Андрей Георгиев - Смерть в мои планы не входит

Рустам и Ник положили тело профессора на выдвижную платформу прибора, напоминающего томограф. Мила, прикусив до крови губу, колдовала над компьютером, я подошёл к окну. Горы, сосны, разноцветное небо. На секунду пришло осознание того, что такого произойти никак не могло, от слова совсем.

– Чёрт! – выругалась Мила. – Они там что, совсем спятили?

– Кто они?

– На той стороне. Долго объяснять.

Я опять отвернулся к окну. Из-за горизонта малиново-фиолетового цвета показались три маленькие точки. Тройной стеклопакет, плюс жужжание приборов лаборатории и гудение находящейся за стеной страшно-непонятной установки, которую Мила обозвала дезинтеграционной камерой. Точки приближались и теперь, несмотря на отличную звукоизоляцию, стал слышен звук стальных стрекоз.

– Мила, змееголовые, – крикнул забежавший в лабораторию Ник.

Мила посмотрела мне в глаза, прижала руки к груди. По губам я прочитал одно единственное слово: «пожалуйста». Вспомнив дьявола, я кубарем скатился по лестнице на первый этаж, выбежал на улицу. Рустам держал в руках подобие «базуки». Вверх ушла самонаводящаяся ракета. Вертолёты отстрелили тепловые ловушки, перестроились. Время, как это всегда бывает в подобных случаях, стало размазнёй, больше похожей на загустевший кисель.

– Ник, за угол, – крикнул Рустам, увидев моё лицо. Я усмехнулся: ну да, кроме Рустама никто не видел сумасшествия на берегу моря.

В районе солнечного сплетения бушевал пожар, элементаль Огня обжёг правую щеку. Я слился с огнём, он стал Князевым, Князев на какое-то время стал похохим на языки пламени. Огненно-смертельно-убойные. Земля качнулась влево-вправо, я закричал от боли: остатки когда-то белоснежной футболки начали тлеть, осыпаться на землю пеплом. Коптеры сделали дружный залп: шесть ракет устремились в сторону «дачи» Преображенского. Смысла сдерживать в себе сумасшедшее количество энергии я больше не видел. Саламандры, как тогда, в заснеженной степи, пытались меня успокоить: ты всё правильно делаешь, смерть этих созданий будет не по твоей вине и не твоей совести. Зрение жило отдельной жизнью: я увидел немецкие кресты, услышал за спиной:

– Юра, давай!

Я развёл в сторону руки, разжал кулаки. В разноцветное небо, навстречу трём коптерам устремилась огненная змея. Взрывы качнули воздух, небо и земля поменялись местами. Лёжа на спине, я смотрел, как падают на землю останки стальных стрекоз. Высоко в горах, где-то за высокими соснами, раздались три взрыва, потом я оглох от оглушающей тишины. Мёртвой тишины.

– Охренеть!

– А я тебе что говорил, Ник. Где остальные? – спросил Рустам.

– Уехали. Им здесь пока делать нечего. Нужно Юре помочь.

– Не подходите ко мне близко, – я попробовал самостоятельно подняться на ноги.

Земля никак не хотела останавливаться, исполняла замысловато-причудливо-зажигательный танец карамболь, и я понял, что уничтожение коптеров – всего лишь начало огненного шоу, в котором я выступаю в роли конферансье и ведущего артиста. Такого количества энергии в пространстве в моём привычном мире не было, это факт неоспоримый. Энергию можно было черпать ладонями, набить ею карманы. Посреди двора, в метре от минивэна, из-под земли вверх ударил разноцветный фонтан. Энергия земли, мантии и ядра, устремилась вверх, в сторону астрала. Небо, от горизонта до горизонта полыхнуло яркими и жизнеутверждающими красками, оно теперь было поделено ярко-жёлтыми линиями на три сектора: зелёный, синий, красный. Три цвета неба, и в нём нет места цвету тьмы, чёрному цвету.

– Юра, это всё?

Я посмотрел в сторону дома, из-за угла которого выглядывали Ник и Рустам. Ник прикрыл глаза руками, Рустам отвернулся:

– Твои глаза…

Я нащупал в кармане спортивных штанов чудесные очки-звёзды Милы. Нечего людей пугать. Нацепив очки, поднялся на ноги, подошёл к разноцветному фонтану. Энергия, сплетённая в тугой жгут, поднималась метров на сто вверх, растворялась, рассеевалась в пространстве. Мир себя лечил, восстанавливал энергетический баланс. Кем он был нарушен и для каких целей? Ответ лежал на поверхности: энергетику исковеркали те, кто не хотел, чтобы мир под номером три развивался без перекосов в ту или иную сторону. Где-то существует мир четвёртый, и он должен – нет, обязан – поиметь крупнейшие за всё время своего существования проблемы. С большой буквы. Я погрозил небу кулаком, и небо пришло в движение: три разноцветные секторы начали вращаться по часовой стрелке, с каждой секундой увеличивая частоту вращения. Через несколько секунд небо превратилось в чередование трёх цветов, которые потом исчезли, растворились один в другом. В небе кружила огромная спираль, которая своим «хвостом» полосовала по горам, вырывая с корнем многовековые деревья. Я смотрел, как к нам приближается просека и не понимал, как эту вакханалию остановить. Смерч, просто сокрушительной мощи, обошёл «дачу» стороной, направился в сторону моря. Что он там натворит, оставалось только догадываться.

– Красиво, – я прикоснулся к разноцветному жгуту, он обвил запястье руки. Энергия маленькими порциями потекла в стихиальный сосуд.

– Что ты увидел красивого, Юра? – спросил Рустам, находясь у меня за спиной.

– А ты не видишь энергию? Вот же она, давай руку.

– Странно. Видеть ничего не вижу, но чувствую, как к руке прикасается что-то живое и тёплое. Что это?

– Я же тебе сказал, Рустам, это энергия.

– А где же генератор?

– Ты, Ник, Мила, люди вашего мир – это и есть один мощный генератор. Вырабатываемая энергия миров перераспределяется. Туда, где её не хватает, она поступает порциями; миры, где энергии в переизбытке, выбрасывают её в общее астральное поле.

– Нихрена не понял, но было интересно, – засмеялся подошедший Ник. – А кто тогда работает главным энергетиком миров?

– Да сами миры и регулируют поступление и расход энергии, – ответил я. – Мне так объяснил мой старший товарищ. Вячеславом его зовут. Миры должны находиться в равновесии. Когда с одним из них что-то происходит, страдают остальные. И живое в них и неживое. Поэтому у меня дома существует организация, которая поддерживает равновесие между Тёмными силами и Светлыми. Одни стараются нарушить равновесие, зная к чему это нарушение приведёт, другие этому мешают. Рустам, а что произошло с ракетами?

– Не знаю.

– Я видел шесть разрывов, – произнёс Ник. – Ракеты как будто наткнулись на невидимую стену. Нужно посмотреть, как там Мила.

– Да. Если всё прошло нормально, то нужно отсюда убираться, – сказал Рустам. – Пойдём, Юра.

– Ник, ты иди к Миле, – обратился я к парню. – Рустам, ты мне нужен. Скажи, почему на коптерах кресты были?

– В пятидесяти километров от Сосновки есть база, осталвшаяся со времён войны. Она долгое время пустовала, пока в наш мир не пришли змееголовые.