Владимир Аренев - Ведьмачьи легенды

– Horribile diktu! – воскликнул бард. – До зимы! Без гроша!

– Так в долг будете жить в моей корчме, – сказал солтыс. – И брать-то стану умеренно, как вы есть возможные избавители… Бражка по праздникам безвозмездная… Одна кружка в одни руки…

– Afftar, vypej jadu! – грозно сказал бард.

Но ни латынь, ни Высокая Речь на мужичка не подействовали. Недаром судья в Первограде хотел его повесить, да вот не вышло: выкрутился, мерзавец!

– Ничего тебе не остаётся, – подвёл итог Лютик, – как принять моё предложение.

– Исключено, – сказал Геральт. – Нам даже нечем заплатить страже у городских ворот. Не говоря о прочем. Это наши кони могут пока на травке протянуть, а у меня живот подвело…

– Возьми орешков, – сказал поэт и протянул другу полную пригоршню. – Я тебе предлагаю не жалкие полсотни оренов, а три тысячи полновесных золотых.

– Это в том случае, если победишь в состязании трубадуров, – сказал ведьмак. – А я насчёт тебя что-то сомневаюсь. Сам же говорил, что там лучшие из лучших соберутся…

– Ага, а меня на помойке нашли, – горько молвил поэт. – Вот я, например, никогда не сомневался в твоих качествах истребителя нечисти, а ты… Сомневается он! Не по-товарищески получается!

– Это разные вещи, – сказал Геральт. – Нельзя сравнивать убийство и творчество. Нечисть я уничтожаю объективно: вот она была – и нету. А в искусстве не так. Там сколько людей, столько и мнений. Не во всяком трактире мог ты напеть на жбан пива – кое-откуда и на пинках тебя выносили…

– Потому что у них слуха не было, как и у тебя. Сто процентов – награда моя, – сказал Лютик. – Ибо кто судить-то будет? Городская коллегия. Адвокатишки да купчишки, ведь своих-то трубадуров и певцов в Первограде нет. На их невзыскательный вкус я как-нибудь уж потрафлю. Спою что-нибудь до отвращения местно-патриотическое. Вроде «Я вижу славный Первоград в мечтательном бреду. Там всякий знатен и богат, и я туда приду»… Или «Слушай, Первоград, я тебе спою задушевную песню свою»… Клюнут, олухи!

– Для начала, – сказал Геральт, – нужно войти в город. Представляю, какой у них входной сбор…

– Не проблема. Там будет полно моих собратьев-трубадуров, у кого-нибудь перехвачу в долг до награды…

Ведьмак вскинул руку и изобразил знак Фигто.

– А то я вашего брата не знаю, – сказал он. – Никакой солидарности, в ложке воды готовы друг дружку утопить…

– А Эсси Давен? – сказал Лютик. – Она давно на меня западает…

– Если Эсси на кого и западает, – сказал Геральт, – так уж точно не на тебя. И вообще мне в городе нечего делать. Всё равно в песне я тебе не помощник.

– Но должен же у меня в зале быть хоть один поклонник, – сказал бард. – Знаешь, как поэту нужен верный слушатель – как тебе ведьмачий медальон! Кроме того, прославленному певцу ведь и телохранитель потребен! Мало ли на что способны завистливые соперники! Подольют в пиво кислоты, например, чтобы я золотое своё горлышко спалил… Или килу подсадят болючую…

– Ну да, а я пробовать буду из всех твоих кружек и тарелок, – сказал Геральт. – Как королевский кухарь.

– Ты же всякую отраву без пробы чуешь, – сказал поэт. – А вознаграждение пополам.

– О вознаграждении вообще речи не идёт, – сказал ведьмак. – Дадут награду своему, как положено… А тебе хорошо если грамоту участника вручат!

