября, имея на руках богатый материал для очерка, на самолёте свалить обратно в Москву. Видно, в правительстве области оценили уровень иностранца и решили натравить на него второго секретаря обкома. Ну то есть не натравить, конечно, а взять, так сказать, на контроль, а для начала провести беседу, выяснив, что именно нужно зарубежному корреспонденту от скромного пензенского студента железнодорожного училища.

Это я, конечно, слегка утрирую насчёт скромного студента, я в своём роде единственный и неповторимый. И подозреваю, что не только в рамках полумиллионного провинциального города.

Там-то, на встрече пред светлыми очами Георга Васильевича, товарищ из Америки и рассказал о просьбе музыкантов из средней руки группы исполнять «Heart-Shaped Box». А для этого требовалось разрешение моего совершеннолетнего представителя и адвокат. Ну это у них в америках такие дела документируют адвокаты, а у нас в Союзе имеются нотариусы. И Пенза не исключение, подчеркнул продвинутый Мясников.

— А что с этого будет иметь автор? — потупив глазки, спросил я.

Георг Васильевич кашлянул, но нас такими кашлями не проймёшь, в своём праве, как-никак. Советский человек, конечно, бескорыстен, но сам-то Мясников, небось, живёт не в коммуналке, и на работу и обратно его возит «Волга» с личным водителем. Или он намекает, что доход от песни должен пойти в казну области? Ну уж дудки, область как-нибудь и без моих гонораров проживёт.

В ожидании появления мамы и нотариуса гость распинался, какое неизгладимое впечатление на него произвела пресс-конференция с моим участием, и с каким трудом ему удалось выбить у начальства путешествие в Пензу.

— А всё ж таки, объясните, мистер Стоун, чем наш парень так заинтересовал столь серьёзное издание? — настаивал Мясников. — Неужто в Соединённых Штатах нет своих вундеркиндов?

— Почему же, в США много талантливых подростков, но о них пишут те, кто работает в Штатах. А я собственный корреспондент «USA Today» в СССР, и ищу интересные темы на территории вашей страны. Согласитесь, Максим Варченко достаточно уникальная личность, лично я не знаю примеров того, чтобы молодой человек в такие годы не только сочинял музыку и прекрасно боксировал, но и писал книги, по уровню не уступающие произведениям маститых писателей. Это заинтересовало моих боссов, и я получил «добро» на очерк о вашем земляке.

Наконец подтянулись и нотариус, и моя мама, которой в какой уже раз пришлось ставить роспись под документом, где фигурировала моя фамилия. А Стоун предъявил доверенность от группы «Ram Jam» и поставил подпись как их представитель. Когда с формальностями было покончено, Мясников предложил всей нашей гоп-компании отужинать в трактире «Золотой петушок». Польщённый американец был не против, а мама тут же заявила, что для ресторана ей нужно переодеться. Учитывая, что мы жили чуть ли напротив обкома, она управилась за двадцать минут, успев по ходу дела ещё и накраситься.