Станислав Смакотин - Немой пророк

Дурацкий ком, плотно засевший в горле, разросся до неимоверных размеров. Голос внезапно захрипел, и не в силах продолжать, я замолчал.

— Бежать вместе с вами? — договорила за меня она.

Я молча кивнул, внутренне сжавшись, подобно пружине. В напряжённом ожидании ответа прошла секунда, за ней другая…

— Когда-то давным-давно, в пансионате, мы, воспитанницы, как нам и полагалось, грезили большой любовью, — сказала она. — Стоило лишь воспитательнице, погасив свечи, уйти из спальни, как разговоры о будущих возлюбленных могли продолжаться до утренней зари… Чем только не заняты молодые девицы в благородных пансионах, вы не поверите! Мысли об учёбе там – одни из последних, — улыбнувшись, она посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами. — И вот однажды, кажется, случилось это в последнее Рождество перед выпуском. Мы, как полагается, гадали на суженого. Следовало войти одной в пустую комнату, сесть в темноте напротив зеркала и долго-долго смотреть на огонь свечи. Было очень, очень, страшно, но когда юных девиц останавливало подобное?..

Затаив дыхание, я слушал.

— Девушки выходили из кладовой одна за другой – кто-то с усмешкой, кто-то с разочарованием. Были и такие, кто утверждал, что увидел жениха, но почему-то я им не верила, наверняка всё выдумывали! И когда, наконец, пришла моя очередь и я села у зеркала… Загадав на того, с кем буду всю свою жизнь… — она замолчала.

— Вы кого-то-то увидели? — спросил, наконец, я.

Она молча кивнула.

— Кого же?

— Тогда, во Владивостоке, когда вы, разогнав пьяных матросов чиркнули спичкой… Даже огонь в зеркале от свечи освещал вас тогда именно так, как я видела вас в пансионе. Вплоть до погон и кителя! Подруги долго ещё не могли меня успокоить, прибежав на крик…

— Видение было таким страшным? — не смог я сдержать улыбки.

— Господин Смирнов! Посмотрела бы я на вас, окажись вы на моём месте… Ночь, темнота и совершенно незнакомый вы пялитесь на меня из зеркала! Не говоря уже о том, что девицы в пансионах гадают по ночам отнюдь не в вечерних платьях…

Взяв мою ладонь, Елена Алексеевна серьёзно посмотрела на меня:

— Вы спросили, готова ли я идти вместе с вами до конца?

Я кивнул.

— Да, господин Смирнов, и даже на край света. Я бывала за границей и у меня имеется заграничный паспорт… Но где мы тогда с вами встретимся?

— Я знаю одно место и даже бывал там. Во Вьетнаме… Точнее, в Аннаме французами основан великолепный курорт в высокогорье, именуемый Далатом. Кажется, расположен он на плато под названием Лангбанг… Он только строится, но поверьте: это место стоит того, чтобы там поселиться. И если у меня всё получится так, как я хочу, а другого выбора я не имею, то… То я буду ждать вас именно там. Из Франции туда ходят пассажирские пароходы, и если вы…

— Аннам? Вы уверены? Но почему не поехать в Европу?

— Вероятнее всего, меня будут искать. И искать очень усиленно… Да и вы, Елена Алексеевна, слишком видная девушка… Я обещаю всё рассказать вам там, даю слово!

— Господин Смирнов! — раздался голос за моей спиной. — Ваши полчаса истекли, прошу следовать за мной!

— Роспуск Думы, роспуск Думы! — голос мальчишки-газетчика перебивает вокзальный шум за окном. — Указ государя о назначении всеобщих тайных выборов! Отмена выборных курий, всеобщие выборы! Роспуск Думы, роспуск…

Я прислушиваюсь изо всех сил, но пацан уже ускакал далеко и больше ничего не разобрать. Сидящий напротив Спиридович, заметив моё внимание, раздвигает губы в белоснежной улыбке. Вот, всегда поражался этому типу: стоматология в зачаточном состоянии, а зубы – как у Марлона Брандо! И где он их отбеливает, учитывая, что ещё и курящий?!

— Это ведь ваших рук дело, господин Смирнов? Признавайтесь?

Полчаса назад мы прибыли на Николаевский вокзал Петербурга, где загрузились в один из вагонов правительственного поезда, идущего на восток. Министр Ламсдорф, как я понимаю, запаздывает и поэтому мы до сих пор стоим. Что-ж, он министр, ему можно.

— Что именно? — я делаю удивлённое лицо.

— Не делайте вид, что не понимаете, господин Смирнов! Все эти ваши беседы с его величеством, готовящиеся и предполагаемые реформы, нововведения…

Аккуратно свернув газету в четверть, он откладывает её в сторону.

— Мы с вами никогда не беседовали откровенно, господин Смирнов, но сейчас, думаю, время настало. Давайте начистоту: я знаю, кто вы и откуда. Но для вас сиё, как понимаю, тоже не секрет, вы господин достаточно догадливый.

Его пальцы начинают выбивать какой-то марш по столу, а сам он задумчиво смотрит на меня.

— Хотите знать, почему вы до сих пор живы, господин Смирнов? Погибнуть вы должны были ещё на дуэли с господином Оболенским, но там вас спасла внимательность его превосходительства Павла Ивановича Мищенко.

Если бы у меня могла отвалиться челюсть, она бы отвалилась в эту самую секунду. Откуда он… Стоп! Получается, и здесь не обошлось без охранки?! Но…

Видя моё замешательство, Спиридович удовлетворённо кивает.

— Я всего лишь государев человек, господин Смирнов, и посудите сами: допустить вас тогда к его величеству, имея за вашей спиной столько смертей… Было бы неразумно. Александр Васильевич Герасимов, светлая ему память, придерживался того же мнения. Но – вам, как я уже сказал, крупно повезло. И повезло не только в том, что Павел Иванович разгадал уловку с пистолетами. Примерно в то же время мы, наконец, выяснили, что гибель людей вокруг вас, на первый взгляд кажущаяся хаотичной, имеет весьма чёткую закономерность.

Мир вокруг сузился до купе вагона, перестав существовать. Я ошалело повторяю про себя его слова: «имеет закономерность…» Что он хочет сказать?! Неужели он раньше меня узнал, что убивает смартфон?! Не знание?!..

Спиридович между тем, стерев с лица улыбку, откидывается на спинку кресла, сложив руки на груди.

— Действительно, господин Смирнов, неужели вы считаете нас полными идиотами? Впервые вы обратили на себя внимание ещё во Владивостоке, практически сразу, как только ступили на берег. Аккуратно наведя о вас справки у команды «Суворова», мы заинтересовались вами ещё больше. Вещи ваши находились в сейфе Зиновия Петровича Рожественского, который любезно предоставил нашим агентам право внимательно с ними ознакомиться. Последовавшие вскоре смерти именно тех троих сотрудников, что имели с ними дело и полное здравие остальных и прояснили всю токсичность именно вещей, господин Смирнов. А не чего-либо иного. Последняя смерть моего коллеги случилась как раз во время вашего прибытия в Петербург, господин Смирнов. И именно потому было решено оставить вас в живых, допустив к его величеству. Учитывая, что все принадлежащие вам предметы находились во Владивостоке.