Александр Иванов - Кайа. История про одолженную жизнь [СИ]

— Я вас поняла, — ответил я, — спасибо за уделенное мне время. До свидания.

Вернувшись к себе в комнату, переоделся в спортивную форму и, взяв купальник, фен и полотенце, отправился в бассейн.

Я решил вплотную заняться физической формой моего нового тела, благо, что в Пансионе для этого были прекрасные условия.

Натягивая на себя в раздевалке женский купальник, я ощутил всю непередаваемо-неприятную гамму чувств и ощущений.

Никакими стилями плавания я не владею, так что мне пришлось обратится за помощью к инструктору, под чутким руководством которой, я устроил себе часок изнурительного заплыва, что крайне положительно сказалось на моем настроении. Приятное утомление от физических нагрузок развеяло мое плохое настроение.

Вечер того же дня.

Сижу в столовой, чаевничаю за ноутом. Посторонний шум, который создают иные воспитанницы, также присутствующие здесь — не мешает моей концентрации, даже наоборот, процесс учебы становится даже приятнее.

Внезапно что-то привлекло мое внимание. Оторвав взор от экрана, я осмотрел зал и заметил Главу Совета Старшеклассниц.

Та была не одна, с ней рядом, за столиком, сидела еще одна воспитанница, судя по форме — из «одаренных». На вид — взрослая девица, приятной внешности. Скорее всего из выпускного или одиннадцатого класса.

Немного поглядев на них, я перевел взгляд обратно на экран, а после, снова на этих двоих.

Эти двое не просто друзья! — к такому вот выводу я пришел практически подсознательно, наблюдая за тем, как те смотрят друг на друга и на их мимику.

Я часто наблюдал за влюбленными людьми. Мне вообще нравится наблюдать за людьми. Видеть их реакции на то или иное. Их эмоции.

Можно даже сказать, что это стало очередной моей манией, ну в легкой форме.

Это занятие меня изрядно успокаивало и когда на меня накатывала очередная волна неконтролируемого страха, до зубного стука — я ездил в местный торговый центр или мотался почти за сотню километров, в ближайший аэропорт и часами наблюдал за людьми. За самыми разными людьми.

Бонусом от этого занятия стало то, что я бессознательно практически полностью стал повторять привычки, жесты и манеры местных так, что спустя некоторое время, если не брать в расчет мой русский акцент, меня очень непросто было бы отличить от любого здешнего жителя.

Я готов поставить немало рублей на то, что Главу и эту «одаренную» связывает «крепкая женская дружба».

Никаких предубеждений против подобных женских шалостей я не испытывал, тем более, что это, можно сказать, женский монастырь, а девчонки тут в таком возрасте, когда люто бушуют гормоны, так что в отсутствии представителей мужского пола, местные воспитанницы могут «играть в любовь» с другими воспитанницами. Я полагаю, что подобные ситуации тут отнюдь не редкость.

Я «свернул» учебник и зашел на внутренний сайт Пансиона, в раздел «наши воспитанницы». Пролистав список, с фото, «одаренных» одиннадцатых и двенадцатых классов, подругу Главы я в них не обнаружил, а нашел ее в списке классов «обычных».

Выпускной класс. Ее интересом была живопись. Я посмотрел некоторые из ее работ и пришел к выводу, что эта девушка — художник исключительного таланта и что, со временем, она вполне сможет стать всемирно известной.

Когда я снова посмотрел на них, те уже встали из-за столика и отнеся подносы, покидали столовую.

А у меня родилась идея того, каким именно образом я могу получить согласие Главы на мое участие в городской олимпиаде.

Подленькая такая идея. И крайне неприятная.

И когда я уже практически отринул ее, решив поискать другой подход к Главе, у меня в голове возник фрагмент нашего с ней диалога:

«Даже, если гипотетически, мое решение станет причиной твоей гибели, то я возьму на душу такой грех».

А собственно, если ей настолько безразлична моя жизнь, то почему я должен испытывать муки совести от того, что легонько пошантажирую ее тем, что придам огласке ее «нестандартные» отношения? Само собой, если это мне не померещилось и у них такие отношения и в самом деле имеют место быть.

Кто же знал, что у нашей, столь сильно заботящейся о репутации, Танечки, есть такой интересный секрет? Как там в анекдот говорится? «и эти люди запрещают мне ковыряться в носу!»

На следующий день.

Собираясь на занятия, я нацепил свой новый галстук и кокарду, чем моментально привлек внимание к своей персоне со стороны остальных «особых», которым довелось меня лицезреть.

— Девчонки делают ставки, — шепнула мне на ухо Яна, — как скоро тебя заставят переодеть галстук и снять Звезду.

— Можешь ставить на то, что не заставят, — улыбнулся той я, — у меня есть разрешение от Директрисы.

Позже. В здании школы. Как и ожидалось, только наш дружный строй оказался в школе, ко мне тут же подлетела одна из дежуривших девочек из «дисциплинарного комитета» и обратила внимание нашего воспитателя на то, что одна из подшефных той воспитанниц, а именно я, одета «не по уставу».

И что она требует от меня немедленно привести свой внешний вид «к уставному».

— Ничего не знаю, — ответил я той, — мне эти изменения разрешила лично мадам Директриса. Так что если тебе что-то не нравится, то ты можешь, если хочешь, пойти и обжаловать ее решение.

Дежурная молча уставилась на воспитателя, та ответила:

— Это правда, Директриса ей лично разрешила.

— Раз так… — ответила та и с недовольным видом отошла от нашего строя.

Воскресение, раннее утро, около 6 часов. Одна из комнат в главном доме Имения Семьи Кайи.

Потянувшись в кровати, довольно молодая еще женщина, лежавшая «в чем мать родила», села, засунув ступни ног в забавные тапочки, в виде мышей.

Выглядела она, как и любая другая женщина спросонья, очень милой. Хотя милой «по жизни» она была с очень ограниченным числом людей, и с этим ничего нельзя было поделать, служба у нее была такая.

Впрочем, о ее «милой» стороне рассказать могло большее количество людей, из ныне живущих и здравствующих. Вот такой вот парадокс. А все оттого, что те, кто близко познакомился с ее «немилой» стороной, гнили, в данный момент, либо в спецтюрьме, либо в земле.

И один из тех, для кого она была «милой», прямо сейчас, спрыгнув с турника, на котором подтянулся двадцать пять раз подряд, шел из соседней комнаты, негромко шаркая, где располагались спортивные тренажеры, обратно в спальню.

Прислушавшись к приближающимся шагам супруга, женщина кинула взгляд на свой живот и по ее лицу скользнули тени разнообразных эмоций и чувств.

Тех эмоций и чувств, которые могут быть доступны лишь женщине, да и то — не любой, а той, например, у которой случилось подряд шесть выкидышей.