Станислав Смакотин - Немой пророк

— Я в этом даже не сомневаюсь. Вопрос, куда?..

Помявшись мгновение (компьютеру ведь необходимо какое-то время на анализ и обработку непредвиденного запроса), офицер охранки сделал морду, которая и без того была не очень, кирпичом:

— Всё узнаете, господин Смирнов. Будьте любезны собраться через четверть часа!

— Прошу прощения, вам сложно ответить? Вы отведёте меня к госпоже Куропаткиной?..

На непроницаемом лице Терминатора нельзя было прочесть никаких эмоций. Довольно невежливо развернувшись, тот просто-напросто закрыл за собой дверь. Молча. Демонстративно взглянув перед этим на карманные часы. Это когда ты что-то из себя представляешь, с тобой обращаются вежливо и доброжелательно. Стоит лишь оступиться и потерять под ногами опору, то… Вздохнув, я отправился собираться.

Спустя двадцать минут процессия из пяти жандармов и меня перемещалась по улицам Царского Села по направлению к Александровскому дворцу. Впервые за несколько дней очутившись на свежем воздухе, я жадно дышал, подставляя лицо прохладному осеннему ветру. Мысленно радуясь каждой, даже самой малозначительной мелочи после опостылевшей до отвращения, изученной вдоль и поперёк тюремной квартиры:

Вот дворняга подняла ногу у афишной тумбы, воровато оглядываясь. Собаки всегда метят территорию либо с видом, что их вот-вот пристукнут на месте, либо в глубокой вселенской задумчивости – мол, отвалите все с вашей бренной ерундой, пока я тут демиургом работаю. Надоели! Пометив и понюхав сделанное, псина бодро поскакала восвояси, шугнувшись звука наших шагов. Когда мы проходим мимо тумбы, я читаю на подмоченной дождиком бумаге: Премьера: «Не всё коту масленица», Александровский театр, 4 ноября… Завтра! Эх, а я ни разу не побывал в местном театре. И, наверное, уже не доведётся, во всяком случае, в Петербурге – скорее всего. А так хорошо было бы сходить туда вдвоём с Еленой Алексеевной… Заказал бы ложу, взяли бы театральные бинокли, было бы всё, как у людей… Впрочем, у меня так не бывает никогда, так что пора забыть. И если сейчас меня ведут к Елене Алексеевне…

В этот момент мы оказались перед высокой решёткой дворцовой ограды, и я собрался было свернуть в центральные ворота, но голос Терминатора негромко сказал из-за спины:

— Не сюда, господин Смирнов, вам в парк.

Сердце сжалось. Потому что в парке, а не в кабинетах ставшего ненавистным мне дворца, меня мог ждать лишь один человек в этом мире. Значит, идём мы всё-таки на встречу к…

Одинокую женскую фигурку я заметил сразу, ещё издали. Всё в той же беседке у озера, где мы любили встречаться в обеденные часы. Встрепенувшись при нашем приближении, девушка в скромном пальто и шляпе с чёрной вуалью поднялась со скамьи и сделала навстречу шаг, ещё один…

Я резко обернулся:

— Наша встреча тоже будет проходить при вашем участии, господа? Или, я могу всё-таки побыть наедине со своей невестой? Хоть какое-то время?!..

— У вас в распоряжении полчаса, господин Смирнов. Мы будем неподалёку.

И, не меняя выражения лица, машина из будущего сделала жест рукой, увлекая за собой жандармов помельче. Прошуршав опавшей листвой под ногами, вся группа неторопливо отошла на десяток шагов, расположившись под ветвями платана.

Что можно сказать любимой, вчера похоронившей отца и самой не погибшей лишь потому, что тот закрыл её собой от осколков? Девушке, похороненной и оплакиваемой мною, вернувшейся с того света каким-то невероятным чудом? Сказать в положении арестанта, приведённого на короткое, часовое свидание под наблюдением надзирателей?!..

Поэтому я просто подошёл и молча обнял дрожащую как осиновый лист, такую хрупкую и родную мне девушку. Обнял со всей бережностью, отпущенной мне Богом. Обнял как самое дорогое, что ещё пока есть у меня на этом свете.

— Почему… Почему?.. — рыдая и продолжая дрожать, она прижалась ко мне всем телом. — Почему они привели вас сюда, как арестанта? Я пыталась спросить его величество на похоронах отца, но мне ведь ничего не говорят, слышите! Я знаю, что произошло после, мне рассказали… Но ведь это не повод! Не повод, слышите, сажать вас под арест как какого-нибудь… Лучше бы они искали убийц папы!

Она замолчала, продолжая всхлипывать. Крепко прижав её к себе, я тихо произнёс:

— Гибель Алексея Николаевича не осталась безнаказанной, Елена Алексеевна. Я даю вам честное слово, что убийцы уже понесли и ещё понесут заслуженное возмездие. Просто поверьте мне, и всё.

Перестав плакать, она вдруг резко выпрямилась, вглядываясь мне в лицо.

— Вы?.. Вы что-то сделали? Ответьте мне немедленно!!! Поэтому вы под домашним арестом?!..

Я молчал. Отстранившись и отступив на шаг назад, Елена Алексеевна понизила голос до тихого, но очень доходчивого:

— Послушайте же теперь меня, Вячеслав Викторович. Послушайте очень внимательно, как никогда! Три дня назад я лишилась отца, которого любила, как никого на свете… С той минуты у меня остались только вы и моё согласие стать госпожой Смирновой… Для меня это – навсегда! И если, господин Смирнов, на этом свете не станет и вас, то… — её голос, задрожав, сорвался. — Папа… Он никому не желал зла, я знаю… Он противился той должности и был очень рад, когда его сняли! Он… — зарыдав, она снова прижалась ко мне.

Что я мог ей сказать и тем более, сделать? Броситься на курящих в стороне охранников с кулаками и раскидать их? Перевернуть к чертям этот грёбаный дворец, сбросив его в тартарары вместе со всеми обитателями? Всю Российскую империю, весь мир, в конце концов?.. Найти отдельную планету, где мы сможем быть только вдвоём, и нам не будут мешать?.. Я не мог. Поэтому, вновь обняв всхлипывающую девушку, просто прошептал ей:

— Послушайте и вы меня, Елена Алексеевна. Послушайте и пожалуйста, только не перебивайте.

Затихнув, она кивнула. Я набрал побольше воздуха и зажмурился:

— Завтра я отбываю в Корею вместе с Ламсдорфом, министром иностранных дел. Отбываю в составе делегации, но меня не освободят, я буду всё так же находиться под охраной.

Я почувствовал, как она вздрогнула.

— Я не могу вам пока рассказать всего, но… Я выражусь проще: если даже я и вернусь оттуда, нам уже никогда не дадут жить спокойно. И скорее всего, я так и буду находиться под присмотром… Вон тех господ, — я почувствовал, как ком подкатывает к моему горлу. — Что бы я ни сделал. Та роль, что мне отводится… Я с ней никогда не справлюсь. В общем: здесь, в России, я обречён, Елена Алексеевна. Мы обречены.

Она молчала, вслушиваясь в каждое слово.

— Поэтому я принял решение бежать, когда окажусь за границей. Не знаю пока, как и где, но оставаться тут дальше – я не смогу. Для меня эта поездка – единственный шанс вырваться из страны. В Порт-Артуре, откуда мы будем отбывать, я наверняка встречусь с Мищенко, он тоже поедет в Корею, наместник на Дальнем Востоке не может туда не поехать! И если вы действительно хотите… Быть может… Я хотел предложить вам…