Комбат Найтов - Амурский вальс [litres]

Истребитель был «оценен» отрицательно. Его назначения не поняли. Над ними посмеивались, дескать, не в свои сани не садись. То ли дело «вуазены» и «девуатины». Борис Кербер не выдержал и вызвал на «воздушную дуэль» Марселя Доре и Шарля Нюнжессера. Да, их бипланы быстрее разворачивались, но по скорости крена КБ-5 им не уступал. Зато превосходил в скорости и в динамике. Его стремительные атаки сверху-вниз и снизу-вверх, уход от противника с набором высоты, то есть совершенно другая тактика боя, поставили в полный тупик легендарных французов. Раз за разом Борис «клевал» их самолеты, а те не имели возможности загнать его на виражи, где они были сильнее. Используя щиток, Кербер «зависал» на мгновение за машиной противника, затем следовала перегазовка и уход на восходящую спираль. Красивая и убедительная победа. Но на следующий день стало понятно, что повторить этот фокус второй раз не получится. Двигатель «кончился» полностью в том «бою», а замены ему не было. В результате контрактов на самолет не получили. Только раскрыли свои планы конкурентам. Хотя задел по охлаждению был, дело за малым: довести двигатель до приемлемой выносливости. После возвращения плотно занялись этой проблемой. Все равно результат от этой поездки был, и немалый! 23 июля 1923 года в один день 19 стран мира признали Советский Союз и объявили об установлении дипломатических отношений. В том числе были Франция и Великобритания. Немаловажную роль в этом сыграли заключенные контракты на поставку лодок-амфибий. И Франция, и Англия купили КБ-4, а авиацией в те годы занимались очень влиятельные люди. Одним из «пассажиров», которых катали на этой лодке и садились с ним на Сену, был Альберт Фредерик Артур Георг, герцог Йоркский. Он купил ту самую лодку, прямо на выставке. И запасные двигатели к ней.

Впрочем, внимательно читая прессу, Илья сделал вывод, что большинство репортеров не обратили внимания на состоявшийся поединок, так как происходил он «при закрытых дверях» и не на главной «арене». Рисковать репутацией французы не захотели. Такие «игрушки» слишком дорого и плачевно заканчиваются. А их повторный вызов, уже над Ля Бурже, мы принять не смогли, потому что от перегрева застучали несколько цилиндров. Двигателю требовалась переборка.

Кроме выставки, Илья посетил несколько французских авиашкол, где с интересом рассматривал тренажеры, с помощью которых будущих истребителей готовили применять оружие против вражеских самолетов. Даже такие примитивные приспособления, в виде подвешенных корзин с неподвижно установленным «маузером», требовалось изготовить, ведь в «их» школах не было и такого. А управление «конвертопланом» гораздо сложнее, чем истребителем. Тем более что одна из моделей «центрального поста управления» позволяла исполнять «бочки» и «спирали». То есть были выведены кнопки, нажатие на которые заставляло ЦПУ последовательно выполнить алгоритм правой и левой бочки, причем с увеличением или уменьшением высотности. Или исполнить набор или снижение высоты, с оборотом вокруг вертикальной оси всего аппарата. То есть появилась возможность вести маневренный воздушный бой. На «конвертоплан» свою тяжелую руку наложили чекисты, их вывоз за границу запрещен, как и демонстрация на выставке. Вряд ли это поможет, хотя… ЦПУ представлял собой довольно сложное устройство, большая часть которого представляла аналоговый вычислитель, подобный английскому корабельному прибору управления стрельбой. Принцип действия один и тот же. То есть ручками управления человек запрашивал изменения положения аппарата, а выполнял эти действия тот самый автомат, изменяя тягу и ее направление всех четырех или шести двигателей, исходя из ситуации на текущий момент. Благо что «вертикаль» у аппарата поддерживалась автоматически, за счет вращающихся двигателей. Стоило «бросить ручку», как он автоматически зависал на месте. В этом отношении машина была почти идеальна. А «дрейф», по какой-то оси, легко «сбрасывался» или корректировался.

