Мария Архангельская - Внутренний дворец.

У меня на языке вертелось замечание, что, оказывается, убедиться в чужом благородстве очень просто – достаточно угоститься за чужой счёт, но я решила не сбивать рассказчицу с её возвышенного тона.

– Через некоторое время она пришла к своему господину и сказала: «Губернатор Тэйно послал убийц, чтобы отрубить головы вам и мне, но не беспокойтесь, я всё улажу». И в ту же ночь губернатор услышал у своей постели звон мечей, хотя никого видно не было. На следующую ночь девушка посоветовала ему перед сном обмотать шею нефритом. Губернатор так и сделал, а когда проснулся, увидел на нефрите царапину от меча. После этого девушка сказала ему: «Не бойтесь, господин мой, больше они не посмеют на вас покушаться». Двенадцать лет она служила губернатору Иль, а потом попросила разрешения удалиться в горы. Господин разрешил, и она ушла, не взяв с собой ни одной из предложенных наград. И лишь много лет спустя сын губернатора Иль, который тогда служил чиновником в Таюне и проезжал по поручению императора через горы, встретил её на горной тропе. С того дня, как она ушла от его отца, она не постарела ни на день. Сын губернатора предлагал ей шелка и драгоценности, но она ничего не взяла, лишь посоветовала через год вернуться домой, потому что иначе не будет ему жизни в столице. Но он не послушался, остался в Таюне, а через два года впал в немилость и был казнён. А ту девушку больше никто никогда не видел.

Мы помолчали, переваривая рассказ. Потом я сказала:

– Интересно, а это действительно возможно – бросить меч и убить птицу на лету?

– А почему нет? – удивилась Усин. – Если человек достиг святости или совершенства, он может то, чего не могут обычные люди.

– А мне вот интересно, может ли это сделать обычный человек, если он очень хорошо тренирован.

– Если очень хорошо, то это и есть совершенство.

Я вздохнула. Я постоянно забывала, что местные не проводят грани между реальностью и тем, что в моём мире называют сказочным или фантастическим – откровенной выдумкой, короче говоря. Сама я в принципе была готова поверить в чудеса или магию: то, что я вообще оказалась в этом мире, иначе как чудом и не назовёшь. Но для меня чудо всё же было явлением исключительным, а вот в головах жителей этого мира сказочное совершенно органично переплеталось с реальным, и то, что никто из них не видел ничего волшебного своими глазами, никого не смущало. Мало ли кто чего не видел, я вот тоже не видела, скажем, комет, но это не мешало мне не сомневаться в их существовании.

– Сколько у тебя уже набралось? – Усин заглянула рассказчице в кувшинчик.

– Примерно половина.

– А у тебя?

– И у меня столько же, – я показала свой улов.

– Этого хватит. Всё равно мы тут уже собрали росу со всех лотосов. Пойдёмте.

– Вы идите, – я протянула Усин свой кувшинчик. – А я немного побуду тут.

– Зачем?

– Просто так. Я скоро вернусь.

– Нам нельзя тут гулять, – напомнила рассказчица.

– Я не буду гулять, я просто посижу тут немного и подумаю о своём желании звёздам. И спасибо за рассказ.

На самом деле мне просто хотелось побыть одной. Никогда раньше я не ценила так одиночество, как оказавшись во дворце. Но едва ли эта причина будет понятна здешним жителям, которые, кажется, ни разу не оставались в одиночестве в течение всей своей жизни. Разве что, как героиня сказки, уходили отшельничать в горы.

Они ушли, а я села прямо на землю, на мягкую подстриженную травку, прислонившись спиной к одной из ваз с лотосами. Подняла голову и посмотрела на звёзды, которым скоро будут молиться и обращать желания жители всей Северной империи. И, наверное, Южной тоже, империй тут было две, как я недавно узнала. Звёзды были яркими, здешним городам было ещё далеко до той мощной подсветки, которой заглушали небесные светила их собратья из более развитого мира… Ещё и полная луна сияет как по заказу.

И тут мои идилличные размышления оказались прерваны.

– Среди цветов поставил я кувшин с тиши ночной, – с ноткой насмешки произнёс совсем рядом мужской голос, – и одиноко пью вино, и друга нет со мной.

Я вздрогнула и вскочила, во все глаза глядя на неслышно подошедшего человека, а тот тем временем продолжил:

– Но в собутыльники луну

Позвал я в добрый час,

И тень свою я пригласил,

И трое стало нас.

Но разве, – спрашиваю я, –

Умеет пить луна?

И тень, хотя всегда за мной

Последует она?

А тень с луной не разделить,

И я в тиши ночной

Согласен с ними пировать

Хоть до весны самой.

– Ваше высочество… – растерянно проговорила я. Вот сейчас у меня никаких оправданий для того, чтобы остаться стоять столбом, не было, и я опустилась на колени и коснулась лбом сложенных рук. Слышно было, как он подошёл ко мне вплотную.

– Ладно, вставай. Как ты здесь очутилась? Опять сбежала?

– Нет, я… ничтожная собирала лотосовую росу. Её величество приказала…

– Ясно, – он зачем-то обошёл вазу, у которой я сидела, кругом. – И так устала, пока собирала, что решила отдохнуть?

Я промолчала. До смерти хотелось спросить – а как вы сами-то тут очутились? Впрочем, он удовлетворил моё любопытство, не дожидаясь вопроса:

– А я был в гостях у тётушки Лэ и решил вернуться через сад. И тут ты сидишь – такая одинокая и печальная в свете луны. Очень живописно. Жаль, что я не художник, я бы тебя нарисовал.

– Я польщена, ваше высочество, – пробормотала я. – Тётушка Лэ?

– Госпожа Талантливая супруга Лэ Дин. Ты что, ни разу не слышала, как её зовут?

Я покачала головой:

– У недостойной скверная память на имена.

– Ладно. Раз уж ты здесь, я давно хотел тебя кое о чём спросить.

Я подавила вздох, понимая, что теперь он не отвяжется. И когда он медленно двинулся по дорожке вглубь сада, послушно побрела следом.

– Так ты говоришь, что прочла немало книг?

– Да, ваше высочество.

– Значит, в твоей стране простолюдинов учат читать? – видимо, это казалось ему настолько невероятным, что он решил повторить вопрос.

– Да, ваше высочество. Простолюдинов и простолюдинок, читать и писать. Учат всех.

– И зачем это простолюдинам нужно?

Я моргнула, чувствуя, что поставлена в тупик.

– Простите, ваше высочество… а зачем это нужно благородным?

– Хм! Ну и вопросы у тебя. Благородные мужи занимают высокие должности, они занимаются документами, составляют доклады, подчитывают подати, государственные расходы и прочие потребности государства. Наконец они изучают науки, учёные мужи развивают государственную культуру и наслаждаются её плодами.

– Но ведь и простолюдины занимаются тем же самым, пусть и в меньших масштабах. Конечно, они не ведут учёта государственным расходам, но вот подсчитать собственные расходы, и какую их часть потребует государство, необходимо всем. И насладиться плодами культуры простолюдины способны не хуже благородных.