Максим Арх - Лето 1977 [СИ]

— Песни не зарегистрированы во ВКАП.

— Почему? Ну что ж такое-то… — они были очень недовольны и расстроены.

— Этим я займусь в ближайшее время. Скорее всего на следующей неделе. А недели через три каждый получит по экземпляру, — проговорил великий стратег. Все расстроились ещё больше.

— Как так, через три недели?! На фига мне столько ждать? Зачем мне твой ВКАП? Я хотел друзьям показать! На фига мы целый день тут парились? — с явным раздражением и недовольством в голосе проговорил Иннокентий.

— Ребята… Если вы хотите что-то показать родственникам, то показывайте им те композиции, которые вы выучили до этого. Давайте запишем их… Эти же пока показывать нельзя!

— Почему ты так строго? Мои родители никому ничего не покажут и ничего не расскажут своим друзьям, — практически плача проговорила Юля.

Ну да, ну да… Никто никогда никому… Плавали, знаем! Свои друзья по секрету шепнут и дадут послушать своим друзьям, а те, ещё более по секрету — своим друзьям и чем это закончится я знаю, а раз знаю, то хрен им, а не запись. В конечном счёте для них же лучше будет — безопасней, правда пока они этого не понимаю. Ну и ладно… Зато я понимаю и этого достаточно.

— Нет, ну не обязательно… — начал было объяснять малолетнему лидеру более старший товарищ Антон, но был прерван, так как слушать, что «ну не обязательно…» мне не хотелось.

— Антон， ответь мне на вопрос. Ты хочешь, чтобы песню «3 сентября» пел Кобзон, а «Белый пепел» — Муслим Магомаев? — спросил я громко и чётко. Тот испугался и замотал головой.

— Нет! Конечно нет! — мотал головой экс лидер ВИА.

— Юля, а как ты смотришь на то, чтобы песню «Юлия» пела， к примеру, Валентина Толкунова, а песню «Две сестры» какая-нибудь Пьеха или Пугачёва.

— Нет-нет! Не надо! Это мои! Их я пою! Не надо! — закричал принцесса, вероятно подумав, что малолетний гений окончательно рехнулся и решил подарить её песни другим певицам.

— Успокойся, Юля! Песни — твои и нашего ансамбля. И никто их у вас не заберёт! А, чтобы этого не произошло в дальнейшем, тексты с музыкой, нужно зарегистрировать! Это не обсуждается!

Все молча переглядывались, и я решил ещё раз уточнить:

— Или всё-таки Кобзон и Толкунова?

— Нет! — хором прокричала мои детишки — все, кроме недовольного басиста что-то бурчащего себе под нос.

«Ну-ну, бурчи дальше», — не стал особо заморачиваться я его заскоками.

Общее напряжение спало, все облегченно засмеялись. Ну вот и славно.

— Пусть поют свои, а наши не надо! — убирая гитару в чехол, весело сказал Дмитрий.

— Так， ребята… У нас， значит， получается два дня отдыха, — продекламировал я.

Все прокричали «ура!», но потом Антон, неожиданно сказал:

— Ребята, я завтра вечером собираюсь приехать сюда. Репетировать. Вы, как хотите. Мефодий， ты со мной?

— Конечно. Всё равно дома делать нечего, а тут над темпом поработаю, — а затем добавил, глядя на меня: — Под метроном.

Иннокентий поморщился, но тоже сказал, что подъедет. Юля и Сева ещё не знали — смогут или нет.

— Я, наверное, нет. Дела. Поэтому репетируете без меня, — поставил в курс дела подданных император.

Когда мы завезли Юлю и остались вдвоём, я напомнил товарищу партийное задание ещё раз.

— Сева. Вот тебе четыре песни. Поставивищь их их папе. Потом заберёшь. Ни в коем случае плёнку папе не отдавать. Скажи, что нам срочно нужен администратор для ансамбля. Очень-очень срочно. Пусть посоветуется с кем-нибудь, или подскажет к кому обратиться? Может быть через три головы… Через знакомых… Через знакомых их знакомых, его двоюродной сестры зятя… В общем， любыми путями.