Тем не менее сознание Ильи все чаще и чаще не состыковывалось с реальностью: он начинал понимать, что исполнение приказа приведет к тому, что ему придется бросить начатое дело, чего ему очень не хотелось. «Летающие» игрушки захватили его, и хотя он видел, что у тех же швейцарцев вопросы проектирования и доводки двигателей решены лучше и на совершенно другом уровне, он откровенно не понимал, почему от него требуют, чтобы он все бросил и занялся «добыванием технологий». Ведь он их и так «добывает», а в чем-то даже превосходит своих швейцарских друзей. В частности, не приходится решать вопросы финансирования. У швейцарцев совсем небольшая фирма, то же самое он видит и во Франции: самолетами занимаются очень небольшие компании, крупных предприятий практически нет. Контракт на 40–50 машин в год считается большим. А это – месячная производительность Приморского завода, причем особо не напрягаясь. В этих условиях, при наличии больших заказов, выделить деньги на перспективные разработки гораздо проще и эффективность вложений выше. Но руководство беспокоит большой разрыв между возможностью остальной промышленности и их в чем-то передового предприятия. Плюс, все больше и больше денег уходит в другие страны. Требуются приборы, новые сплавы, качественная изоляция, прокат. Всего этого нет. А должно быть. Та же самая радиостанция на борту потребовала создание машины в несколько раз сложнее, чем первоначальный «конверт». То есть прицел у товарища Дзержинского дальний. Мы должны держать руки на пульсе новейших технологий. А все-таки больше хочется заниматься любимым делом. В таком настроении Илья вернулся во Владивосток, да еще и «закрутив» небольшой романчик или «приключение» во Франции.

Способствовала этому знаменитая школа Бесси Коулман. Она была «самбо» – дочерью негра и индеанки. Так как в расистской Америке путь в авиацию для нее был закрыт, то эмигрировала во Францию, сразу после окончания Первой мировой. Закончила здесь школу пилотов и открыла свою, где обучала в основном женщин, стараясь создать костяк пилотов для будущего «шоу». Наличие такого «шеф-пилота» притягивало феминисток со всей Европы и Америки. Ей требовались как учебно-тренировочные, так и пилотажные машины для выступлений. И в первую очередь Бэсс обращала внимание на дизайн машин. Они должны были быть красивыми. При этом она прекрасно понимала, что экономически более целесообразно, чтобы они были одного производителя, с одинаковыми двигателями. Показ одноместного «пилотажника» привел ее в восторг. По тяговооруженности машина превосходила почти все легкие самолеты того времени. Она «ходила за ручкой газа» и могла «висеть» в воздухе вертикально в течение почти минуты. Но перед подписанием контракта Коулман пригласила в Ля Бурже всю свою школу, чтобы «девочки» могли убедиться в достоинствах машины и высказать свое мнение о ней. В тот день пришлось много летать, устраивая девушкам вывозной полет с элементами высшего пилотажа. А их инструкторы опробовали не только двухместный, но и одноместный вариант машины. После полетов Илья пригласил всех «посидеть и обсудить» все в каком-нибудь ресторанчике. «На халяву и уксус сладкий», поэтому согласились почти все, выбор ресторанчика он предоставил девушкам, тем более что времени на «переодеться» у них не было. Вызвали несколько такси, часть девушек приехали на собственных машинах. Во Франции движение на дорогах уже начало создавать пробки и постоянный гудеж клаксонов. «Девочки» местные, поэтому их выбор пал на уютный ресторанчик «Chez Nath» в старинном доме у подножия лесистого холма, неподалеку от аэродрома. Щебетание девиц, а их было двенадцать, притом, что мужчин в компании было всего четверо, многоязычие, кроме французского, звучал английский, испанский и даже хинди, настроило всех на благодушный лад, хотя решался вопрос достаточно серьезный. Но общая оценка девушек была: «Берем! То, что нужно!» Поэтому, после полуторачасового обсуждения, торжественно скрепили документ подписями и печатями (печати были только с нашей стороны, французы их не применяли), посиделки переросли в вечеринку, с танцульками и с рассказами о том, как они, дамы, покоряют пятый океан. Кстати, очень дружественную и веселую, несмотря на присутствие «официальных лиц»: вице-президента женской секции Французского национального Аэроклуба Элен Мортье и ее мужа Пьера. Так как женщин было много, то за столом пришлось много ухаживать за соседками справа и слева. Отвечать на их вопросы, рассказывать о Приморье, Китае, России. Его научили танцевать новейший и модный танец «танго». Соседка слева, высокая худощавая брюнетка, с большим открытым лбом, в белой рубашке и светлых брюках, опоясанных широким мужским ремнем. А справа сидела эльзасская немка, которую Илья «вывозил» сегодня в одном из полетов. На аэродроме она была в кожаной темной куртке поверх «фирменного» белого комбинезона школы. В воздухе она несколько раз переходила на немецкий, там же Илья и выяснил ее происхождение. Большинство из присутствующих девушек, как я уже писал, принадлежали к славной когорте феминисток и предпочитали мужскую одежду. Единственным их отличием от мужчин были белые комбинезоны, мужчины во Франции предпочитали черные или серые цвета. Внешне эльзаска больше нравилась Илье, и, видимо, этим он немного подстегнул француженку слева, которая активнее стала привлекать его внимание за столом, а затем вызвалась научить его танцевать танго. Закончилось это тем, что она увлекла его на второй этаж, где находились номера гостиницы. Уехали они из гостиницы только утром, и в тот же день, после закрытия авиасалона, вылетели на юг в Ниццу.