Владимир Тимофеев - Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора

Увы, это элементарное правило я как раз и нарушил. Причём, дважды. Впервые — когда связался с Рахмоновым. Затем — когда решил сыграть в Спортлото. И если со вторым случаем проблем не предвиделось — лотереей занимались не частные лица, а государство, то с «подпольным тотализатором» всё обстояло иначе. Сам вляпался — сам выбирайся.

Как именно выпутываться из ситуации и к кому следует обратиться за помощью, я понял ещё вчера. А сегодня взялся за реализацию плана.

Слава богу, Лункин и Рыбников оказались на месте.

Насколько я помнил, с Даулем они, хотя и пересекались время от времени, но особых симпатий к нему не питали.

— Кидать своих — последнее дело, — высказался насчёт Рахмонова Лёха.

— В репу ему зарядить, чтобы прочувствовал, — поддержал товарища Лункин.

— Зачем в репу? Можно и по другому. Например, по карману…

Спустя час я снова входил в комнату к Даулету с сакраментальным «Где деньги, Зин?»

— Но мы же договорились уже! — удивление Рахмонов изображал довольно посредственно, даже до детских утренников не дотягивал.

Впрочем, его игра меня не особо и волновала. Главное было не переиграть самому. Возмущаться и настаивать на своём следовало так, чтобы комар носа не подточил. То есть, орать всё громче и громче, размахивать руками, требовать бабки сейчас, а не когда-нибудь на неделе…

Минут через десять, когда словесные баталии достигли пика, дверь «неожиданно» распахнулась и в комнату с шумом ввалились Лёха с Олегом. Первый был явно навеселе, второй тащил тяжёлую сумку, в которой что-то позвякивало.

— Дауль! Б…! Когда червонец отдашь?!

— Какой червонец?! Вы что, охренели?! — Даулет, ещё не отошедший от разборок со мной, уставился очумелым взглядом на Рыбникова.

— Ты мне его в субботу в покер продул. Забыл, что ли? — Алексей, ничтоже сумняшеся, плюхнулся на стул рядом с Даулем и скомандовал Лункину. — Наливай!

На столе, словно по мановению волшебной палочки, выстроились восемь бутылок «Останкинского» и нехитрая закусь в виде пакета с сушёной хамсой.

— Это не я, а ты мне продул, — буркнул Рахмонов, отодвигаясь к окну и освобождая место за столом обоим гостям.

— Ну, может, и я, — не стал спорить Рыбников, откупоривая первую из бутылок. — Темно было, не помню уже, что да как.

Как могут быть связаны между собой карты и темнота, он уточнять не стал. Вместо этого со смешком выудил из кармана пачку пятирублевок и «отслюнявил» Даулю пару купюр:

— На, держи свой червонец. Два объекта сегодня закрыли, так что гуляем. А это кто?

Алексей посмотрел на меня.

— Да так, знакомый один. Мы тут… — начал крутить Даулет, но договорить не успел.

— Он мне денег должен!

В эту фразу я постарался вложить как можно больше вселенской обиды.

Кажется, получилось неплохо. Клиент, похоже, так ничего и не заподозрил.

— Сколько? — деловито поинтересовался Рыбников.

— Сто восемьдесят.

Лёха восхищённо присвистнул.

— Ух ты! Сурово у вас. Тоже в покер? — он развернулся к Даулю.

— Да нет, — поморщился тот. — Это ставки.

— Тю-ю! Ставки! Вот если бы в преф или покер, это я понимаю, а тут… — Рыбников с интересом взглянул на меня. — Слушай, а ты в преф играешь?

— Ну-у… вообще играю. А что?

— Как звать?

— Андрей.

— Слухай сюда, Андрюха, — голос Рыбникова звучал почти задушевно. — Хрена лысого ты от этого кадра хоть что-то получишь, я его знаю, — Лёха махнул рукой в сторону Даулета. — Давай лучше хряпнем пивка и пульку распишем. А? Сороковничек, по пятьдесят копеек за вист…

Я тут же изобразил смятение и испуг:

— Не, не могу. И денег у меня с собой нет.

— Как это нет?! — Лёха картинно всплеснул руками. — Тебе же Дауль два стольника должен. Вот на них и сыграешь. Да ты не тушуйся, — он хлопнул меня по плечу. — Проиграешь, останешься по нулям. А выиграешь, вернёшь всё с лихвой. Карточный долг — долг чести. Пусть только попробует не отдать…

Пока Рыбников «уговаривал» меня, Лункин проделывал то же самое с Даулетом. И судя по хитро поблёскивающим глазам последнего — небезуспешно. Идея раскрутить на бабки неопытного первокурсника легла на хорошо «унавоженную» почву. Именно так, по нашему замыслу, и должен был отреагировать хитровыделанный «букмекер» на предложение расписать пулю на четверых, трое из которых давно знакомы да к тому же собаку съели на преферансе…

— Ладно. Давайте, — принял я, наконец, «судьбоносное» решение. — Только не по полтинник за вист, а по двадцать.

— Замётано! — Алексей бросил вопросительный взгляд на Рахмонова. — Дауль! Ты как?

— Пишем. Сороковка по двадцать. Ростов, джентльменский полуответственный, с тяжёлым распасом. За взятку десять вистов.

— Ростов, с тяжёлым, — подтвердил Лункин.

— Десять, с тяжёлым, — вздохнул я с самым что ни на есть обречённым видом…

— Играю раз.

— Играю два.

— Пас.

Шёл уже восьмой розыгрыш, но только сейчас, на своей раздаче, я получил от Рыбникова условный знак. Типа, хорош джентльмениться, играем на лапу.

В предыдущих партиях я успел сыграть семерик без одной, затем чистые шесть, получить на двух распаса́х четыре «лишние» взятки и с нулевым успехом завистоваться «втёмную» против восьмерной бескозырки от Дауля.

По текущим раскладам я находился, пусть и не в очень глубоком, но минусе. Выигрывал пока Рахмонов. Олег с Лёхой отставали от него на три десятка вистов…

— Шесть третьих, — объявил Даулет, когда получил от меня две малки в прикупе и их же, скорее всего, и снёс через пару секунд.

— Пас, — бросил Олег.

— Висту́ю.

Рыбников не спеша разложил карты, и розыгрыш начался.

Спустя полминуты Лёха тяпнул залпом стакан, потом сплюнул и зло уставился на Рахмонова:

— Дауль, ты что творишь?

— Что я творю? — пожал тот плечами, делая вид, что не понимает.

— Нахрена, б…, такие перезаклады?! Три туза и длинная масть, а ты шестерик играешь!

— Имею право! — мгновенно набычился Даулет.

Алексей смерил его чуть прищуренным взглядом.

— Хорошо. Ладно. Хрен с тобой, золотая рыбка. Играем дальше.

Дальше игра пошла совсем по другому сценарию. Ибо Рыбников «разозлился». Причём, абсолютно по делу, не подкопаешься.

Четыре подряд раунда распасо́в закончились явно не в пользу Рахмонова. Даже на собственной сдаче он почти ничего не выиграл от чужих промахов, поскольку в запись ушла только одна взятка, а в четвёртом розыгрыше, когда на раздаче опять был я, парни попросту укатали Дауля «под асфальт».

— Полковник был большая сука, — с удовольствием продекламировал Лункин после шестого хода, скидывая Рахмонову бланкового короля. — Пас говорил при трёх тузах…

— Его пример другим наука, — продолжил Рыбников на девятом ходу, отдавая чужую масть под Рахмоновскую восьмёрку …