Владимир Аренев - Ведьмачьи легенды

Она присела перед ним на корточки, положила ладони на плечи:

– Успокойся, пожалуйста. Конечно, я заберу тебя. Ну а как иначе?! Но сперва мне потребуется твоя помощь, слышишь?

Пухлощёкий на удивление быстро взял себя в руки. То есть, конечно, он шмыгал носом и плечи у него дрожали, но зато отвечал внятно и быстро.

– Как тебя зовут?

– Хомяк. Но вообще-то я Марк, Марк Виттковер.

– Хорошо, Марк. Сколько вас здесь?

– Когда как. Сейчас – семеро. Это если с Петером.

– Где все?

– В Доме. – Он дёрнул подбородком в сторону тоннеля. – И Петер тоже.

– А ты – почему ты здесь?

Вздох – глубокий и горестный.

– Вообще-то я на посту. Ну, сторожу, чтобы никто не подобрался. Но вчера мы весь день готовили ловушки, и… – Ещё один вздох. – Я ж не знал, что он так рано вернётся. Он обычно, если улетал на корабль, нескоро… Подожди! Так ты – с того самого корабля?!

Она кивнула. Вряд ли тут поблизости было ещё одно судно.

– Ох… Ну, тогда мне конец.

– Да почему, Марк?! Почему?!

– Потому что я заснул на посту. Так все делают, но меня-то Петер застукал. А он сейчас сам не свой. Ох…

– Послушай, Марк, но это игра, всего лишь игра…

– А вот и нет, – сказал Петер, выпрыгивая из отверстия в стене. – Нет и нет. Всё это всерьёз, и Хомяк знал с самого начала, что ему грозит, – верно, Хомяк?

Он усмехнулся и поглядел на них совсем другим взглядом. Мойре были знакомы этот взгляд и эта усмешка. Ровно такие же бывали у дядюшки Клименса, когда тот принимал свою утреннюю порцию рома, – и после этого перечить ему осмелился бы лишь безумец; ровно с такими же взглядами соседские мальчишки стреляли из луков по птичьим гнёздам и поджигали муравейники.

Она сжала кулаки и поднялась, заслоняя собой Марки.

– Ты ведь хотел, чтобы я стала вашей мамой. Тогда тебе – всем вам – придётся меня слушаться. Перестань его запугивать, Петер. Оставь его в покое.

Какое-то время он просто смотрел ей в глаза. Потом пожал плечами:

– Ты не понимаешь… Он спал на посту, а пираты они ведь не такие благородные как мы, – верно, Хомяк? Они не будят врага. Они убивают тебя во сне. – Петер презрительно сплюнул и добавил тихо: – И я, чтоб ты знала, никогда не запугиваю. Ни-ког-да!

Мойра едва не дала ему по шее.

– Послушай, Петер, никто никого не будет убивать, ни во сне, ни наяву. Понимаешь?

Он только усмехнулся и снова пожал плечами.

– Ладно, – сказал, – пошли, я познакомлю тебя с остальными. Хомяк, если хочешь, можешь идти с нами.

– А как же?.. Мы что, не выставим часовых?

– Ты ведь слышал, – отрезал Петер, – никто никого не будет убивать. Пошли!

Тоннель привёл их в огромный зал с колоннами из сросшихся сталактитов и сталагмитов. Колонны эти излучали приглушённое янтарное сияние. Впрочем – достаточно яркое, чтобы Мойра разглядела грязь на полу и влажные потёки на стенах. И всё остальное…

– Вот, это наш Дом-под-землёй! Тайные чертоги Свободных мальчишек! Эй, где вы там, лентяи, – поздоровайтесь с нашей мамой!

Вообще-то они уже были здесь, стояли за двумя колоннами по центру зала и глядели во все глаза.

– Добрый день, – сказала Мойра. – Рада познакомиться.

Петер сделал яростный жест рукой – и они наконец вышли навстречу.

