Сергей Лифанов - Держи на Запад!

Блумеры попробовали внедрить среди фабричных рабочих: например, руководство текстильных фабрик в Лоуэлле, Массачусетс, организовали банкет для работниц, которые перешли на этот, без сомнения более безопасный на производстве, вид одежды.

Во время войны некоторые медицинские сестры, в основном со среднего Запада, работали в госпиталях в блумерах, но вообще мода на женские штаны начала утихать. Блумеры слишком уж начали ассоциироваться с феминизмом, а феминизм – с вызывающим поведением: в газетах появлялись карикатуры, на которых дамы в блумерах представали в самом развязном виде. Сами феминистки не одобряли женщин, которые носили блумеры, не разделяя феминистических идей: им казалось, что модницы дискредитируют идею.

Ортодоксальное духовенство встречало блумеры в штыки. Неортодоксальное же… вот лучше бы оно тоже блумеры не приветствовало, пожалуй.

Было, к примеру, такое «сообщество Онеида», основанное Джоном Хамфри Нойесом в 1848 году. Нойес получил теологическое образование и собирался стать священником, но впал в ересь, как посчитали его профессора. Сам же Нойес объявил себя совершенным, свободным от греха и напрямую подчиненным богу. Мало-помалу он собрал вокруг себя группу единомышленников и основал коммуну, где было общее имущество, общие доходы и, заодно, практиковался групповой брак. Жизнь в коммуне предоставляла женщинам такие права и свободы, которых не давало американское общество. Она не обязана была заниматься домашним хозяйством и детьми – хозяйство и дети тоже считались общим делом. Она могла заниматься любой работой, если ее способности и здоровье позволяли это делать. Она могла наравне с мужчинами участвовать в деловой и религиозной жизни сообщества. Она могла сделать себе короткую стрижку и носить блумеры. Наконец, она могла свободно выбирать сексуальных партнеров – или вообще отказываться от секса, если так ей хотелось. И, как вы понимаете, столь вольные нравы в коммуне тоже вложили свое полешко в костер, который уничтожил столь радикальную моду.

Вечером, незадолго до ужина, когда девушки рисовали кадры мультфильма, Дуглас просматривал свои записи и чиркал в блокноте, готовясь к очередному допросу попаданца из будущего, а я возился с деталями конструктора, очередная почтовая карета остановилась у нашего крыльца, и перед нашими глазами появился типичный молодой янки, хоть ты к нему этикетку приклеивай «Саквояжник, маде ин Коннектикут или Массачусетс».

И точно, открыл он рот, и даже я понял, что это янки.

— Добрый день! — сказал он, обращаясь к Дугласу, видимо, выделив его как самого приличного в нашей компании человека. — Я хотел бы видеть начальника телеграфной конторы.

— Добрый день, — отозвался Дуглас и бросил взгляд на меня.

Я встал.

— Мистер Ирвинг сейчас на землях чероки, — сообщил я. — В его отсутствие обязанности начальника исполняет миссис Уильямс.

Янки бросил на миссис Уильямс пренебрежительный взгляд и спросил меня:

— А вы?

— А я с нового года в конторе не работаю, — ответил я.

Янки снова перевел взгляд на Дугласа.

— Это мистер Маклауд, журналист, он снимает комнату в этом доме.

— Остальные работники?

— Мисс Мелори – наш оператор, — представил я. — Миссис де Туар следит за хозяйством. Монтеры и чернорабочие сейчас вместе с мистером Ирвингом.

— Ага, — понял расстановку сил янки. — Ну что ж. Я – Эбенезер Хикс, назначен сюда техником. Так что я принимаю обязанности заместителя начальника на себя, — и посмотрел на миссис Уильямс: – можете сдать мне ключи от конторы, документы и показать мне мою комнату.

Миссис Уильямс встала.

— Ваша комната на втором этаже, вторая справа дверь от лестницы, — сказала она. — А вот принять на себя обязанности заместителя вы сейчас не можете. Мистер Ирвинг не отдал мне никаких распоряжений на этот счет.

— Вы это серьезно? — с улыбкой спросил Хикс.

— Разумеется.

Хикса, похоже, обманула внешность нашей маленькой миссис Уильямс. Она, конечно, и ростом невелика, и слишком юная, но запугать ее не так уж просто.

— Не может быть, — сказал ей ласково Хикс, — чтобы такая прелестная дама хорошо разбиралась в телеграфном деле.

— Если мне что-нибудь будет неясно, я спрошу у мистера Миллера, — ответила миссис Уильямс. — Давайте подождем распоряжений мистера Ирвинга.

Хикс оглянулся на меня. Я делал вид, что целиком увлечен доводкой деталей конструктора. Дуглас, наоборот, отложил блокнот и разглядывал Хикса с головы до ног. Мне бы под таким взглядом было неуютно. Хиксу же было все равно, а может, он вид такой делал.

Мисс Мелори начала сворачивать художественные работы, я тоже сложил свои детальки в ящик – подходило время ужина.

— Если хотите умыться с дороги – теплая вода есть в парикмахерской через два дома, — сказал я Хиксу. — Завтракаем и ужинаем мы здесь, деньги за еду и жилье миссис де Туар возьмет в получку. Пообедать можно в столовой, это рядом с парикмахерской…

— Вы уволились, потому что заместителем назначили даму? — спросил меня Хикс.

— Нет, — добродушно ответил я. — Это даму назначили, потому что я уволился. А вернее, если бы я не уволился, то Ирвинг остался бы здесь начальствовать, а я бы отправился на земли чероки работать.

— Там очень опасно? — спросил Хикс.

— Да по разному бывает… У вас оружие есть?

— В саквояже, — ответил Хикс.

После ужина Хикс начал устраиваться в комнате, и мне пришлось напомнить ему, что мисс Мелори – оператор, а не горничная. И если он хочет, чтобы в комнате было тепло, то сходить за дровами должен сам. В общем, Хикс мне не понравился. Приехать не успел, а уже пытается всех по своим правилам построить. Действительно, саквояжник.

Назавтра мы с миссис Уильямс отправились в город, чтобы принять от плотника водяное колесо для генератора, которое надо было переправить в Форт-Гибсон. Ирвинг сказал, что такое колесо проще заказать здесь и в разобранном виде переправить на пароходе, так что наша задача свелась в основном к тому, чтобы проверить комплектацию и размеры досок. Хикс мои намеки насчет того, что надо бы присоединиться, проигнорировал, но и миссис Уильямс, умничка, прекрасно разобралась в спецификации, и дождавшись моего молчаливого одобрения, отдала распоряжение грузить колесо на пароход.

До полудня пароход не ушел, значит, скорее всего, останется в Форт-Смите на ночь: хоть уровень Арканзас-ривер и повысился, большие пароходы все равно предпочитали в темноте по Индейской территории не ходить, потому что топляка было много. Нас, впрочем, это уже не волновало, и мы с миссис Уильямс пешком отправились в обратный путь, мечтая о том дне, когда по Пото-авеню пустят конку. Конку в Форт-Смите и в самом деле планировали пустить, и в начале Первой улицы уже начались работы по укладке рельсов. Рельсы укладывали негры, а вокруг ходили угрюмые ирландцы, недовольные, что работа в первую очередь достается неграм, о которых пеклось бюро «фрименов», специальная организация, утрясающая проблемы освобожденных рабов. Негры, работавшие на укладке рельсов, тоже были недовольны, потому что за тяжелую работу им платили только десять долларов, а если б то же самое делали ирландцы, им платили бы не меньше тридцатки в месяц. Рабство уничтожили, но расизм процветал.