Более половины ночи, я провёл в школе, печатая крамолу…

13 августа. Суббота.

Новости дня:

— Распоряжением Совета министров СССР, в Эфиопию направлены советские военные советники.

— Марш членов Национального фронта в Льюисеме, юг Лондона, сопровождается сценами насилия.

На утренней пробежке, меня окликнули:

— Эй， парень!.. Саша!.. Мальчик, стой!.. Погоди!..

Я оглянулся. За мной бежал усач из µСпартака», ДЮСШ номер какой-то там, не помню… и с ним молодой парень. Форма была традиционно одинаковая — белые футболки, синие тренировочные штаны, бело-синие кеды.

Я остановился. Бело-синие «нединамовцы» подбежали, поздоровались и началось…

«Нельзя закапывать талант в землю…» «Только у них в школе готовят настоящих атлетов». «Только они могут мне помочь раскрыть мой потенциал…» и т. д. и т. п. — в общем, всё сводилось к одному вопросу: «Когда я приду в зал?».

— Наверное в октябре, — сказал я охреневшему от такой «правды» тренеру и пояснил: — Дело в том, что сейчас я занят. В сентябре начнётся учёба. Пока то, да сё… Так что ждите меня где-то в конце сентября, начале октября…

— Ну, ты можешь заехать хоть на час? — настаивал тренер имя, которого я не помнил.

«Может действительно заехать? Только вот, нужно ли мне это сейчас, да и нужна ли мне такая известность вообще?.. Пока не ясно, но совершенно понятно, соревнованиями и всякими сборами — зае***. Нет. Пока некогда. Сейчас, цель другая…»

— Я помню, когда у вас тренировки. Будет время, заеду, — проговорил я, быстро попрощался и не дав втянуть себя в дискуссию, убежал…

Мама была с дежурства и готовила завтрак.

— Ну дай хоть на тебя посмотреть, полуночник. Всю неделю на своих репетициях проводишь. Эх ты, гулёна, — сказала она и прижала меня к себе, гладя мои волосы.

Мы постояли, обнявшись， несколько минут, а она меня гладила по голове.

— Чем планируешь сегодня заниматься? Может к бабушке съездишь? Каникулы скоро закончатся, а ты так толком и не отдохнёшь, — сказала мама, отстранив меня для того, чтобы перевернуть жарившиеся на сковородке сосиски с луком.

— Нет, мам. Дела. На следующие выходные махну. Сегодня собираюсь поехать поискать пишущую машинку, может удастся купить. А потом, потом — не знаю… может в музей схожу, — сказал прилежный сынуля, помогая маме расставлять посуду на стол.

— Да?.. — удивилась она, — Что за музей?

— Государственный дарвинистский музей.

— А такой разве есть? Никогда не слышала о таком музее.

— Э-э-э, — только и сказал я. И ведь， действительно, может такого ещё нет. Нужно будет в планшете глянуть.

После завтрака, так как мама была с ночного дежурства, то пошла спать. Я же, после того как помыл посуду, потихоньку достал с балкона соседей планшет. Интернет работал, и я посмотрел информацию о музее.

Инициатором создания музея был биолог Александр Котс, который к сожалению, в 1964 году умер. В 1907 году биолог перенёс коллекцию чучел редких животных в здание Московских женских курсов в Мерзляковском переулке. В 1926 году вышло постановление Совнаркома РСФСР о строительстве нового здания для музея. Госфинансирование не могло выделить деньги 20 лет, из-за чего в 1945 году было проведено заседание Совета министров РСФСР, который подтвердил намерения построить здание, но строить его начали лишь в 1960 году на 3-й Фрунзенской улице. Однако в конце строительства здание передали хореографическому училищу Большого театра…