Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

Саму Санту-Лусию защищала полурота солдат и батарея из трех орудий. После того, как лет двадцать назад в этих краях впервые появились англичане, было решено разместить батареи на безымянном полуострове, защищавшем Санта-Лусию с моря (в мое время он именовался весьма оригинально – Penísola De Las Playas, «полуостров пляжей»). Кроме того, на плоском холмике к юго-востоку от города началось строительство форта. На местных индейцев была наложена трудовая повинность в пользу испанской короны, известная как «репартимьенто», и именно их привлекли к строительству – в середине лета. Но массовая смертность среди строителей заставила предшественника дона Висенте остановить строительство форта. Ведь индейцы были нужны и для возведения новых зданий в городе, и для разгрузки и погрузки кораблей.

Население городка составляло чуть более тысячи человек, большинство из которых были метисами. Дорога из порта в Мехико проходила через сокало, после чего поднималась по склону, поворачивая при этом на север. Вокруг располагались несколько плантаций, где трудились, как правило, местные индейцы йопе (мне с трудом удалось сдержать хихиканье, когда я услышал название племени). Но если еще недавно они были практически рабами, то после принятия «новых законов» у них появились хоть какие-то, но права. Сеньор алькальде шепнул мне по секрету, что, возможно, скоро в Акапулько доставят африканских рабов, которые намного более выносливые, чем эти «индиос». Я не разделял его восторга, но решил с ним не спорить. Он меня не поймет, и я вряд ли чего-нибудь добьюсь.

Тем временем, Лиза проводила достаточно много времени с супругой и дочерями сеньора алькальде, а также их подругами – сначала местные дамы были ослеплены ее титулом, а потом они по-настоящему сдружились. Когда она была на корабле, она штудировала самоучитель испанского, и уже могла кое-что сказать, а девушки с радостью ее учили, и, кроме того, тайком учились у нее танцам. Донья Пилар лишь сказала со вздохом, что она надеется, что слухи о вальсе не дойдут до Святой Инквизиции…

А вот у наших купцов дела шли весьма неплохо. Главным негоциантом я назначил Федю Князева, который не только был в шаге от красного диплома экономического факультета МГУ, но и имел немалый опыт фарцы. Причем ради московской Олимпиады он выучил испанский, и говорил на нем ничуть не хуже, чем Кирюша, проведший год в советском посольстве в Мехико и выучивший язык в стране пребывания. Кроме того, Федя был, как ни странно, бессребреником – почти все заработанные деньги уходили на семью, друзей, и прекрасный пол. Вот и сейчас я доверил ему организацию нашей торговой миссии, и не прогадал.

И Торрес, и Пенья были готовы скупить весь груз ножей, ножниц и синтетики. Взамен они предлагали нам все то, что мы надеялись у них купить – крупный и мелкий рогатый скот, кукурузу, семена томатов, сладкого перца и чили, разные сорта картофеля, виноградные лозы, деревья – яблони, груши, черешни, фиги, манго, персики, апельсины, мандарины, лимоны, лаймы… Причем задёшево – кроме, как ни странно, яблонь, груш, и черешен, которые здесь были экзотикой. Пенья предлагал чуть более умеренные цены, да и был готов платить больше за наши товары, и Кирилл требовал торговать только с ним, но Федя решил, что хорошие отношения необходимо поддерживать со всеми, и распределил и поставки, и заказы между двумя «китами», а также среди более мелких местных негоциантов. Неожиданным бонусом оказался тот факт, что сеньор Веласко оказался агентом торгового дома из Панамы, а сеньор Очоа – Веракруса, так что вскоре с нашими товарами познакомятся и там.

Время у нас еще было, и я надеялся дождаться весточки от Хуана Альтамирано, прежде чем уходить обратно в Форт-Росс. Места в трюме у нас было хоть отбавляй, серебра и золота тоже, да и денег, вырученных за продажу нашего товара, накопилось неожиданно много, и торговля, хоть и стала не столь насыщенной, продолжалась. Мне вспомнилось, насколько прекрасным было искусство некоторых индейских племен – особенно золотые и серебряные украшения. А испанцы их обычно просто отдавали на переплавку, а индейские храмы, фрески, скульптуры обычно просто уничтожались. Так что Федя по моей просьбе предложил деньги за подобные произведения искусства, да еще и дал понять сеньору алькальде, что сохранение того немногого, что осталось в этом районе – залог добрых отношений и торговли на будущее.

Это его весьма удивило, но я ему рассказал по секрету, что скоро множество русских американцев начнут приезжать в Санта-Лусию только для того, чтобы посмотреть на их прекрасный город, а также на индейские храмы. И это даст возможность городу развить инфраструктуру и торговлю. Он не мог понять, что индейские храмы могут кому-нибудь быть интересны, но обещал подумать над этим вопросом, тем более что мы попросили показать нам то, что осталось от индейских городов. Увы, от поселения индейцев племени йопе на месте города не оставалось ничего, а в соседних деревнях не оставалось ни единого храма либо другого «языческого» объекта. Мэр обещал навести справки, есть ли такие объекты недалеко от города, но присовокупил, что Святая Инквизиция, узнав о таких сооружениях, вполне может приказать их уничтожить.

Тем временем, индейское золото и серебро текло в наши руки – его нам продавали со всего лишь десятипроцентной наценкой, другими словами, за сто десять грамм серебра отдавали сто грамм индейских украшений. Испанцы не могли понять прихоти русских, и, думаю, втайне хихикали над дурачками с севера. А мы таким образом положили начало музейной коллекции Форт-Росса. Кстати, другие произведения искусства нам давали «просто так», «в довесок». В их числе был абсолютно бесподобный каменный календарь в виде круга диаметром в два метра, подаренный нам самим сеньором алькальде после того, как Лиза презентовала его супруге набор бижутерии.

И вдруг произошло нечто, что меня, скажем так, несколько испугало. На пирсе, к концу которого была пришвартована «Святая Елена», появилось несколько католических монахов. Я вышел к ним навстречу в сопровождении четверых «идальго», опасаясь худшего. Но главный из них лишь поклонился и представился:

– Дон Алесео, меня зовут брат Родриго Авила. Pax vobiscum [21] Мир вам. !

– Et cum spiritu tuo! [22] И духу твоему. – не помню уж, откуда я вспомнил правильный ответ.

– Дон Алесео, мы прибыли сюда по поручению падре Лопе Итуррибе, главы нашего отделения Святейшей Инквизиции. Падре Лопе хотел бы пригласить вас к себе.

Я внутренне похолодел, но сказал:

– Святые отцы, я рад, что падре Лопе нашел время увидеться с моей незначительной персоной. А когда он хотел бы со мною встретиться?