Андрей Георгиев - Смерть в мои планы не входит

– Это что за строение интересное, Гарри?

– Ты о чём?

Я прикоснулся пальцем к дисплею навигатора – маршрутизатора: на дисплее был виден огромный ангар, начинающийся от отвесной скалы, и на метров сто-сто пятьдесят выдающийся в море.

– А-а, это… – Гарри отвечал неохотно, работая ювелиром и пытаясь нос яхты разместить напротив раздвижных ворот ангара. Ему мешали волны прибоя и сильный боковой ветер. Через несколько минут капитан произнёс:

– Этот ангар когда-то построило общество рыболовов. Потом у них что-то пошло не так, не знаю, что точно и что не так. Муж Айны… то есть ты, но другой ты, выкупил ангар за смехотворные кредиты.

– Зачем? – спросил я.

– Под основную темпоральную лабораторию. На яхте это так, жалкое подобие.

Так, новая зарубка. Кредиты. Узнать. Темпоральная лаборатория. Узнать.

Над раздвижными воротами загорелся мощный прожектор, Гарри поднял над головой какой-то прибор. Прошло секунд пять, ворота дрогнули, поползли в сторону.

– И как опыты со временем проходят, удачно?

– Похоже, что опыт с твоим перемещением из мира в мир – это первый положительный результат, но он никак не связан с перемещением во времени. Вот и думай о чём хочешь! Опытов, собственно говоря, было раз, два и обчёлся. Мы только в начале пути, – ответил капитан.

Яхта, как настоящая Королева моря, не спеша, вальяжно, раздвигая перед собою воду, зашла внутрь ангара, ворота закрылись.

– Гарри, ты уверен, что об этом ангаре не знают те, кто за мной охотится?

– Смело добавляй «за нами», Юра. Ты сам, хотел этого или нет, сделал меня сообщником. Меня теперь вся Коммуна будет искать. Да, дела… Нет, не найдут: сейчас минуем ангар и войдём в грот. Мы специально прорыли тоннель между ним и ангаром. Так, на всякий случай. Как видишь, такой случай настал.

Коммуна? Запомнить. Узнать.

Снаружи ангар выглядел огромным, но изнутри его размеры превзошли все мои ожидания. «Королев морей» здесь могло поместиться, как минимум, пять-шесть. Вдоль канала, проходящего через весь ангар, зажглись мощные фонари освещения. Надводная часть сооружения была заставлена разноцветными помещениями непонятного предназначения. Они имели форму куба, соединялись между собой гофропереходами. И слева от канала, и справа огромное помещение было заставлено разноцветными кубами и создавалось впечатление, что какой-то ребёнок рассыпал по полу кубики, но поленился их собрать в одно целое.

– Рыбаки, придя с промысла, собирались в ангаре рыбу перерабатывать, превращать в полуфабрикаты, отправлять на берег. И задумка была хорошая и сам ангар вышел на славу, но… Часть модулей мы пустили под жилые помещения, остальные кубы – это лаборатории, мастерские.

Яхта прошла по каналу, впереди были очередные ворота. Процедура их открытия была похожа один в один с предыдущей. Яхта вошла в подземный грот, от вида которого я на некоторое время потерял дар речи. Освещения здесь не было, но света прожектора яхты вполне хватало, чтобы всё рассмотреть. Стены, потолок, каменное дно и сама прозрачная вода искрились разноцветными чёрточками-искрами. Причём, их цвет менялся от угла зрения.

Прозрачная вода, выход на обустроенный берег. Ступени, вырубленные в скальной породе, вели к небольшому бревенчатому домику.

– Как в сказку попал, честное слово, – не удержался я от реплики. – Только одного не пойму, зачем здесь дом построили, Гарри?

– А чем он плох, Юра? Ты разве отказался бы здесь пожить в одиночестве суток этак несколько? Полное единение, слияние с природой и всё такое.

Прожектор выхватил из мрака небольшой причал, через пять минут мы уже шли в сторону бревенчатого дома. Самое интересное, что дорогу нам подсвечивал прожектор яхты, но как только мы поднялись по ступеням и Гарри открыл двери домика, прожектор погас. Яхта, светившаяся изнутри неоновым зелёным и фиолетовым цветами, смотрелась как дорогая игрушка в праздничной обёртке. Красота.

– Будь, как дома.

– Но не забывай, что ты в гостях, – добавил я.

Дом как дом, мебель – как мебель. Паркетный пол, окна стеклопакет, но не из пластика, явно из дерева. Удобная мягкая мебель, цветы, натяжные потолки, изящная люстра. Гостиная комната, одним словом. Отдельно от этой комнаты находился кухонный блок, а вот тут меня ждал сюрприз. Кухонный синтезатор. Я повесил автомат на спинку стула, не зная куда его можно положить-поставить.

Посмотрев на синтезатор ещё раз, я пожал плечами. Что это за диво-дивное, узнаю чуть позже. Гарри мне показал ванную и туалетную комнаты, две спальни. В принципе, всё. Я искал глазами хоть что-то напоминающее привычный телевизор, но из-за врождённой скромности, не увидев в доме этого блага цивилизации, промолчал. Но об этом не забыл. Время покажет, как в этом мире с мультимедийными средствами обстоят дела. Пока я принимал душ, смывая с себя соль дневных и вечерних приключений, Гарри приготовил ужин. Судя по запаху – вкусный. На столе стояла бутылка явно не буратинистого и не тархунистого, а по виду – крепко-алкоголистого напитка. Слюна наполнила рот, ноздри жадно вдыхали запах специй и жаренного мяса, как приложения к специям. Не знаю зачем, но новую курточку-жилетку-броник в ванной комнате я оставлял не стал, поступил гораздо проще: не застёгивая, надел на себя. Бережённого, как говорится…

– В ванной комнате странного ничего не заметил? – спросил капитан, сошедший на берег.

– Нет, всё привычное и до соплей знакомое. А что?

– Да так, ничего. Всё думаю о твоём мире, вдруг там такого нет: душа, ванны или того же унитаза.

– Как скажешь тоже. Всё у нас есть…

Я осёкся, рассматривая футболку Гарри, которую он сменил за время моих околоводных процедур. Как и в моём мире, на ней был фирменный знак производителя. Но рядом с этим знаком красовалась свастика. Как символа, у свастики много значений: у древних народов она была символом движения, жизни, Солнца, света, благополучия и способна символизировать философские категории. Я всё это знал из уважающей мною и многими людьми Википедии. Но в моём понимании свастика была, есть и будет символом нацизма и гитлеровской Германии. Не зря же свастика во всём мире стала устойчиво ассоциироваться именно с гитлеровским режимом. Я, как человек из СССР, всё это прекрасно знал и понимал и, к сожалению, ничего с собой поделать не мог. Свастика она и в Африке свастика. Заблуждение, переходящее в далеко не в старческий маразм. Но что есть, то есть, мля….

Гарри, в свою очередь, уставился мне на грудь, пристально рассматривая изображение Фредди Меркьюри. На футболке певец был запечатлён в прощальном жесте, обращенным к своим почитателям. Полукругом, снизу изображения певца, шла фраза из песни «The Show Must Go On…»