Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

– Я… я не знаю… – ответила я; другие слова рвались из моей груди… и я все же произнесла их: – могу ли я увидеть моего Алешеньку и моих дочерей, а также своего супруга?

– Разумеется, – кивнула Белая Дама, – ты увидишь их сразу как проснешься и пройдешь все необходимые процедуры. Ведь ты спала волшебным сном целых десять дней, и выходить из такого сна непросто. Но твои близкие уже ждут тебя, переживают и, главное, надеются, что все с тобой будет хорошо.

И я вдруг заметила, что глаза у Белой Дамы вовсе не черные, а зеленые, с золотыми искорками. Я больше не воспринимала ее как потустороннее существо. Меня охватило тепло, которое она излучала. Я доверяла ей – так, как ребенок доверяет матери… А неведомая сила уже выталкивала мое сознание на поверхность бытия, от сна к яви.

Шестьсот девятый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Императрица Александра Фёдоровна, для «своих» Аликс, урождённая принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская.

Выйдя из ванны и пройдя восстановительные процедуры, русская императрица первым делом встретилась со своим дражайшим супругом, также посвежевшим и помолодевшим, а затем направилась проведать своих детей. Первым был сыночек Алешенька – он безмятежно спал на руках остроухой кормилицы. Невозможно было не заметить, что за эти десять дней щечки его округлись и порозовели, и сам он выглядел вполне довольным, потому что, помимо всего прочего, его перестали мучить газы и другие младенческие болячки. Когда Александра Федоровна, охваченная нежностью, разглядывала свое ненаглядное дитя, беспрестанно шепча благодарственные молитвы, рядом объявилась Лилия с сияющим нимбом над головой. Она принялась разъяснять, что и как было ею сделано, чтобы справиться с болезнью мальчика. Она заверила, что все у ребенка будет хорошо. Мол, когда рядом такие врачи, по-другому не может и быть.

Убедившись, что с сыном все в порядке и о нем заботятся непосредственно в семье Артанского князя (где растет свой отпрыск чуть постарше), императрица успокоилась и направила стопы в Башню Мудрости – проведать дочерей, оказавшихся под опекой госпожи Струмилиной. И там, в апартаментах Анны Сергеевны Струмилиной, второй по важности особы в Тридесятом царстве, она с ходу нарвалась на престранную картину. Комната, обставленная в восточном стиле низкими пуфами, коврами и цветастыми вышитыми подушками, была полна детьми и подростками в возрасте от трех до пятнадцати лет. Кружок самых маленьких, кружок детей постарше, и отдельно – группы подростков, разбившиеся по интересам. Маленькие играли в кубики и куклы, и среди них Аликс увидела Марию и Настасью; дети постарше (только девочки), среди которых были Ольга и Татьяна, были увлечены какой-то настольной (точнее, напольной) игрой, по очереди бросая кубик. Ну а подростки разговаривали о чем-то своем – в одном углу у окна – мальчики, в другом углу у другого окна – девочки.

Среди старших особо выделялись пажи-адъютанты Артанского князя Серегина: парень и девица – подтянутые, коротко стриженные, в форме и при оружии, а также один юноша, на глаз казавшийся старше остальных. Необычным, с точки зрения жителя начала двадцатого века, в нем было все. Его длинные белые волосы были упрятаны под повязку защитного цвета, а на затылке связаны в хвост. Обрезанные по плечи рукава гимнастерки позволяли лицезреть невероятно мускулистые для подростка руки с широкими хваткими ладонями. А из-за его спины торчала рукоять длинного двуручного меча – наверняка, судя по развитой мускулатуре рук, он мог с легкостью им размахивать. Но больше всего Александру Федоровну поразил его взгляд. Так смотрят люди, которые сначала рубят наотмашь, и только потом задают врагу риторические вопросы. И ведь этому юноше вряд ли больше пятнадцати лет… Каким же он станет, когда ему стукнет двадцать или тридцать?

И, самое главное, на противоположном конце комнаты стоял мужчина средних лет в несколько архаичной одежде, характерной для европейской моды пятидесятых годов девятнадцатого века. Алиса могла бы поклясться, что это ее родной дед – британский принц-консорт Альберт-Эдуард. Живым его она никогда не видела, поскольку умер тот за одиннадцать лет до ее рождения, но прижизненных портретов деда в детстве видела предостаточно.

Первыми ее появление заметили дочери: они побросали свои занятия и метнулись к матери с радостными криками. Ну а потом в ее сторону направился и джентльмен, похожий на ее покойного деда. При этом его походка, жесты, мимика – все говорило о том, что это действительно настоящий джентльмен, а не переодетый простолюдин.

– Здравствуйте, сударыня, – вежливо сказал он, приподняв цилиндр, – позвольте представиться: я ваш дед, британский принц-консорт Альберт-Эдуард… По причине отсутствия госпожи Струмилиной временно исполняю обязанности директора этого бедлама. С детьми, особенно с младшими, ухо надо держать востро, ведь тут, в стране русских сказок, они стали особенно бойкими и изобретательными на шалости.

От такого заявления Александра Федоровна застыла будто громом пораженная, но ее выручила дочь Ольга.

– Мама, – с серьезным видом сказала девочка, – этот дядя и в самом деле наш прадед. Тут, в Тридесятом царстве у господина Серегина, ты можешь встретить самых разных людей – например, Александра Невского, Наполеона Бонапарта, короля Генриха Четвертого или Петра Великого, переодетого в тело своего внука Петра Второго. А вон та девочка – это наша бабушка и твоя мама Алиса Великобританская, в будущем Алиса Гессенская, вторая дочь королевы Виктории и принца-консорта Альберта-Эдуарда…

– Мы, собственно, здесь в гостях, причем не совсем добровольных, – извиняющимся тоном произнес Альберт-Эдуард, – когда моя жена вздумала повоевать с Россией в Восточной войне (которую у вас называют Крымской), Артанский князь Серегин на нее за это ужасно рассердился. А когда на вас сердится этот человек, то получается, по меньшей мере, неприятно. Так что начала он разгромил британские войска под Севастополем, часть наших солдат убив, а остальных взяв в плен, а после пришел к нам домой разбираться с виновниками торжества. Не скажу, что это было весело, но зато крайне убедительно. В результате мы здесь, моя супруга больше не королева, но с наших голов не упал ни один волос (чего нельзя сказать о премьере Пальмерстоне), а в Лондоне на троне под присмотром господина Гладстона остался наш старший сын Берти, который будет коронован под именем Эдуарда Седьмого. Господин Серегин сказал, что так будет лучше для всех, в том числе и для британцев…

Александра Федоровна из праздного любопытства хотела уже было поинтересоваться, что стало с лордом Пальмерстоном, но тут Ольга дернула ее за рукав и сказала: