Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

В семье восприняли уход главы в долгое плавание как должное, без слез и упреков — коль так решил, значит нужно, дело того требует. Только Тома, все еще не утратившая норов, воспротивилась пожеланию мужа — заниматься детьми и ждать его возвращения дома как верная жена морского офицера. День и ночь донимала Лексея, пока не добилась своего — пойти с ним в поход, оставив все семейство на плечи Нади. Бабе уже сорок лет, а разумом подобна девице, причем своенравной — хоть кол на голове теши, все равно твердит о женской ласке и заботе в столь долгом пути! Конечно, никто из подчиненных офицеров и матросов слова против не скажет, но ведь подумают — адмирал, а со своей даже не женой, а любовницей справиться не может! Так что нелегко далось хозяину дома пойти на поводу любимой женщины, но, как ни странно, экипаж флагманского линкора принял единственную даму на борту довольно дружелюбно, без тени недовольства или неподобающих мыслей — уж в том Лексею не стоило труда убедиться.

Двигались малым ходом, доступным транспортном судам, через месяц с небольшим вышли из Балтики в Северное море. Попадавшиеся в пути отдельные корабли и группы расходились в сторону, завидев растянувшуюся на пару миль колонну. Да и шедшие впереди сторожевики вряд ли позволили им сблизиться, так тихим сапом миновали проливы между двумя враждующими странами и вышли в Атлантический океан. Вот он доставил немало хлопот, трижды попадали в серьезные штормы, потеряли больше сотни судов, да и другие немало пострадали, пришлось даже вставать на ремонт у далеко не дружелюбного португальского берега близ Порту. Открыто противиться местные власти не осмелились, но всеми доступными мерами саботировали просьбы незваных гостей с ремонтом, даже обещанная ими щедрая плата не помогла. Лишь после угрозы разнести этот чертов портовый город на щепки дело немного сдвинулось — нашлись нужные снасти и материалы, допустили самые пострадавшие судна на верфь.

В конце октября миновали Гибралтар, оставив его далеко в стороне, дальше шли вдоль западного побережья Африки. На этой стороне только недавно закончился сезон дождей, наступило самое благодатное время без ливней и палящего зноя. Встали на стоянку в лагуне мыса Кап-Вер (*Зеленый Мыс) — крайнем западном участке континента, — южнее устья Сенегала и возведенного французами портового города Сен-Луи. Когда-то, три с лишним века назад, эти земли открыли португальцы, построили на мысе открытый для всех кораблей порт. Двумя веками позже сюда пришли англичане, за ними французы, с той поры тяжба между ними не прекращалась, прежде всего за рынок рабов в Западной Африке. Князья местных племен нападали на соседей, захватывали пленников и продавали европейцам, а те вывозили в свои колонии. В обмен на живой товар работорговцы снабжали «поставщиков» огнестрельным оружием и боеприпасом, способствуя тем самым увеличению добычи.

За последние годы в этом районе побережья сложилось хрупкое равновесие между двумя враждующими сторонами — севернее мыса за французами, а юг за англичанами, сам он как бы на нейтральной полосе. И вот сейчас вломился еще один игрок — русский медведь, ничтоже сумняшеся заняв лакомый кусок. Собственно, Лексей не собирался встревать в чужие терки, но уж больно соблазнительным показался ничейный участок суши, представлявший немалую ценность как перевалочный пункт на пути от Африки в Южную Америку. Взвесив достоинства и возможные проблемы, все же решился построить здесь опорную базу и форт, оставить часть кораблей и один из полков. Тем и занялись всем миром, буквально за две недели возвели нужные постройки и укрепления, после же вышли в океан, но уже разделившись — эскадра Крузенштерна на запад к Латинской Америке, вторая на юг огибать африканский континент.

Экватор эскадра Лисянского с адмиральской четой на борту флагмана перешла в Гвинейском заливе — месте пересечения с нулевым меридианом Гринвича. Понятно, что не могли обойти существовавший не один век обычай с праздником в честь бога морей Нептуна. Начинался когда-то из-за суеверия, моряки просили у стихии благосклонности и милости, чтобы миновали их сильные штормы и не менее опасные штили, нередко случавшиеся в зоне экватора и длившиеся неделями. Теперь же обряд проводился больше для забавы, скрашивания плавания, но и вера в приметы у большинства матросов осталась. Особым еще знаком расположения высших сил приняли это место — «пуп Земли», так нередко называли его, с нулевой широтой и долготой.

Собственно, праздник организовал молодой командующий — еще в юности, сразу после окончания кадетского корпуса, проходил стажировку на британских кораблях и не раз ходил в дальние походы, среди них и на юг, через экватор. Разве что немного смягчил бытовавшую в английском флоте довольно жестокую процедуру «крещения», вроде порки линькой до крови и купания за бортом, иной раз заканчивавшихся увечьями или даже смертью «посвященных». Их сменил на символическое касание трезубцем и обливание забортной водой, а в остальном ритуал сохранил. Завершил праздник построением экипажа на палубе и салютом из ружей, доброй чаркой вина каждому матросу из выставленной по такому поводу бочки. Подобные церемонии провели и на других кораблях, разве что не коснулись транспортников, перевозивших бойцов из пехотных подразделений — они ведь не моряки и морские обычаи к ним не относятся.

В канун Рождества миновали крайнюю южную часть континента — мыс Доброй Надежды, — далее путь пролегал уже на восток, мимо Капской колонии. Останавливаться здесь не стали — эта некогда голландская территория совсем недавно была захвачена англичанами, а желания встречаться с ними русские моряки совершенно не испытывали. Так и прошли почти на половину поредевшим, но все еще внушительным караваном вдоль южного побережья, изрезанного хребтами Капских гор, проследовали мимо столицы колонии, когда-то именовавшейся Капстадом, а теперь Кейптауном. Стоявшие в бухте города корабли даже не пытались высунуть нос из гавани, лишь спешно поднятые на них паруса и сигнальные вымпелы свидетельствовали о поднятой экипажами тревоге.

На второй день обогнули южный берег и вышли в Индийский океан, далее повернули на север к своей будущей земле за Оранжевой рекой и Драконовыми горами. Миль через триста начались холмистые предгорья, немногим дальше — в устье реки с удобной бухтой, — оставили людей и материалы для возведения здесь форта и поселения, крайней южной базы для похода через горы. Следующую выбрали еще через сотню миль, в долине Натал (*Дурбан) — так назвал это место португальский мореплаватель Васко да Гама, — строили уже более основательно, как будущий центр колонии на побережье. Здесь имелся достаточный простор для большого города и хозяйственных угодий, плодоносная почва и благоприятный влажный климат обещали хороший урожай, да и гавань вполне подходила для крупного порта.