– Ну скажите же что-нибудь, остолопы! Не обращай внимания! Они тут совсем одичали!..

Мойра через силу кивнула. Ей хотелось кричать. Хотелось схватить их всех за руку, увести отсюда, искупать, причесать, одеть в чистое, накормить. Хотелось защитить и сделать так, чтобы с замурзанных лиц навсегда исчезло это загнанное выражение.

Хотелось плакать.

У двоих самых взрослых были глубокие шрамы на щеках и груди. Рваные и кривые, но хотя бы чисто зажившие. У худощавого парнишки мизинец на левой руке был сломан, а вправить никто так и не догадался. Лицо юного низушка покрывала мелкая багровая сыпь. Похоже было на аллергию, но так, навскидку, разве определишь?

Волосы у всех давно не мыты и превратились в подобие птичьих гнёзд. Под ногтями грязь, вместо одежды – затертые до дыр обноски. Пахло от них соответствующе.

– Здрасьте, – сказал худощавый. Он яростно поскрёб шею, вздохнул. – Мы тоже… это… рады. Очень.

Двое тех, что постарше, переглянулись, осклабились и закивали.

– Ну, – воскликнул Петер, – к столу! Закатим же пир на весь мир! Сегодня самый важный день в истории!

– Ух, круто! – сказал низушек. – А… почему?

– Почему, балда ты этакая? Да потому, что сегодня у нас наконец-то появилась мама! Это во-первых. А во-вторых, очень скоро мой заклятый враг получит по заслугам. Несправедливость, совершённая сорок лет назад, будет исправлена. И мы заживём безбедно, лучше прежнего!

Петер подпрыгнул до потолка и издал воинственный клич. Мальчишки нестройно завопили в ответ, вскидывал кверху сжатые кулаки.

– Так, а что у нас на обед? – Петер подошёл к невысокому изящному столику из дерева и слоновой кости, с мозаикой в виде морской баталии. На столике лежали подгнившие фрукты, на фруктах сидели мокрицы и жирные медлительные жуки.

Петер презрительно пнул столик и обернулся к мальчишкам:

– И это, по-вашему, праздничный обед?! Это – достойно самого важного дня в истории?! Орёл, Ягуар – мы с вами пойдём добывать еду! А остальные пусть приберутся и украсят Дом! Правильно я говорю, мама?

– И умоются, – твёрдо сказала Мойра. – Умоются и приведут себя в порядок.

– Угу, и это тоже, – бросил Петер через плечо. Он подошёл ко входу в тоннель, нетерпеливо махнул рукой, мол, давайте за мной, ну же, – и скрылся во тьме.

Мальчишки между тем стояли растерянные. Наконец двое старших пожали плечами и пошли вслед за Петером.

– Что-то не так? – спросила Мойра у Марка.

– Он путает, – шепнул худощавый, со сломанным мизинцем. – Это всегда, когда он становится… хуже.

– Да чего там, – сказал низушек, – он никогда и не пытался запомнить наши имена. Мы тут все с прозвищами, кто Угорь, кто Вепрь… Я вот – Слон. Он думает, это смешно. Хотя, в общем-то, действительно смешно – ему.

– Но, – добавил Марк, – когда он становится _ короче _, память… ну, память у него тоже как будто ужимается. Он тогда и прозвища наши путает. Новые придумывает на ходу.

– Мы ему напоминаем, – сказал остроносый паренёк с фингалом на скуле. – Так, ненавязчиво. Иначе… – он потрогал пальцами фингал. – Ты, кстати, если что, тоже ему напоминай. Здесь когда-то давно была мама, ещё до нас, и он может…

– До вас? Это как?..

– Так ведь… мы, по правде сказать, здесь не так давно. Орёл вон с Ягуаром из нас самые старожилы.

– А что произошло с теми, кто был до вас?

Мальчишки отворачивались и прятали глаза.

– Давайте уже наводить порядок, – умоляющим тоном произнёс худощавый. – Они ведь скоро вернутся!