Владислав Савин - Красный бамбук [litres]

Мы базировались… могу на карте показать. Вот здесь, три эскадрильи. Соседями были парни из ВВС, на «тандерстрайках», они проводили нас почти до Ханоя, дальше не пошли, чистюли – «работа по земле, не наше дело, мы истребители». А нам пришлось отдуваться за всех! Мы должны были бомбить исключительно военные объекты – прежде всего, позиции зенитных ракет. Отмеченные на наших картах – но простите, попав в ад над этим чертовым Ханоем, я уже не думал о поиске назначенной цели, а лишь бы поскорее отстреляться по чему попало, и скорее назад! Но позади было еще страшнее – казалось, что, пролетая, мы разворошили осиное гнездо!

Я успел заметить дворец самого дяди Хо, нам показывали фотографии, как он выглядит. Но я туда не пошел – когда в девятке самолетов передо мной за какую-то минуту горят и падают шесть, это впечатляет! Я молил Господа, чтобы он за меня заступился – и мы почти проскочили. Но тут снаряды пробили оба мотора, и пришлось падать в пруд. И Господь все ж не оставил нас – мы все трое, весь экипаж, я, Мортон и Конли, остались живы и благополучно выбрались на берег. И тут на нас набросилась толпа вьетнамцев, как саранча, подвергая избиению и унижению! Хотя мы всего лишь исполняли приказ и свой солдатский долг!

Так я могу надеяться, что со мной поступят в соответствии со статусом военнопленного и соблюдением моих законных прав? Ведь даже нацисты в ту войну не позволяли себе столь нагло нарушать эти признанные международные нормы. Мой дядя, благодаря которому я и выбрал авиацию, был сбит над Германией в сорок третьем – и вернулся из немецкого плена в полном здравии, даже слегка растолстевшим. И жаловался лишь, что там было слишком скучно.

Москва, 9 мая 1955 г.

Разница во времени между Москвой и Ханоем – четыре часа.

В Ханое были повреждены комплекс правительственных зданий, советское посольство, очень многие важные объекты. Но достаточно мощная радиостанция была в Хайфоне, на советской военно-морской базе. Оттого в Москве узнали о начале боевых действий практически сразу, а уже в 7.30 (11.30 ханойского времени) получили подробный доклад. С уточнением, что это был не атомный удар, как поняли было из первого кодового сообщения.

Войска ПВО страны [41] В альт-истории выделены в особый вид ВС СССР в 1950-м, на четыре года раньше, чем в нашей. никогда не спят. Но то, что было в этот день – надолго запомнится служившим. Внезапная побудка ранним праздничным утром, это даже для насаждавшегося в войсках последние годы «культа повышенной боеготовности» было чересчур, они там озверели совсем в штабах? Что, это не учебная тревога?! Уже воюем?!

– Американцы нас по своему Перл-Харбору равняют, – говорили замполиты, – как их тогда, в воскресенье, японцы застали со спущенными штанами. Значит, теперь и нас решили так попробовать!

На стартовые позиции дивизиона «Даль» на острове Эзель были поданы ракеты со спецбоеголовками – и согласно инструкции, при появлении в зоне ответственности большого числа иностранных военных самолетов, летящих в направлении территории СССР, командир в/ч имел право отдать команду на залп, не дожидаясь никаких приказов, а руководствуясь исключительно тактической обстановкой. Северо-Западное направление считалось наиболее опасным, поскольку зона ПВО здесь утончалась, и не было особой надежды на нейтралитет шведов и финнов в случае начала атомной войны – и оттого, Ленинградская армия ПВО была даже мощнее Московской (в частности, первой получив и «Дали», и новейшие перехватчики Су-11, и дирижабли ДРЛО). Тем более что всего месяц назад в Балтийское море опять заходила авианосная эскадра ВМС США, имея на борту тяжелые штурмовики – носители атомного оружия. Да и сейчас она в Копенгагене стоит, всего сутки хода до позиции в центре Балтики, откуда палубники уже могут до Ленинграда достать. И свыше двухсот тяжелых бомбардировщиков сидят на датских авиабазах – на штабной карте, радиусом действия покрывают территорию до Урала.

Однако же армад В-47 вблизи границ – на экранах локаторов не наблюдалось. Дирижабли ДРЛО также не докладывали о вражеской активности. Было несколько напряженных инцидентов с гражданскими самолетами международных рейсов – но части ПВО имели достаточный опыт работы с подобными целями, процедура была отработана и закреплена в уставе и инструкциях. Опердежурные имели обновляемое расписание, кто когда и где должен лететь – однако же, помня о Порт-Артурском инциденте 1950 года, когда вместо аэрофлотовского «юнкерса» появился американский разведчик RB-29, всегда сначала высылали истребитель для опознания – после чего объект или получал разрешение следовать дальше, или (в сомнительном случае, когда что-то вызывало подозрения, или точно идентифицировать нарушителя границы было невозможно, например, по причине плохой видимости) следовал приказ садиться на приграничный аэродром. В итоге пассажирам рейса «Люфтганзы» Стокгольм – Москва пришлось смириться с промежуточной посадкой на военный аэродром под Каунасом. А разведчику RB-47, осуществлявшему обычный облет советской границы с целью записи частот локаторов, крупно не повезло – как там в известном фильме, «шаг был сделан» [42] «Садко». , и что с того, что до границы воздушного пространства СССР оставалась еще пара километров, а не надо было предупреждения с наших истребителей нагло игнорировать, вот и получил американец по полной. Оказался в не то время и не в том месте – когда все участники с советской стороны были абсолютно уверены, что ситуация сейчас аналогична 22 июня «за пять минут до».

Поднимались по тревоге ракетные бригады РГК – ракеты в минутной готовности к старту, полетные задания уже введены, поступит приказ – и через несколько минут упадут мегатонные боеголовки на Копенгаген, Лондон, Антверпен (все крупные порты, где должны разгружаться конвои из США – учтен опыт Шанхая и Сайгона), а также американские военные базы, аэродромы, склады. Выдвигались к границе части ГСВГ и Фольксармее – и камрады заключали пари, удастся ли в этот раз проглотить бельгийцев с голландцами быстрее, чем в сороковом, да и в Париж не помешает снова заглянуть, а то там нас уже забыли.

А большинство советских граждан мирно спало. Поскольку 9 мая в этой истории с самой Победы был нерабочим днем. Не зная, что работали линии спецсвязи, и звенели телефоны-«вертушки» ответственных товарищей, и неслись по пока еще пустым улицам черные «зисы» и «мерседесы», срочно доставить этих важных лиц на рабочие места – в штабы, министерства, обкомы. И конечно – в Совет Труда и Обороны.

Наверное, товарищ Сталин в это утро был очень расстроен – привыкший поздно ложиться и поздно вставать. Но все, бывшие рядом на трибуне Мавзолея, видели Вождя таким, как обычно. Парад решено было не отменять – был же он 7 ноября 1941 года, когда немцы у ворот Москвы стояли. И нет еще межконтинентальных баллистических, ну а бомбардировщикам, даже если американцы решатся, не меньше полутора часов лететь от рубежа, где мы их обнаружим, да и не долетят сюда В-52 (которых, по данным разведки, в ВВС США пока еще очень немного), ведь прикрытия у них не будет, а наши истребители и ракетчики насмерть встанут, чтобы врага не пропустить. Так что параду – быть!