Андрей Посняков - Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови [сборник litres]

А гости уже столпились у самой арены – VIP-персоны, клиенты, слуги – смешались в гнусном азарте все. Восторженно глядя на Радомира, что-то шептала Меления, как видно, молилась. Амбрионикс – оказывается, он тоже здесь был – наклонился, что-то поднял с земли, улыбнулся как-то загадочно и зло…

Радомир видел все это боковым зрением, так, мельком, но – словно в замедленной съемке. Юноша смотрел сейчас как бы сквозь врага, как бы в глаза стоявшему у самых прутьев решетки юному галлу… Так легче было заметить любое движение соперника, легче предугадать.

Ну, давай же, давай!

А враг, хитро ухмыляясь, все ждал чего-то.

Ну, жди…

Стиснув зубы, Рад внезапно атаковал германца, ударил в щит, затем – сразу – в шею, затем… Затем соперник отбросил его щитом, просто отпихнул, как бульдозер навесным ножом. Да уж, сражаться с таким экскаватором – задача нелегкая. И все же, все же Радомир заметил наконец слабину – враг слишком уж надеялся на свою силу. А ведь, кроме силы, кроме выносливости, большую роль играет и умение. Не просто удар, а закрутить, а обманным движением вывести противника из равновесия… Как сейчас и поступил Рад: вот блеснул в рыжем свете солнца клинок, вот посыпались искры… а вот – резко – влево! И толстая шея врага – вот она, на расстоянии вытянутой руки… И-и-и…

Германец вдруг споткнулся, злобное лицо его исказилось гримасой… на миг что-то его отвлекло, лишь на миг, не больше. Раду этого оказалось достаточно. Хлесткий, как бич, удар. Противный хруст ребер…

Соперник всей своей тушей повалился в песок, щедро орошая арену кровью.

Не обращая никакого внимания на орущих зрителей, Радомир снял шлем и устало уселся рядом с убитым врагом. Убитым на потеху гнусной толпе телезрителей… нет – просто зрителей, впрочем, разница не велика. А у такого поединка рейтинги бы зашкаливали…

С грустной усмешкой молодой человек посмотрел на поверженного соперника, не испытывая сейчас совершенно никаких чувств, одну лишь навалившуюся усталость. Германец лежал навзничь, нелепо раскинув ноги, в правой пятке его торчала окровавленная рыбья кость, довольно таки большая. Так вот что его отвлекло! Но… откуда здесь кость, на арене?

Радомир медленно поднял глаза… и встретился с торжествующим взглядом галла. Отбросив упавшие на лоб волосы, Амбрионикс улыбался и что-то шептал.

Странный парень… А может быть, эта кость… это он ее… но зачем? Какая ему разница, кто из бойцов будет повержен? Если уж на то пошло, так лучше – гунн, ведь именно так этот парень называл Радомира.

Молодой человек покачал головой. В ушах его словно бы включился звук.

– Ха-у-у-у!!! – зрители уже не орали – выли.

Кто-то – разочарованно, а кто-то восторженно, и даже – счастливо. Видать, не все ставили на германца.

– Дайте! – смеясь, радостно кричала Меления. – Дайте же я его поцелую! Эй, гладиатор… – Наклонившись, она оторвала от подола туники длинную полупрозрачную ленту. – Возьми!

Радомир никак не прореагировал, лишь цинично усмехнулся и сплюнул – а пошли вы все в задницу! Тоже еще, нашли гладиатора.

Однако парнишка-то, Амбрионикс, не прост…

– Гунн! Гунн!!! – орали до хрипоты зрители. – Гунн!!!

– А ну, гоните-ка сюда серебряхи! Не зря я на него ставил.

– Повезло твоему гунну. Случайно все получилось, видели ведь все, как упал.

– Да-да, германец обо что-то споткнулся, я точно видел.

– И я!

– Господин граф! Это нечестная победа!

