Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

– Живой водой?! – обалдело моргая, переспросил Святополк-Мирский, вглядываясь в вдовствующую императрицу, только сейчас обратив внимание, как та помолодела и похорошела.

– Именно, – подтвердила Мария Федоровна, украсившись очаровательной улыбкой, – я же вам сказала, что Артанский князь щедро платит за добровольное сотрудничество, и это отнюдь не злато-серебро. То, что он способен дать в дар или поднести в качестве приза, не купишь ни за какие деньги. Вторая молодость, железное здоровье, идеальная красота для женщин – если нужный человек еще не умер, то для господина Серегина не существует ничего невозможного. Посмотрите на меня: разве я не изменилась в лучшую сторону, отпив всего один стакан такой воды? Просто для серьезного лечения от старости у меня не было времени, ведь нужно было мчаться обратно в Петербург, чтобы заняться делами. Но потом я непременно пройду все до конца, чтобы прожить еще одну жизнь и встретить в ней новое счастье… Но только вы, Петр Дмитриевич, не говорите об этом никому, потому что хвастать такими вещами просто неприлично.

– Разумеется, Ваше Императорское Величество… конечно… – кланяясь и пятясь к выходу, проборомотал Святополк-Мирский, – я никому и ни за что… даже на смертном одре не скажу ничего…

«Ага, как же! – усмехнулась про себя Мария Федоровна, – не скажет он. Эти либералы – вот тут Сергей Сергеевич прав – болтливы как заморские птицы попугаи, и максимум через два дня всему Петербургскому бомонду станет известно, что Артанский князь мало того что самовластный государь, имеющий войско, способное наносить сокрушающие удары врагу, так еще у него имеется бьющий из-под земли фонтан живой воды. Вторая молодость, здоровье и красота – всем этим он щедро делится с теми, кто оказывает ему разные услуги. А если кто вздумает противиться его устремлениям, того унасекомят до полного уничтожения…»

Подтверждения последнего тезиса пришлось ждать недолго. Два дня назад весь Петербург всполошило сообщение, что ночью в своей постели скончался обер-прокурор Синода Константин Петрович Победоносцев. И если бы он просто скончался… К тому моменту как его нашли, тело его уже истлело, рассыпавшись пылью, и даже кости стали ломкими и хрупкими, словно пролежали так как минимум десять лет. Было понятно, что эта смерть тоже как-то связана с Артанским князем, однако вдовствующая императрица никак не могла взять в толк, чем же мог помешать господину Серегину верный слуга престола.

Правда, среди образованного народа (все той же либеральной интеллигенции) пошли разговоры, что после того как Победоносцева не стало, вдруг сразу стало легче дышать, будто отпустили сцепившиеся на горле костлявые пальцы… И захлопали пробками бутылки шампанского в ресторанах: интеллигентская братия праздновала наступившую внезапно свободу духа; а там, где шампанское и свобода, там и возмутительные речи. Вдовствующую императрицу так и подмывало взять портрет Артанского князя, вызвать его на связь и спросить: «А в это говорливое дерьмо нации можно стрелять из винтовок, или хотя бы лупцевать его казачьими нагайками?». Но не потребовалось….

Сегодня к ней в Аничков прямо из Тридевятого царства ввалился Мишкин, – но, Боже, в каком он был виде! Мария Федоровна его даже не сразу узнала, и лишь материнское сердце подсказало ей, что это он, ее сыночек, но только выросший и возмужавший так, будто за минувшие несколько дней прошли двадцать лет разом. Такое впечатление, что в тело ее сына влез кто-то большой, сильный, и теперь растягивает его по себе, как слишком тесный и узкий костюм. Она уже слыхала историю с подменой личности Петра Второго духом Петра Великого, и потому спросила растерянно:

– Сашка, это ты?

– Нет, маман, – ответил Михаил, прекрасно поняв, о чем идет речь. – Папа сейчас у престола Господня, готовится воспринять должность архангела-хранителя всего нашего мира, которую ему приискал господин Серегин. Твой богоданный супруг, вишь ли, заявил, что от райского блаженства на третий день начнет биться головой о стену – вот Сергей Сергеевич, который и сам такой, и испросил для него у Творца всего сущего занятие по темпераменту.

– Но как же тогда ты такой стал, что с тебя не узнаю? – отступив на шаг назад и всплеснув руками, произнесла вдовствующая императрица. – Был скромный тихий мальчик, почти такой же, как все в твоем возрасте, а получился какой-то ужасный дикий монстр, вроде Петра Великого, готового стричь бороды и рубить боярам головы большим топором…

– Это сейчас я настоящий, – с хмурым видом сказал Михаил, – а прежде мое Я находилось под властью злого колдуна, приковавшего внутри меня дух моего Папа. Этому человеку хотелось, чтобы царствование императора Александра Третьего продолжалось как можно дольше, но, как и все недоучки и самоучки, он что-то перепутал, в результате чего ударил и по мне, и по Ники, и по всем остальным. И даже стремление тетки Михень усадить на наш трон одного из своих сыновей тоже являлось побочным явлением действия этого заклинания. Владимировичи почувствовали необъяснимую слабость нашей семьи, и это возбудило в них собственное властолюбие.

– Да кто же этот негодяй, который посмел так обойтись с духом покойного императора и его сыном?! – взвилась императрица.

– Ты его знаешь, маман… и очень хорошо, – спокойно ответил Михаил, – это друг нашей семьи, учитель и воспитатель как нашего Папа, так и всех его детей – Константин Петрович Победоносцев. Он буквально помешался на идее подмораживания России [25], но ошибся даже в сроке действия своего заклинания: оно должно было разрушиться само собой не после моей, а после его смерти, в результате чего Россия утонула бы в жидкой грязи.

– Я хочу, чтобы ты знал, сын… – поджав губы, произнесла Вдовствующая императрица, – два дня назад господина Победоносцева нашли мертвым в собственной постели. Точнее, нашли не его самого, а горсть праха и почти истлевший скелет, голова которого была отделена от тела…

– Это все Кобра… – вздохнул Михаил. – Помнишь ту коротко стриженную темноволосую валькирию, которая сидела прямо напротив тебя и за все время не сказала ни слова? Это она сделала. Когда Сергей Сергеевич вместе с Анной Сергеевной вошел внутрь меня и начал снимать заклинание, освобождая дух Папа, сущность Константина Петровича вылезла и попыталась им помешать – и тогда Кобра, опять не говоря ни слова, отрубила злому колдуну голову своим волшебным древним мечом, именуемым «Дочь Хаоса». Это необратимо уничтожило его душу, а также разрушило все созданные им заклинания. Именно поэтому тело господина Победоносцева сейчас кажется таким, словно оно умерло в тот момент, когда он совершил колдовство, причинившее зло не только нашей семье, но и все России. Кобра… На самом деле ее зовут Ника – так же, как богиню победы. Если бы я мог, я бы влюбился и женился на такой девушке, да только мне объяснили, что на воинствующих магинь Хаоса лучше любоваться со стороны, не связываясь с ними в личной жизни…