Михаил Кисличкин - Кнут и пряник

– Наплевать им, – покачал головой Алексей. Командир пришедших на помощь добровольцев переводил запись с английского. – Какой-то шишке очень надо выздороветь. Прямо сейчас надо. А проблемы с доверием исполнителей на местах ее не волнуют, бабки все разрулят. Исцелять этих двоих будешь, Илья? Формально речь шла о выдаче, а не о трупе в мешке.

– Буду, – утвердительно сказал парень. – С последующей оглаской. Пусть все знают, что мы свое слово держим, тогда следующего деятеля сдадут еще быстрее. Кстати, интересно сформулировано пожелание: исцелить тех, кого мы имеем в виду под именами… Наверняка настоящие имена и фамилии болезных настолько всем знакомы, что их и писать стремно. Бояться огласки, хитрованы. Я представляю, как сейчас угорают над нами в небесной канцелярии, где разбирают наши пожелания, прежде чем привести в исполнение. Стыдобища, мне и за себя, и за врагов неудобно.

Следующие четыре дня ничего не происходило. Илья уже начал терять счет, сколько времени они с Надей сидят в этой проклятущей пустыне. Третья неделя кажется? Или больше? Неважно. Занятие везде одно и то же – исцеляй, болей, восстанавливай силы. И полно времени для размышлений.

В мире же события шли своим чередом. Илья, больше для проверки, чем преследуя какие-то далеко идущие цели решил посмотреть, работают ли исцеления в мировом масштабе. Они с Надей, помня как чуть не добили парня онкологические больные в России, решили исцелить в Европе и южной Америке больных раком желудка, как одну из самых скоротечных и трудноизлечимых его разновидностей. Илью, не смотря на его удвоенные с некоторого времени силы, это желание вынесло сильно. Но ему валяться в постели и болеть не привыкать… Зато эффект того стоил. Еще с первых дней после появления флага над самолетом, в России люди стали прикалывать самодельные черно-синие значки к одежде. Началось все с тех, кого исцелили посланники, но затем флажки стали цеплять к одежде или машинам и те, кого чудеса напрямую не коснулись, просто в знак поддержки. Теперь же спрос на черно-синие флажки начался во всем мире. Народ в посланников поверил всерьез, как будто плотину прорвало. Несколько раз неизвестные самолеты сбрасывали на парашютах к лагерю контейнеры с водой и припасами. По ним уже никто не стрелял…

Сергей и Алексей были довольны – имена главных защитников Ильи и Нади благодаря ежедневным роликам знали все, а слава штука приятная. Тем более слава чуть ли не мирового масштаба. Над лагерем витало ощущение близкой победы. Как по секрету признался Илье спецназовец, в Ливии начал формироваться корпус помощи посланникам и желающих в него попасть множество. У наемников просто нет шансов. Илья вяло соглашался с ним. В последние дни он мрачнел все больше и больше.

Надя, погоди-ка, – задержал принесшую ему ужин комсомолку парень. Илья валялся в постели, глядя в потолок, который успел изучить до мелочей. – Побудь немного со мной.

– Тебе опять нехорошо? – Участливо спросила Надя. – Все Илья, сейчас завязываем точно. Я больше ни одного желания не выскажу, пока ты в норму не придешь, пусть хоть небо на землю рухнет.

– Одно желание выскажешь, Надюша – погладил ее по руке парень. – Мне, в общем, давно уже все ясно, я думал надо ли это говорить тебе. В итоге решил, что надо. Не имею права решать за нас двоих. Заодно и проверю это точно.

– Что проверишь, Илюша?

– Сначала желание. Пожелай, чтобы у нашего Сереги заболела нога. Просто пожелай, так же как лечишь, официально, что ли.

– Илья ты думаешь, ты думаешь, что…

– Вот именно. Желай.

Серая зона подтверждения желания появилась незамедлительно. Глаза бы ее не видели… Илья тут же высказал отказ и вернулся в обычный мир, смотреть в круглые от удивления глаза комсомолки. Ей сейчас пришел отбой, посланник не подтвердил.

– Я что, теперь караю? Но посланник боли ты!

– Уже нет дорогая. Уволен за прогулы. Ты знаешь, я думаю мой дар у нас двоих не отбирали вовсе. Просто отдали явочным порядком все приказы тебе, а весь откат мне. Все это время, тебе стоило только пожелать кары… Может, это потому, что я оказался плохим посланником боли, но хорошим страдальцем. Может чего-то там вымолили себе наши масоны, если все то, что говорил нам Витек не сплошная ложь. Или то и другое сразу… Не важно. Важно то, что теперь мессия ты Надя Ясенева. Карай и милуй, королева, все в твоих руках. Кнут и пряник теперь твои, а скоро и личная армия подтянется. Все к тому идет.

– А ты Илья? – потрясенная комсомолка заглянула Илье в глаза. – А ты…

– А я тот, кто будет платить собой за все твои желания Надя. И заодно твой единственный стоп-кран с волшебной монеткой, который проследит за тем, чтобы у тебя не сорвало крышу.

– Но я не хочу! – в синих глазах Нади появились слезы.

– И я не хотел, – вздохнул Илья и положил свою руку на руку девушки. Видимо, мы очень сильно нагрешили в прошлой жизни, раз с нами так поступили. Ничего, – постарался улыбнуться ей парень. – Не горюй Надюха, прорвемся! Будем жить дальше.

Надя вытерла заплаканное лицо и вдруг неожиданно посерьезнела. Уголки ее рта опустились вниз, губы сжались, глаза заблестели голубым льдом. Сейчас она напоминала Илье дружинника с копьем и мечом, стоящего в строю перед надвигающейся конной лавой врага.

– Приказывай! – Отрывисто сказала она.

– Что приказывать? – удивленно переспросил Илья.

– Приказывай, что делать и что желать, ты у нас главный. Помнишь, я это говорила тебе в кафе, в тот день, когда ты меня нашел на вокзале? Я скажу это еще раз теперь, когда я узнала тебя получше. Не увиливай от своего долга, посланник, и не перекладывай свой груз на других. Веди всех нас, – комсомолка обвела рукой вокруг, видимо имея в виду весь их лагерь, – вперед. Принимай командование за обоих и говори что делать. Я не королева, Илья, я комсомолка. А комсомольцы выполняют приказы своих командиров.