Вириний Гетор откровенно упивался собою. Это ведь он, он устроил нынче мунус, что когда-то было подвластно лишь цезарям либо очень богатым и влиятельным людям. А он вот… Хотите смотреть на гладиаторов? Пожалуйста! Века пройдут, а люди вспомнят – мол, в тот год это было, когда королевский граф господин Гетор устроил игры. Ах, какие игры были, ничуть не хуже, чем в Риме – смачные, кровавые, да еще и с интригой! И что с того, что бились один на один? Накал страстей от этого ничуть не уменьшился.

– Слава господину Виринию! – опомнившись, нестройным хором закричали лизоблюды-клиенты. – Слава! Слава! Слава!

Даже тощая красотка Меления, подскочив, чмокнула графа в щеку:

– О, мой герой!

Увидев то, дебелая супружница Гетора нехорошо усмехнулась, подкинув в руке тяжелую серебряную поварешку.

На миг скосив глаза, устроитель игр по достоинству оценил сей красноречивый жест и, взгромоздившись на ложе, громогласно возвестил:

– Солнце еще не зашло, любезнейшие мои гости! Хотите еще бой?

– Хотим! Хотим! Хотим!

– Так вы его получите! Уже прямо сейчас. Эй, мажордом, скажи, пусть приведут следующего бойца.

– Но, мой герой, этот же устал, – слабо запротестовала Меления, однако граф ее не слышал или делал вид, что не слышит – как раз целовал ручку жене.

Не, все же услыхал, улучил момент, обернулся:

– Да там такой боец… дохленький, так что силы будут равными. Тем более, тут многие говорят, что этот бой был не совсем честным и победителю просто повезло. Вот и испытаем его еще раз!

– Слава щедрому Виринию!

– Слава! Слава! Слава!

Да уж, хитрый граф не зря пригласил полностью зависящих от него материально клиентов – те и старались, создавали необходимы антураж, теша самолюбие и гордость своего патрона.

– Так этому-то дайте попить! – встрепенулась Меления. – Я сама дам…

Встрепенулась, схватила серебряный кубок, метнулась к клетке, протягивая кубок сквозь прутья решетки:

– Пей, мой герой!

Похоже, для этой женщины все тут были герои.

– Благодарю тебя, прекрасная незнакомка, – Радомир не стал обижать даму.

Да какую даму? Девчонка девчонкой, лет, наверное, восемнадцать. По местным меркам – вполне зрелая женщина, скоро и старость. Ничего, ничего, красивенькая, и волосы такие – крашеные, что ли? Нет, скорее – просто высветленные солнцем – так делали модницы, ибо брюнетки в римские времена не котировались вовсе. Темные волосы – значит, мужланка! Вот и старались и девочки, и солидные матроны, высветлялись, кто как умел, точнее – у кого на что денег хватало.

– О, ты умеешь говорить комплименты? – Красотка явно обрадовалась и, забирая кубок назад, зашептала: – Там, у причала, стоит моя барка, самая красивая, называется – «Дафния». Ты победишь всех, я знаю. Приходи после пира. Придешь?

– Надеюсь.

– Я буду очень ждать! Тотчас же пошлю слугу предупредить кормщика.

Словно бы невзначай дотронувшись до руки «гладиатора», Меления широко распахнула глаза – чувственные, большие, зовущие, того самого чудного палево-серого цвета, что еще называют жемчужным.

Ах, все же – красотка, что и говорить – красотка. Интересно, кто ей тот лысый? Муж? Очень может быть. Импотент, наверное. А яхта, значит – «Дафния». То есть не яхта – барка.

На миг промелькнула мысль: а что, если схватить ее за руку, притянуть, приставить клинок к горлу да потребовать свободы – здесь же и сейчас? Верно, открыли бы клетку, чего уж… Только нехорошо все это, подло. Использовать столь мерзким образом женщину – фи! Настоящие мужики так не поступают… даже грубые и необразованные германцы – и те столь бесчестного поступка не одобрят и не поймут.