Андрей Георгиев - Смерть в мои планы не входит

Молчание затянулось. Адвокат смотрел на меня, как на привидение. Потом он произнёс «дело будет трудным», открыл кейс, достал сигареты, зажигалку, из листа бумагам скрутил кулёк для пепла. Я взял в руки пачку сигарет с неизвестным для меня брендом. Лёгкий щелчок по пачке, сигарета оказалась во рту, адвокат хмыкнул и, посмотрев на меня уважительно, поднёс горящую зажигалку. Сейчас, вот именно в этот момент, я почувствовал себя человеком. И сам удивился как мне, оказывается, мало нужно для счастья. Пусть и совсем небольшого, мимолётного, но счастья.

– Ну-с, приступим? – повторил адвокат. – Первый вопрос «под протокол»: как Вам условия содержания? Вопрос и ответ войдут в хронику событий вашего дела, э-э, Джеймс.

Я поперхнулся дымом, но промолчал. Джеймс, значит Джеймс. Мне-то какая разница?

– Что мне вменяют в преступление, господин Снегирёв?

– Незаконный пронос на борт воздушного судна взрывчатого вещества. Разве этого Вам никто не объяснил, Джеймс?

– Вы первый, с кем я разговариваю за трое суток незаконного ареста.

– Сильный ход с вашей стороны! – задумчиво-созерцательно произнёс адвокат Снегирёв.

– Вы вообще-то нормальный? – взорвался я. – Я не знаю, как оказался в самолёте, я ничего не помню. Если и были у меня какие-то запрещённые к провозу предметы, то это вышло случайно. Я не собирался никуда лететь, ехать или плыть. Вы это можете понять?

Это было произнесено не для адвоката, и он это, слава Богу, понял. В глазах Снегирёва заплясали весёлые чёртики, он опустил голову вниз, чтобы никто из наблюдающих за нашей беседой не понял, что он смеётся. В моих глазах Снегирёв вырос до размеров колосса. Главное, чтобы его ноги оказались не из глины. Адвокат что-то быстро написал в блокноте, я прочитал его записку, кивнул, соглашаясь. Там было написано: «Двести кредитов и вы завтра на свободе. С вами не знают, что делать». Оставалось только уяснить: что из себя представляют эти самые кредиты и откуда мне их брать. Но, как говорил наш бессмертный генералиссимус, нужно ввязаться в драку, а там посмотрим. Два часа меня мурыжили следователи, один из них, ес-сно, был добрый. А вот другой, держа в руках «демократизатор» – резиновую дубинку, наклонился к моему уху и, подражая голосу Михаила Пореченкова, кричал: «А ты мне на ухо это скажи!»

Я понимал, что каждое моё слово записывается, перепроверяется, каждый мой взгляд ловят объективы камер. Но мне очень трудно было что-то соврать или в чём-то запутаться – я говорил чистую правду и только правду. Вывалив на стол «мои» личные вещи из куртки – бронника, следователи задавали вопросы по каждому предмету. Первый вопрос был по пластиковым картам, самым обычным с виду, но с чипом считывания и распознавания рисунка пальцев. Я не стал отрицать, что это мои карты, мало ли что… Никто принадлежность карт, к моему удивлению, проверять не стал. А ведь могли, и обязаны были это сделать. Но, как говорится, на нет и суда нет.

Основной вопрос, естественно, был по аккумуляторной батарее. Но всполохов красных искр на батареи уже не было видно, поэтому я сказал, что это самый привычный и обычный аккумулятор, обратив внимание, что он давно разряжен и не представляет ни для кого никакой опасности. На вопросы о том, как я оказался на борту самолёта, я отвечал, что не знаю и ничего не помню. Шёл по улице, увидел яркую вспышку света и на этом всё. Получилось фальшиво-наигранно, как в фильме: «упал, очнулся, гипс». Меня пробивали по адресной базе данных, но адреса моего места проживания в ней не обнаружили. Я убеждался вновь и вновь, что меня опять занесло в параллельный мир, и как себя вести в нём я не знал. Одна надежда была на моего адвоката, который всё это время находился рядом со мною. «Плохой» следователь долго смотрел мне в глаза, потом, вздохнув, он нажал на кнопку вызова, со злостью бросил конвою: «заберите, чтобы мои глаза его не больше видели».

