Сергей Лифанов - Сердце запада

не мастеровитые, для многих операций других людей надо было

нанимать, а с финансами у меня по-прежнему было негусто.

Иногда приходили деньги за вентиляторы, Джейми подкидывал

кое-какую мелочевку за раскрой партии штанов, но все деньги

мигом куда-то исчезали, потому что я уже давно жил в стиле

анекдота: «Вот выиграешь в лотерею мильен — как тратить

будешь?

— Раздам

долги.

— А остальные?

— А остальные

подождут!». До миллиона баксов мои долги пока не дотягивали, но и накоплений пока еще не заводилось. А думать широко, как

предлагал Дуглас, я так и не научился.

По Дугласу я скучал. Вот человек, который сумел вычислить мое

фантастическое попадание, принять его как должное и даже не

сильно воодушевиться, чтобы выпытывать у меня подробности. А

может, он очень бережно относится к собственной психике... черт, изобрели уже понятие психология или нет?.. и привык мелкими

перебежками продвигаться вглубь неизвестной территории? Ох, не знаю. Но мне не хватало человека, с которым можно говорить, не

пытаясь

обходить

мои

невероятные

жизненные

обстоятельства, и хотя он не все понимал, и очень многое понимал

неправильно из нашей будущей жизни, все же это была свобода —

свобода выговориться. Но он все не приезжал, хотя писал мне

какие-то шутливые письма о дорожных происшествиях и вдруг

прислал стопку книг — свой новый роман, продолжение романа

про Лиса из Кентукки.

В этом романе Лис получил от Доктора Миллера металлического

человека на паровом ходу и вместе с Джейком они верхом на этом

человеке двинулись в путь из Форт-Смита по Индейской

территории — до Ред-ривер прокладывали телеграфную линию, а

потом от Ред-ривер двинулись на разведку. Я представал в этом

романе как типичный мэд-сайентист — не то док Эммет Браун, не

то Кью, у которого всегда наготове какое-нибудь экстравагантное

до предела изобретение. Кстати, беспроволочный телеграф у меня

в этом романе был изобретен, но для массового его применения

требовался в больших количествах металл минервий — весьма

скудное количество которого я нашел в упавшем прямо перед

моим носом в Теннесси метеорите. Так что радио в романе было

только для моих друзей.

***

Идея механизма в виде человека вовсе не такая уж

фантастическая для середины 19 века, — это уже со своим

авторитетным мнением вторгается бесцеремонный Автор. Не

знаю, как оно там в Китае и прочих Индиях, а в Европе о людях из

металла начали говорить по крайней мере еще в древней Греции.

То, понимаете ли, Гефест медного великана Талоса для охраны

Крита изобретет, то Дедал, папа злополучного Икара, создает в

Афинах такие статуи, которые надо непременно привязывать, чтобы они не разбредались по городу. Ну, это все можно обозвать

мифами древней Греции, однако факт тот, что люди практически

всю свою историю что-то в таком духе выдумывали — если не

реальное, то фантастическое: в форме человека, но сделанное

руками человека. Тут можно припомнить еще и Голема, которого

якобы слепил из глины праведный пражский раввин Лёв, но в то

время, когда раввин Лёв принялся за работу, в Европе уже вовсю

начали изготавливать вполне рабочие модели механических

людей. Сравнительно недавно нашли чертежи Леонардо да Винчи, который спроектировал механического рыцаря. Построил ли он

его неизвестно, Леонардо вообще славен тем, что много чего

напридумывал, но мало что до ума довел, но вообще производство

фигурок, которые автоматически двигали руками, ногами и

головами, такое впечатление, в те времена начинал осваивать

каждый более менее толковый часовой мастер. И называли эти

фигуры автоматами, а в русском языке, чтобы не путать с другими, более полезными механизмами, такие игрушки обычно называют

автоматонами. Само

слово

«автомат»

—

это

латинизация греческого «автоматон»,

«действующий

по

собственной

воле».

Это

слово

было

впервые

использовано Гомером для

описания

автоматического

открывания двери или автоматического перемещения штативов

на колесах.

В восемнадцатом веке изготовление автоматонов как раз достигло

самого что ни на есть расцвета. Они были восхитительно

умелыми. В одном из музеев Швейцарии сейчас демонстрируют

три автоматона, которые сохранились в рабочем состоянии

до наших дней.

Один из них изготовлен в виде девушки: она играет на клавесине, нажимая клавиши пальцами, ее глаза как бы следят за движением

рук, ее грудь имитирует дыхание.

МУЗЫКАНТША И ПИСАТЕЛЬ

Рядом демонстрируют Рисовальщика: он способен нарисовать

четыре картинки, при этом не только водит рукой с карандашом

по листу бумаги, но даже «сдувает» крошки грифеля с карандаша

и ерзает на стуле.

РИСОВАЛЬЩИК

Самый сложный автоматон из этих трех — Писатель. Он способен

написать текст размером до сорока символов гусиным пером... вы, кстати, сумели бы писать гусиным пером?.. он макает перо

в чернильницу и излишек чернил стряхивает. Текст по желанию

зрителей можно программировать на специальном устройстве.

Понятное дело, насмотревшись на подобных кукол, европейцы

уже не удивлялись, когда очередной изобретатель представлял

их вниманию механического шахматиста, который вполне сносно

играл... и вот тут уже было мошенничество. Увы, но в 18, да и в 19 веке запрограммировать шахматную партию было

невозможно. Поэтому в стол Шахматиста помещался настоящий