– Я же сказал – нету там своих певцов и стихотворцев, – воскликнул бард. – Судьи тамошние – народ неискушённый. А я пущу в ход своё знаменитое обаяние…

– Значит, соперников у тебя практически нет? – ехидно спросил Геральт.

Лютик тяжко вздохнул.

– Есть один, – признался он. – В нём-то всё и дело.

– Вальдо Марис из Цидариса? – сказал ведьмак.

– Забудь об этой бездарности, – сказал Лютик. – Тоже мне соперник! «Ещё вчера мои печали казались страшно далеки» – вот уж поистине вчерашний день трубадурства! Нет, есть кое-кто похуже…

– Кто же этот негодяй? – поинтересовался Геральт. – Или, паче чаяния, негодяйка?

– Некто Помпей Смык из Моветона по прозвищу Одноглазый Орфей. Ты о нём, скорее всего, и не слышал. Никакого Моветона нет ни на какой карте. Молодец сей недавно объявился. Сам я на выступлениях указанного Смыка не бывал, но добрые люди мне напели. Тугоухий графоман! Ему и глаз-то, поди, выбили за то, что немилосердно фальшивил! Ни смысла, ни мелодии, а вот поди ж ты – чарует, как говорят у нас, аудиторию! Плачут люди, рубахи рвут! И на себе, и на нём – сувениры, говорят! Колоссальный успех!

– Ну, тогда тебе с ним не тягаться, – сказал Геральт. – Признай, что появился талант покрупнее тебя, имей мужество… Аудиторию-то он чарует, сам сказал…

– В том-то и дело, – сказал Лютик. – Потому-то ты мне и нужен.

– Не вижу связи, – сказал Геральт. – Уж не хочешь ли ты, чтобы я этого парня вульгарно зарубил ни за что ни про что?

– Типун тебе на язык! – сказал бард. – Зарубишь, а потом скажут, что это я тебя подначил из чёрной зависти… Нет! Поэт Лютик никогда не был завистником! Только сдаётся мне, что нечисто с этим самозваным Орфеем…

– В каком смысле?

– В таком, что он людей не иносказательно, а буквально чарует. Наводит на них что-то такое. А твой медальон… У него же от заклинаний натуральная эрекция начинается! Вот ты этого типа и разоблачишь за применение недостойных и сверхъестественных приёмов!

– В Первограде, должно быть, свой колдун для таких дел имеется, – сказал Геральт. – Он быстрей моего разоблачит, да и веры ему больше…

– Нет, – вздохнул поэт. – В том-то и беда, что нету в Первограде своего колдуна. Раньше был, но они его за долги в тюрьме сгноили. Проценты на проценты на проценты. Против банкирского крючкотворства никакие заклинания не помогли. Уж такой там народ!

– Ну, строго говоря, я и тебя самого могу разоблачить, – сказал ведьмак. – Лютня-то небось эльфийской работы! Нечеловеческие звуки издавать способна…

– А разве на ней есть клеймо «Made in Elfland»? – парировал поэт.

– Тогда поехали, – сказал Геральт. – Всё же лучше, чем ничего. Дай-ка ещё орешков…

Смеркалось. Плотва и Пегас плелись еле-еле, но подгонять бедных лошадок совесть не позволяла.

– Если бы ты не спорил, – сказал Лютик, – мы бы успели проехать в город…

– Даже обсуждать не хочу, – махнул рукой ведьмак. – У нас ни гроша, ты понимаешь? Унижаться перед стражниками? Ограбить кого-нибудь? Лучше уж заночевать прямо тут, на опушке. Не впервой…

Между тем вечерок-то выдался прохладный. Бард зябко поёжился:

– Нет уж, хватит с меня походной жизни. Помнится, была тут корчма – нарочно поставили для тех, кто к воротам опоздал. Правда, и драли там…

– Попросимся переночевать в конюшне, – сказал Геральт. – Кстати, можешь предложить хозяину свои певческие услуги – вдруг да клюнет? В конце концов, это твоя работа…