Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

– Да так же нельзя! Неприлично! Одно дело с девочками, или с мужем, другое – так при всех!

Подошла голая Косамалотль и, ничуть не стесняясь, попросила меня перевести:

– Лиза, тебе же так неудобно, снимай свои тряпки!

Это Лиза, в свою очередь, отказалась делать. То же было и с тремя другими русскими девушками – все так и остались в купальниках.

В результате, все девочки остались при своем – русские в купальниках, индианки в чем мать родила – и у тех из них, у которых еще не было пары, появилась куча новых поклонников из числа мужчин. Патли, Косамалотль, и девушки, спасенные из крепости, с тех пор пользовались повышенным вниманием. С другой стороны, Вера Киреенко, не отличавшаяся особой красотой, очень невзлюбила местных.

После купания, мы забрали наших ребят из здания базы и вернулись в Санта-Лусию. Мы с Лизой пошли на берег – как обычно, в сопровождении «идальго», а купцы в последний раз перед загрузкой по своим контактам. Федя доложил, что с заказанным у Пеньи проблем не будет – его управляющий уже все приготовил к погрузке, а серебро он получит только в момент передачи товара.

Если в бухте Эль-Маркес воздух был необыкновенно хорош – соленый, морской, свежий – то в Санта-Лусии на сокало все еще стоял сладковатый запах горелой человеческой плоти. Девушки-испанки и Вася с Лёней присоединились к нам. Вася все вздыхал:

– Хоть бы помыться после такого…

Они, оказывается, когда зажгли кучу хвороста и дров, слиняли с площади, причем вырвало обоих, и не один раз – что бы там Вася ни говорил про то, что он видел в Афгане…

Но на брусчатке площади, как и было обещано, оставались только пятна сажи, которые смоет при первом же дожде. Тем не менее, всем мужикам было тошно даже сейчас.

И только Лиза, задумавшись на секунду, сказала:

– Я понимаю девочек, которые так хотели на это посмотреть, после того, как скоты под командованием этих гадов насиловали их всем скопом. Я бы и сама с огромным удовольствием сделала бы то же самое с теми немцами, кто бомбил и обстреливал Одессу и другие советские города. А эти? Антонио, люди которого убивали людей и насиловали безвинных девушек? Гонсало, его правая рука? Поросюк, который нас предал и с помощью которого преступники могли бы стать намного сильнее? Нет, с этими сволочами только так – хотя… Ты знаешь, им даже этого мало было. На кол бы их!

Я содрогнулся. И это была моя милая, нежная и ласковая Лиза… Да, не зря в древние времена пленные больше всего боялись, что их отдадут на расправу женщинам.

За ужином были лишь Висенте, дон Исидро, жена и дочери дона Висенте, и обе девушки, спасенные в Эль-Алькасаре. Я принес подарки для наших хозяев – украшения «из коллекции Антонио» для сеньоры и сеньорит Гонсалес; бинокль, две бутылки калифорнийского вина, и штопор для Висенте; найденный нами в Эль-Нидо дорогой меч и золотую цепь для дона Исидро. Нас же одарили древними золотыми фигурками и глиняными раскрашенными статуэтками работы толтеков, ацтеков, майя, и даже тайрона из района Санта-Марты в Новой Гранаде, будущей Колумбии. Последние, как оказалось, были из коллекции самого графа де Медина – он, в отличие от других испанцев, любил искусство индейцев и собирал его.

– Ваши подарки станут украшением Музея искусства индейцев в нашей столице, – сказал я растроганно. – Спасибо вам огромное, мои друзья.

– У нас в Испании есть пословица: mi casa es su casa – «мой дом – ваш дом», дон Алесео. Мы будем ждать вашего возвращения, – сказал дон Висенте. – И позаботьтесь о девушках – да, я знаю, что они уходят с вами. Кстати, лучше им уйти сейчас, когда на улицах темно, и никто не обратит внимания на двух дам под вуалями.

– Совсем забыл, дон Алесео, – сказал виновато граф де Медина. – Вот.

И он вручил мне запечатанное письмо, адресованное «Его Католическому Величеству Королю Филиппу» с перечислением всех титулов монарха.

Я его горячо поблагодарил, и нам пришло время покинуть гостеприимный дом сеньора Гонсалеса и Лусьенте. Мы поклонились друг другу на дорогу, я поцеловал руки сеньоры и сеньорит Гонсалес, сеньоры сделали то же с Лизой, Лилианой и Сильвией, и мы вернулись на «Святую Елену».

Следующее утро было непростым. Попробуйте прогнать скот и лошадей по узкому пирсу… А еще нужно было загнать их в нужный загон, подготовить фураж, а потом и убрать за ними – далеко не везде была постелена пленка. Да, похоже, обратный путь будет не столь приятным, как дорога сюда…

Мы с Лизой сошли на берег, чтобы распрощаться с нашими новыми друзьями, причём глаза и у сеньора алькальде, и у дона Исидро, как мне показалось, чуть заблестели; у меня, боюсь, тоже. А после этого – поднятие трапа, гудок «Святой Елены», и корабль вышел из гостеприимной Санта-Лусии в Тихий океан.

Признаться, я ожидал намного худшего – и от испанцев вообще, и от местного дворянства, и от католической церкви… Да, не все прошло гладко, и эпопея с Антонио и его людьми, а также Поросюком, кончилась хорошо лишь по счастливой случайности. Да и структуры были созданы лишь ближе к концу миссии. Но, как говорится, «гром не грянет – мужик не перекрестится», и в следующий раз организация будет лучше. А все эти перипетии кончились пополнением в наших рядах, бесплатной арендой бухты Маркеса, и, вероятно, Эль-Нидо.

«Святая Елена» вышла из залива Санта-Лусии, повернула на северо-запад, и мы пошли домой вдоль прекрасных – и совсем не чужих нам теперь – берегов Новой Испании.

На четвертый день мы вновь прошли горловиной моря Кортеса. Зимой здесь должно быть видимо-невидимо китов – именно сюда серые киты приходят, чтобы родить китёнышей. В моей истории в этом море были убиты десятки и сотни тысяч этих огромных млекопитающих – поэтому в этой истории мы не позволим китобоям в него заходить. Конечно, для этого нужно будет сначала построить базу на островах Ревильяхихедо либо островах Марии, а для это надо присоединить Нижнюю Калифорнию вкупе с вышеуказанными островами – но в Мадрид уже ушло наше предложение разграничения границ. Думаю, согласятся – для испанцев в 16 веке это «где-то там, далеко», не так, как для мексиканцев два с небольшим века спустя.

По дороге Лиза вела с девушками не только лечебную, но и психологическую работу – ведь после такого обращения, они вполне могли возненавидеть мужчин. И как раз при этом приходилось присутствовать мне – ведь я, как истинный гений, не догадался пригласить ни единой девушки со знанием испанского, и переводить приходилось мне. Конечно, для девушек-йопе приходилось привлекать еще и Местли, ведь только одна немного говорила по-испански, другие знали только науатль и, увы, те слова, которые употребляли бандиты во время насилия. Мы пытались учить их сразу русскому, и, как ни странно, это приносило свои плоды – равно как и для наших других «новых русских»; а те из них, у кого уже были русские женихи, могли уже сказать намного больше – хотя у Тепин, как я и боялся, все больше укоренялся полтавский суржик. Я поговорил с Васей, тот мне ответил: