Борис Батыршин - Следовать новым курсом [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Согласно традиции, принятой в Российском Императорском Флоте, тела погибших, зашитые в парусину, с чушками практических ядер в ногах, водрузили на тщательно обструганные доски. Доски эти были пристроены на шканцах, на специально сооружённом по такому случаю помосте, который в ожидании церемонии прикрыли Андреевским флагом.

Всего досок было пять, по числу покойников. Три матроса, мичман Панюшкин и кондуктор Зуев, умерший уже на борту от ранения пулей в живот.

Цена выполненного адмиралтейского приказа, первые наши потери в этом плавании. Хотелось бы, чтоб последние – но ведь редко какое дальнее плавание обходится без покойников. К тому же – не для того мы вышли в океан, не для того ждут своего часа на палубе «Москвы» орудия. Это война.

По сигналу старшего офицера кормовой флаг приспустили до половины. Корабельный батюшка отец Паскевий заученно отбарабанил чин отпевания – ему помогали служки из матросов. Под пение «Со святыми упокой», тела одно за другим подносили вместе с досками к борту и клали на планширь. Два матроса становились у изголовья и брались за углы флага. По звуку горна (особый напутственный сигнал умершему) доску приподнимали, и тело соскальзывало за борт из-под флага. Одновременно назначенный караул вскидывал карабины и производил троекратный залп.

В момент падения последнего тела (это был несчастный мичман) с правой раковины налетел шквал такой силы, что я не разобрал звука удара в воду. На мгновение мелькнула суеверная мысль: тело несчастного юноши не коснулось воды, а, подхваченное ветром, было унесено к месту вечного упокоения…

Церемония подошла к концу. Засвистали сигнальные дудки и под долгожданное «Все наверх рифы брать», усиленное жестяным рупором в руках Лестовского, матросы разбежались по вантам. Сильно кренясь на левый борт, едва не чертя планширем по гребням волн, «Москва» покидала воды, омывающие мыс Доброй Надежды, оставив по себе недобрую память.

Но это всё в прошлом. Впереди нас, и людей и корабль, ожидает Индийский океан…»

New York Herald, САСШ (экстренный утренний выпуск)

…сентября 1878 года

Телеграммы из Каира:

«…несчастливое для англичан и их египетских союзников сражение при небольшом суданском селении Омдурман. Восставшие пустили в ход современные полевые орудия, огонь которых и решил исход дела. Немногие уцелевшие спасаются по реке; одна из канонерок совершенно разбита пушечной пальбой с берега. Фанатики Аль-Махди отрезают головы попавшим в плен британцам, а захваченных египтян из вспомогательного отряда подвергают истязаниям…»

New York Herald, САСШ (экстренный вечерний выпуск)

…сентября 1878 г.

«…резня в Египте. Ходят слухи, что хедив смещён и убит заговорщиками, причём во главе заговора стоят офицеры египетской армии. На столичных площадях бессудные расправы, сопровождаемые худшими проявлениями восточной жестокости и изуверства. В толпе раздаются призывы грабить и разбивать кварталы, населённые европейцами. Сторонние наблюдатели отмечают про-турецкие настроения в толпе погромщиков…»

На рейде Александрии. Корабль Её Величества «Инфлексибл»

Броненосец первого ранга «Инфлексибл» – недавнее, совсем творение британских кораблестроителей. Он вовсе не похож на батарейные броненосные фрегаты или корветы, которые человек несведущий вполне мог перепутать с линейными кораблями времён Трафальгара и Абукира. А что? Тот же массивный, лишённый надстроек корпус (разве что, выкрашенный в чёрный цвет), те же ряды пушечных портов. Правда, изысканно выгнутый гальюнный выступ заменяет таран – зато бушприт на месте и, как во времена марсофлотов, может нести полный комплект косых парусов: фор стаксель, кливер, летучий кливер…

Нет, у «Инфлексибла» парусная оснастка тоже имеется, но это скорее, дань традиции, следование архаичным требованиям Адмиралтейства. Плоский, низкий корпус; узкие надстройки, баковая и ютовая, соединённые длинным, во всё протяжение корабля, мостиком, нависшим над броневыми крышками диагонально расположенных башен; кургузые пятнадцатидюймовки, грозно пялятся из амбразур. Ответ британских кораблестроителей на итальянскую новинку, броненосец «Кайо Дуилио». Британия правит морями, джентльмены, а значит – Королевском флоту всё самое лучшее, самое передовое!

Правда, творится сейчас на палубе этого великолепного корабля нечто уж вовсе несусветное…

– Это чудовищно! – возмущался, брызгая слюной, низенький господин, одетый в пропотевшую, мятую полотняную пару и белый пробковый шлем, обычное платье большинства европейцев, живущих в Египте. – Мы едва смогли пробиться в порт! Если бы не шотландские стрелки из охраны посольства – нас попросту растерзали бы! Озверевшие толпы ловят чиновников и свершают над ними самосуд. А руководят ими – кто бы вы думали?

Командир броненосца, кептен Томас Летбридж, высокий, сухощавый офицер со знаками различия коммодора Королевского Флота, наклонил голову, демонстрируя неподдельный интерес к рассказу..

– Египетские офицеры! – торжествующе заявил господин в пробковом шлеме. – Не из личной охраны хедива, те уже перерезаны – армейские! И среди них, как говорят, немало переодетых турок, которые и есть главные зачинщики и подстрекатели мятежа. Как вам это?

– Ужасно, сэр, просто ужасно. – бесстрастно отозвался Летбридж. – Вы, как консул её Величества, несомненно, должны выступить по этому поводу с официальным заявлением.

Дипломат покосился на офицера – уж не издевается ли? – и продолжил:

– Моя супруга лежит в каюте – кстати, передайте мою признательность офицеру, предоставившему её в наше распоряжение – и не теряет чувств лишь благодаря нюхательной соли. Вы бы знали, каких ужасов она насмотрелась по дороге! На наших глазах какого-то несчастного – толпа вопила, что это один из дворцовых служителей хедива – посадили на кол. Сорвали шаровары, растянули на мостовой, как лягушку на столике для препарирования, после чего полуголый скот в чалме засунул ему в задний проход тонкую, заострённую жердь, смазанную жиром. Другой, не менее отвратный тип, принялся колотить по тупому концу жерди огромным деревянным молотком, пронзая несчастного насквозь. Вы бы слышали, как он кричал! А когда кол вздели стоймя – он обломился, и несчастный рухнул на камни вместе с пронзившим его обломком! Сопровождавший нас офицер шотландских стрелков не выдержал и отдал приказ стрелять по толпе. А когда толпа отхлынула, оставив на земле не менее дюжины трупов – избавил от страданий несчастного на колу, выстрелив ему в голову из револьвера.