Владимир Ли - Выжить на взлете [СИ]

— У меня все хорошо, Паша, малыш наш тоже не пострадал — врач сказала после обследования. Еще о том, что завтра нас выпишут, держать тут долго не будут — сам видишь, сколько сюда привезли народа.

Да и Павел понимал о том — в палатах лежали битком, часть пострадавших разместили в служебных помещениях и даже коридорах. В принципе, мог отпроситься уже сегодня, набираться сил уже дома — каких-то процедур, кроме уколов в первые часы, с ним не проводили. Остался ради жены, ей было гораздо спокойнее, когда он рядом. Узнал от персонала о событиях, происходивших за стенами театра — в ту первую ночь после захвата спецподразделения ФСБ и ОМОН окружили здание, пытались проникнуть без риска для заложников. Как чины из правительства, известные на всю страну люди вели переговоры с террористами, требовавшими вывода федеральных войск из Чечни, но никаким соглашением они не закончились. Командование, возможно, сам Путин, дало команду штурмовать, бойцы спецназа прошли внутрь скрытными путями, подали по вентиляционным каналам усыпляющий газ, а затем бросились в прямую схватку с бандитами. Уничтожили всех, среди них и шахидок, никто не успел подорвать взрывные устройства.

Не обошлось без жертв, как позже выяснилось — больше сотни. Часть заложников застрелили террористы, кто-то погиб при штурме, в большинстве уже после освобождения — далеко не все перенесли воздействие газа, их ослабшие за время заточения организмы не выдержали дополнительную нагрузку. Умерли в больницах или по пути, Павел сам видел, как везли на каталках тела, накрытые с головой простынями. Позже пошли слухи о том, что газ применили отнюдь не безвредный, да и военные держали в тайне сведения о нем. Но многие причастные к происшествию люди их не винили, понимали — надо было максимально быстро нейтрализовать бандитов и не позволить им подорвать здание. Павел разделял такое мнение, впрочем, ни он, ни жена серьезно не пострадали, так что лишь умом мог понимать состояние родных, перенесших смерть самых близких. Кстати, ни его родители, ни мать Саши даже не подозревали о случившейся с ними беде, в тот первый вечер по разрешению старшего боевика позвонили и предупредили, что их какое-то время не будет, потом, после возвращения, все расскажут.

Позже, уже дома, Павел читал и слушал о расследовании всех обстоятельств случившегося на Дубровке, кто организовал и подготовил теракт, подробный, по часам, отчет о событиях тех двух с половиной суток. Нашли пособников террористов как в криминальных кругах чеченской диаспоры, так и силовых органах. Правда, они представлялись стрелочниками, по каким-то мелким фактам, а заводилы масштабом побольше остались в стороне. Хотя каждому здравомыслящему человеку было понятно — такая крупная и хорошо организованная акция не могла обойтись без поддержки влиятельных лиц если не на уровне государства, то, как минимум, города. С тем же штурмом возникал вопрос — почему никого из бандитов не пытались взять живым, того же главаря — Мовсара Бараева? Ведь большая их часть не оказала сопротивления в виду бессознательного состояния… Но как бы то ни было, пережив в домашней тиши нервное напряжение тех дней, да и пока жена не пришла в себя, Павел вышел на службу. Особо не распространялся о своем невольном участии в нашумевшем происшествии, но и не скрывал от коллег, как и от родителей — мол было, но все обошлось, я жив и здоров.

Не обошлось. Конечно, то, что жив и относительно здоров, сомнений не вызывало, но что-то в голове перемкнуло, нарушились какие-то нейронные связи, только думать теперь стало гораздо труднее. Павел читал прежние наброски и записи, просто не понимал высказанные им же самим идеи и гипотезы. Хуже обстояло в другом — с большим напряжением вникал в отчеты умников-помощников, а уж оценить или поправить представлялось недостижимой задачей. Если говорить прямо — поглупел, разумеется, не до дебильности, а где-то уровня среднего инженера в исследовательской группе, не более. Осознал такую ситуацию не сразу, сначала грешил на временное недомогание, но время шло, а улучшение не происходило, да и сотрудники недоуменно смотрели на него с очевидным вопросом:

— Что с вами, Павел Николаевич, случилось?

Однажды все же решился признаться себе самому — он теперь не такой, как прежде, былая гениальность ушла, на время или совсем — пока неизвестно. Молча, никому не жалуясь, тем более, самым близким людям, пережил горькое для него событие. Наверное, так бы чувствовала птица с подраненным крылом — машет, а взлететь не может! Следствием мучительных раздумий стало решение об отставке, не откладывая ни дня, Павел подал заявление своему руководителю — Вавилову. Не объяснял тому истинную причину, сослался на недомогание — хроническую усталость, по-видимому, вызванную отравлением. Тот знал о случившемся с ним происшествии, сочувственно покачал головой, после высказал:

— Понимаю вас, Павел Николаевич, вам надо отдохнуть, подлечиться. Сделаем так — вашу отставку я не принимаю, дам отпуск на лечение. Побудете в нашем санатории в Барвихе, а там дальше будет видно. Согласны?

Возражать Павел не стал — может быть, действительно поможет? — ответил:

— Спасибо, Борис Валерьянович, я согласен. Есть у меня просьба — взять с собой жену, ей тоже пришлось пережить случившееся на Дубровке. Ее лечение оплачу сам, главное, чтобы мы были вместе.

Вавилов кивнул и проговорил:

— Конечно, найдем путевку для вашей жены. Вам платить не надо, о том не беспокойтесь. С вами свяжется мой помощник, передаст все нужные бумаги. С завтрашнего дня считайте себя в отпуске, поправляйтесь.

Пробыли с Сашей в санатории целый месяц почти до самого Нового года — на такой срок расщедрилось начальство, обычный курс здесь рассчитывался в две недели. Оздоровительное учреждение относилось к Управлению делами Президента, до недавних пор здесь лечились, заодно и отдыхали лишь высшие государственные чины и их домочадцы, а также важные зарубежные гости. Пришли новые времена, стали допускать и тех, кто мог оплатить далеко не дешевое пребывание в закрытом (в буквальном смысле) заведении. Его обширную территорию в сосновом бору ограждал сплошной бетонный забор, открытым оставался лишь берег неширокой речки, да еще металлическая решетка разделяла с замком, построенном в позапрошлом веке — в нем сейчас размещалась одна из президентских резиденций. Да и вообще эта часть Подмосковья вдоль Рублевского шоссе считалась элитным районом, куда обычному жителю так просто не добраться — везде стоят шлагбаумы с пропускными пунктами.

Обслуживали пациентов (или отдыхающих) по высшему классу, персонал буквально пылинки сдувал с гостей, в их распоряжение предоставили все удобства — от просторных и комфортабельных номеров до плавательного бассейна и тренажерных залов. А врачи здесь как на подбор, один круче другого — доктора и кандидаты наук, мало их — пожалуйста, вызовем любого светилу из кремлевской больницы! Павла и Сашу также вниманием не обделили — провели полную диагностику на новейшем оборудовании, а после лечили все найденные болячки — от кариеса до почечных камней и даже храпа. Чувствовали себя небожителями — уж так им старались угодить, едва на руках не носили, что даже стало не по себе, особенно в первое время — чай, не дворяне, а персонал не прислуга, чтобы ту же обувь чистить до блеска! После привыкли, уже без прежнего стеснения пользовались всеми благами — проходили назначенные процедуры, питались вдоволь всякими деликатесами, лишний жирок сгоняли в спортивных залах и банях-саунах, гуляли в бору по расчищенным от снега дорожкам.