Геннадий Марченко - Второй шанс

Ну а у нас тем временем бой подошёл к концу. Пребывавший в тяжёлом нокдауне Шалей стоял враскорячку, всё же делая попытку встать на ноги, но получалось у него не очень. Глядя на эти поползновения, я присел рядом на корточки, Шалей кое-как сконцентрировал на мне взгляд своих закатывавшихся глаз.

– Хреново, да? – с ноткой сострадания в голосе спросил я. – Знаю, что хреново, но ты сам согласился биться один на один. И учти на будущее, Шалей – держись от меня подальше. Сегодня я себя сдерживал, а в следующий раз могу покалечить.

Хлопнул его по плечу, отчего тот едва снова не рухнул на землю и, чувствуя заполнившее меня всего необычайное удовлетворение, неторопясь натянул пиджак и перекинул сумку через плечо. Затем глянул на дружков своего – хотелось в это верить – уже бывшего врага. Те явно не испытывали желания заступаться за своего униженного на их глазах пахана. Подошёл к съёжившемуся на глазах Мамону и влепил пощёчину, от которой его голова так мотнулась, что мне показалось – она сейчас отделится от хлипкого туловища.

– Это тебе за чмошника, – сказал я. – А теперь помогите Шалею на ноги подняться. Хотя на его месте я бы лучше малость полежал, пришёл в себя.

Всё-таки есть большой плюс в том, что в теле 15-летнего ботаника, коим я честно считал себя в эти годы, поселилось сознание 58-летнего старика. Если бы молодость знала, если бы старость могла… В нашем случае всё совпало, и я уже ни капли не жалел о том, что со мной случилось в ночь с 30 на 31 августа.

Сегодня снова тренировка, то же самое, что было в прошлый раз, со спаррингом в финале. Мне нравится, энергии во мне столько, что, кажется, она вот-вот начнёт фонтанировать из носа и ушей. Храбсков замечает мой неподдельный энтузиазм, прячет в рыжих усах одобрительную улыбку, хотя я по прошлой жизни привык всегда видеть его серьёзным и неулыбчивым. Это меня ещё больше подбадривает, спарринг с уже осторожничавшим Маминым я провожу на одном дыхании, играю, как кошка с мышкой, реализуя на практике лозунг незабвенного, ещё живого и даже, кажется, всё ещё выходящего в квадрат ринга Кассиуса Клея, он же Мохаммед Али: «Порхать как бабочка, и жалить как пчела».

В какой-то момент слышу голос тренера:

– Руки! Руки подними!

Кому это он? А, наверное, мне, соперник-то вон как раз съёжился, чтобы уменьшить площадь возможного попадания по нему с моей стороны, а лица вообще за перчатками не видно, одни глаза посверкивают в щелочку между ними насторожённым блеском. А я, чувствуя необыкновенную лёгкость во всём теле, пританцовываю и немного вальяжно.

Руки-то у меня действительно опущены, однако Мамин сможет меня лишь достать, резко сократив дистанцию. А чувство дистанции у меня было, наверное, врождённое, хотя на нём одном далеко и не и уедешь. В юношеском боксе мне много каких качеств не хватало, в первую очередь уверенности в себе, такой хорошей спортивной наглости. В 58-летнем мужике всё это было, правда, давно перебродило, но сейчас, снова оказавшись в своём юном теле, я эти ощущения реанимировал.

Тем не менее требованию Анатольича подчиняюсь, не хочется будить в тренере зверя. Нет, он, конечно, не монстр, но с ним всё же лучше не спорить. В качестве наказания заставит отжиматься до изнеможения, это я прекрасно помнил, а отжимания я почему-то не очень любил.

После спарринга и взвешивания (на этот раз 74 с копейками) чувствую, что сил ещё осталось немеряно.

– Валерий Анатольевич, можно, я ещё поработаю в зале?

– Что, сил много осталось?

– Вроде того, – улыбаюсь я. – Хочу одну комбинацию отработать. Хотя бы попробовать.

– Что за комбинацию?

– Двойка на дистанции, шаг вперёд с боковым слева, апперкот правой, и снова двойка, но уже на отходе с разрывом дистанции.

– Хм, не такая уж и простая комбинация, – хмурится Храбсков. – Давай посмотрим, что у тебя получится. Только недолго, вон уже взрослые подходят.

Ну как взрослые… Парни от семнадцати и старше, самому возрастному года двадцать два– двадцать три. Но для нас они всё равно что взрослые, там удары не в пример мощнее.

Снова натянул тренировочные перчатки с прорехой на одной из них, из которой торчал конский волос. Их даже не было нужды зашнуровывать, но при этом на кистях, возможно, увеличенных за счёт бинтов, они держались вполне надёжно.

Комбинация стала получаться у меня практически сразу, чему я и сам слегка удивился. Или это тоже фокусы внедрённого сознания? Минут через десять, порядком вымотанный самому себе предложенным темпом, я стряхнул перчатки и вытер замотанной в эластичный бинт кистью руки вспотевший лоб, одновременно ловя заинтересованные взгляды пришедших на последнюю на сегодняшний день тренировку – старшие занимались с 8 до 9 вечера. И их тренера Владислава Васильевича Грунюшкина [14] Это вольность автора. Грунюшкин в «Ринге» начал тренировать на склоне лет, в 2000-х. А в те годы тренировал юных боксёров в спортзале ЦС «Трудовые резервы». тоже. Тот в своё время по юношам входил даже в сборную Союза, выигрывал в команде Кубок Европы, а после окончания карьеры, не мудрствуя лукаво, выбрал тренерское поприще.

– Не ожидал, – покачал головой Храбсков, когда я закончил. – Знаешь что, Максим, поработай-ка ты эту связочку ещё и дома. Ты зарядку делаешь? Даже с пробежкой в сквере и боем с тенью? Вот и отлично, и дома повтори, и утром после пробежки. А потом мы попробуем её в спарринге. Что-то мне подсказывает, с такой отработанной до автоматизма связкой есть надежда успешно выступить на областных соревнованиях.

Я с наставником был согласен, да и без этой связки в общем-то, судя по моим спаррингам с Маминым, я имел хорошие шансы побороться за победу. Если что – буду беречь её на крайний случай, если дело запахнет керосином, как говаривала… тьфу, говорит моя матушка.

По пути домой я, как это в моей новой жизни частенько случалось, погрузился в размышления. Думал, не много ли я на себя взвалил? Даже пресловутый Витя Селезнёв и тот ограничился боксом и шоу-бизнесом. Я же начал писать книгу, вовсю боксирую, да ещё и загорелся созданием ансамбля. Про подвал с турником и мешком, в который я вложил уже столько сил, да и про тесное общение с товарищами во дворе, похоже, придётся забыть. Кстати, не мешало бы и Игорька с Андрюхой подключить к утренним пробежкам, если они так загорелись своей физической подготовкой. Вот по дороге сейчас и зайду к ним домой, благо что вроде бы помнил визуально, на каком этаже каждый жил и в какой квартире.

Однако заходить не пришлось, они попались мне на пустыре, на месте снесённого, если память не изменяет, пару лет назад дома. Опять что-то химичили, оказалось – отливали из расплавленного свинца кастеты. На костерке грели консервные пустые банки с кусочками свинца, после чего выливали расплавленную массу в выдавленную в земле форму. Когда застынет, для придания гладкости кастету оставалось лишь обточить его края о бордюрный камень. Помню, сам когда-то участвовал в подобном процессе.