Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

Здесь, в мире русско-японской войны, Михаил уже достаточно зрелый человек, к тому же он имеет за спиной сакральный авторитет правящей фамилии, который еще не успел изгадить его брат. Я подумал, что те местные Верные, которые не очень хотят идти со мной в поход по верхним мирам, предпочтут принести присягу будущему императору Михаилу и строить Царство Божие у себя на родине. По счастью, мне уже давно не требовалось устраивать по таким поводам общих собраний наяву; достаточно совещаний в командном центре, куда, согласно этике Единства, допускается как рядовой состав (ненавижу формулировку «нижние чины»), так и господа офицеры.

Когда я предложил Михаилу такой вариант решения его проблемы с личным составом, он лишь спросил:

– А что, Сергей Сергеевич, разве так можно?

– Можно, – ответил я, – и даже очень. Во-первых – перевод дело добровольное. Я предлагаю своим Верным, имеющим к этому интерес, перейти к вам, а вы их принимаете. Все три стороны совершают свои действия без принуждения. Во-вторых – так как вы тоже мой Верный, то вместо разрыва клятвы происходит ее передача. Понятно?

– Вроде понятно, – согласился Михаил, – неясно только, как к этому нашему решению отнесется Господь Бог…

Одобрительный гром прогремел после этих слов почти сразу.

– Вот видите, Михаил, – сказал я, – Небесный Отец относится к данному варианту развития событий вполне положительно. Не растранжириваем данный нам ресурс, а перебрасываем подкрепления на направление главного удара. У меня эти люди находятся в резерве третьей очереди, и до задействования в боях пройдет немало времени, а вот вам здесь они нужны позарез. Но вот в чем дело. У меня здесь почти одни артурцы из тех, что попали в наш госпиталь или были благословлены мною в той ночной атаке: в основном пехота, артиллеристы и моряки, а вот кавалерии почти нет. Идея конно-гренадерской бригады накрывается медным тазом, тем более что с конным составом у вас тоже не очень… Сдается мне, что ваша бригада должна быть просто гренадерской, и кавалеристами в ней могут быть только разведка и посыльные. Но вы не переживайте: на затяжном марше за счет длины ног и выносливости остроухие на своих двоих обгонят любую кавалерию, а потом еще разорвут ее на части. Но чтобы ваши унтера и офицеры не отставали от своих подчиненных, придется мне с вами поделиться направляющей и укрепляющей сывороткой из одного интересного мира…

Услышав эти слова, Михаил промолчал, и я счел это проявлением согласия.

И вот командный центр моего внутреннего Я заполнен народом. В первых рядах – господа генералы и старшие офицеры: Кондратенко, Белый, Ирман, Тахателов, Бойсман, фон Эссен и другие, за ними господа капитаны, штабс-капитаны, лейтенанты, мичманы, поручики и прапорщики, позади них – унтера и рядовой состав, а еще дальше, обозначенные только точками сияющих во тьме глаз – кандидаты в Единство, не решающиеся по тем или иным причинам принять клятву Верности. Между прочим, где-то там затерялся инженер-механик Лосев – слишком щепетильный для того чтобы служить сразу двум господам. Не имеющие права голоса, эти люди все же были допущены на наше собрание, потому что могли принять клятву Взаимной Верности в любой удобный для себя момент. И тут я подумал, что именно этот резерв будет сегодня востребован в первую очередь…

Пора начинать. Полуобняв за плечи Михаила, я вывел его, немного упирающегося, на самую середину помещения, под всеобщее обозрение и яркий свет прожекторов и громко сказал:

– Друзья мои и товарищи, позвольте представить вам моего нового Верного – Великого князя Михаила Александровича Романова. Да вы и сами его прекрасно знаете, ибо кто в России не знает младшего сына императора Александра Третьего – юношу честного, доброго и справедливого… Но это еще далеко не все; сей молодой человек сам оказался наделенным талантом производить Призыв. А посему мы тут посоветовались… – я потыкал указательным пальцем в небо, – и решили, что после того как Япония будет окончательно разгромлена, то ныне правящий император Николай Второй отречется от престола, а его место займет император Михаил Второй. Да будет так, потому что так будет лучше для России, а еще потому, что этого хочет сам Бог. Закончив здесь все свои дела, я и моя команда двинемся дальше вверх по мирам, и те из вас, кто не возжелает следовать за нами, а захотят остаться в родном мире и строить в нем царствие небесное, под руководством императора Михаила Великого могут прямо сейчас перейти под его руку. Я не буду возражать, ибо он мой Верный – а значит, он – это я, а я – это он, и на всем, что он будет делать в России, также лежит благословение Творца.

И тут из-за моей спины вышла Елизавета Дмитриевна при всем своем штурм-капитанском параде (у нее имеется свободный доступ на любое такое собрание). Жена она мне или не жена.

– Я, Елизавета Дмитриевна Серегина, – сказала она собравшимся Верным, – законная супруга этого очаровательного нахала, именующего себя Артанским князем, и мать его наследника, в девичестве княжна Волконская, подтверждаю, что в младшем сыне царя Александра Миротворца находится дух великого императора. Только он и никто другой способен переустроить изрядно обветшавший государственный механизм и превратить Российскую Империю в могущественнейшую и богатейшую державу этого мира. Так было в прошлом моего родного мира, и так будет и у вас.

– Я это… – от волнения закашлявшись, сказал Михаил, выходя на середину, – приму любого из вас, кто захочет стать моим Верным и вместе со мной честно и грозно сражаться во славу России. Среди моих верных не будет ни эллина, ни иудея, ни простолюдина, ни дворянина. Как говаривал мой прадед император Николай Павлович: у меня будут только верноподданные и скверноподданные. При этом я постараюсь быть умнее прежних императоров и буду слушать не сладкоголосых льстецов, а тех, кто подобно мне жизнь свою готов положить за Отечество. А еще я обещаю, что при мне русская армия будет устроена по тем же образцам, что и артанское войско – как в отношении между различными чинами, так и в плане качества вооружения. Последнее, разумеется, по возможности, поскольку в этом направлении нам еще многое предстоит сделать…

Последняя фраза была явно уже лишней, потому что я чувствовал, как перестраиваются связи среди Верных; большое количество присутствующих я начал ощущать как бы опосредованно, через восприятие Михаила. И даже, более того, большое количество кандидатов, ранее не решавшихся вступить в Единство, теперь приносили взаимные Клятвы непосредственно Михаилу, и среди них был памятный мне инженер-механик Михаил Лосев. Не иноземному же государю он теперь присягал, а облеченному высочайшим доверием младшему брату нынешнего царя.