Я обрадовался словам следователя и надеялся, что на сегодня мои мучения закончены. Но я очень сильно ошибался. После обеда ко мне пожаловала делегация благообразных дедушек и бабушек с кучей каких-то навороченных приборов. Облепив меня датчиками, как новогоднюю ёлку игрушками, они колдовали над приборами, не забывая мне задавать кучу каверзных вопросов. Я не возражал над проведением научных экспериментов с моим бренным телом, так как они происходили в моей камере – одиночке, а я находился на откидной кровати в состоянии относительного покоя.

День закончился, наконец-то наступила тишина! Лёжа на кровати, я прикрыл глаза, стараясь сделать хоть какой-то анализ услышанного-увиденного. Но опять загремел отодвигаемый засов двери, я, чертыхнувшись, присел на кровать. Посмотрев на вошедшего человека, еле удержался от смеха, вспомнив фильм "Собачье сердце".

– Здравствуйте, молодой человек, – произнёс мужчина профессорской наружности.

– Здравствуйте, профессор Преображенский, – ответил я, не удержавшись от колкости. Но реакция мужчины превзошла все мои ожидания.

– Откуда вы знаете, как меня зовут, молодой человек? – профессор внимательно смотрел на меня через толстые стёкла очков – пенсне. – Мне коллеги сказали, что вы ничего не помните и не знаете. Ну-с… я задал вам вопрос, от которого, скорее всего, будет зависеть ваша судьба.

– Фильм есть очень хороший. В нём… впрочем, какая разница. Просто хороший фильм, где есть такой Преображенский, очень на вас похожий, профессор. Вот и весь секрет.

Преображенский, пожевав губами, произнёс:

– Вы ведь «скользящий», не так ли? – он предостерегающе поднял руку. Я напрягся не по-детски. – Лучше промолчать, чем быть соврамши.

Я засмеялся, но увидев растерянный вид умного и доброго мужчины, замолчал.

– Опять что-то из фильма? – спросил профессор.

– Точно. Такая фраза есть в фильме, который называется «Мастер и Маргарита». Немного видоизменённая, конечно. Что такое «скользящий», профессор? Объясните мне и тогда я вам отвечу на ваш вопрос.

– Хорошо. «Скользящие» – люди, которые имеют врождённую способность к мгновенному перемещению между мирами.

– Если бы я имел такую способность, находился бы я в этом здании, профессор?

– А почему бы и нет? Вам должно быть самому интересно куда вы попали, в какую страну, в какую эпоху и тому подобное. Нет?

Как мантру я начал повторять слова о том, что ничего не помню и ничего не знаю, периодически бросая свой взгляд на висевшую в углу камеру наблюдения. Профессор едва заметно кивнул.

– Ладно, голубчик! Завтра вас доставят в «АВиПП», где мы досконально изучим феномен появления вас в нашем мире. Все условия нашего сотрудничества вы прочитаете вот здесь.

Преображенский положил на край кровати листы бумаги в прозрачной пластиковой папке. Я успел прочитать: «Договор N – 005» и на душе стало немного легче, мир заиграл новыми красками. Во-первых, я буду находиться в этом «АВиПП» не в качестве арестованного, а в качестве сотрудника. Во-вторых: если есть договор с номером «005», то обязательно должны быть договоры с номерами «001», «002», «003» и «004». Что из этого следует? То, что я в это мире не первый «скользящий». Скорее всего, кого-то уже изучают или изучали. Пришельца из другого мира. И третье, самое главное: я не должен адвокату платить двести кредитов. Тем более не зная, что это такое и не предполагая, как сложится моя судьба после освобождения из СИЗО.