Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

– Ты знаешь, когда я с моей малышкой наедине, я пытаюсь говорить по-русски, но почему-то редко получается…

А Лизины сессии терапии, несмотря на языковой барьер, приносили плоды. Девушки-йопе оказались намного более стойкими, чем испанки, для которых сама мысль о сексе превратилась в ужас. Но Лиза вгрызлась в подаренную ей матушкой Ольгой книгу о психологии и психологической реабилитации, и вскоре у обеих наметился устойчивый прогресс. Одним из нежелательных побочных эффектов оказалось то, что девушки начали неровно дышать в сторону того, кто их спас – сиречь, его превосходительства князя и прочая и прочая. Лиза подумывала найти другого переводчика, потом плюнула и сказала:

– Любой другой мужчина-переводчик, скорее всего, всё испортит. И даже если мы подождём до Росса и возьмём переводчиком девушку, вполне вероятно, что прогресса не будет или будет намного меньше.

Каждый вечер, Лиза превращалась в ураган в постели – говорила, чтобы не забыть, насколько это может быть приятно. Подозреваю, что второй причиной было подсознательное желание сделать так, чтобы я не был в состоянии ответить на поползновения других девушек, если таковые вдруг будут иметь место. Я не жаловался – впрочем, с моей любимой мне вообще было не на что жаловаться.

Справа по борту давно уже маячили прекрасные в своей пустынной строгости горы Нижней Калифорнии, потом залив Сан-Диего, а потом слева остров Санта-Каталина, а справа – место, где в моей истории был Лос-Анжелес. Здесь же в скором времени «будет город заложён», который послужит центром добычи нефти, газа, угля, серебра…

И вдруг я услышал крик Патли:

– Алесео, это мой дом!!

– Здесь?

– Да, здесь живут мои люди! Видишь, я же тебе говорила – вон тот самый остров, который был напротив нашей деревни.

– А тебе хочется посетить деревню?

– Да, конечно, но ты знаешь, я не хочу больше быть индианкой киж. Я хочу быть русской!

– А ты можешь быть и тем, и другим.

– Но в первую очередь русской.

Я скомандовал, и «Святая Елена» сменила курс и пошла на восток, поближе к берегу. Вскоре мы увидели небольшую индейскую деревню с хижинами, похожими на хижины чумашей, но шире – скорее похожими на огромную женскую грудь, где вместо соска дырка в потолке.

– Да, это моя родная деревня, это 'Ахуупкинга!

Мы спустили шлюпку, и к берегу пошли мы с Патли и четверо «идальго». Все на этот раз надели по бронежилету и по каске – нелишняя предосторожность, вспоминая наш первый контакт с мивоками. Индейцы стояли на берегу, кое у кого были копья, но на нас смотрели скорее как на нечто абсолютно новое и непонятное. И тут Патли (которую, как она сказала, звали на их языке «Пабавит»), закричала:

– Мийи´иха!

Тут индейцы стали что-то кричать.

– Они говорят, идите сюда.

Мы пристали к берегу, я снял каску, другие последовали моему примеру, и мы с Патли вышли из лодки.

Человек с перьями на головном уборе что-то сказал. Патли ответила. Он произнес еще одну фразу, подошел к Патли и обнял ее.

– Это Тор´овим, мой брат, он вождь племени.

И они продолжили разговор. Через какое-то время, Тор´овим посмотрел на меня и что-то сказал. Патли перевела.

– Добро пожаловать! Моя сестра говорит, что русские очень хорошие люди, что вы ее спасли, что она теперь свободна и хочет жить с вами. Другие белые плохие, они убили много людей, забрали других, сожгли несколько деревень, искали везде золото и серебро.

– Скажи ему, что мы благодарим его за гостеприимство и хотели бы передать ему и его людям эти дары. Скажи, что это именно подарки.

Я передал ему, как обычно, ножи, зеркала, бусы – то немногое, что мы не нашли, когда одаривали йопе…

Нас пригласили на обед. Как обычно, был желудевый суп, рыба, ракушки, крабы…

После обеда, я сказал:

– Объясни ему, что если жители деревни хотят, то они могут принять покровительство русских. Русские будут их защищать, а от них ничего не понадобится, только они, если хотят, смогут посылать своих детей учиться у русских.

Между братом и сестрой завязался диалог. Потом Патли сказала:

– Тор´овим говорит, если бы не я, и не то, что они слышали от соседей-чумашей, они бы не поверили, ведь белые люди всегда были злом. Но мне поверят. И ещё у них есть в селении больные, а чумаши рассказали, что мы умеем лечить больных.

– Скажи, что сейчас привезут мою жену, и она посмотрит больных. Скажи, что она сделает все, что сможет.

Со следующей шлюпкой приехали Лиза в сопровождении Шочитль, которую она учила не только языку, но и начаткам врачевания. Лиза посмотрела и послушала больных (мальчика лет пяти и девочку лет десяти), достала какие-то таблетки из своего врачебного портфеля, и сказала:

– Пусть пьют по одной таблетке утром, днем и вечером. Эти для него, эти для нее. Останемся здесь до завтра, я еще раз их посмотрю.

Вечером для нас устроили праздничный ужин, а на утро, после того, как Лиза еще раз осмотрела детей и сказала, что все будет нормально, Тор´овим объявил нам:

– Старейшины собрались вчера и решили, что мы хотим быть русскими, и расскажем о вас в других деревнях тоже. Вы хорошие люди.

– Скоро приедут другие наши соплеменники и, с вашего позволения, построят деревню на месте, которое вы нам укажете. Там будут и клиника, и школа, и, если на вас нападут, они будут вас защищать.

– Тогда это вон там, у реки. Пусть сестра приедет с ними, ведь вы не знаете нашего языка, а мы вашего.

– А мы будем друг у друга учиться.

Он взял обе моих руки в свою, после чего мы вернулись на «Святую Елену» и продолжили путь на север. К чумашам и к другим деревням решили пока не подходить – времени уже было маловато, животным надоедало пребывание на палубе…

И вот перед нами Золотые Ворота. Мы связались по рации с Форт-Россом, и нам было сказано:

– Ну что ж, швартуйтесь у первого пирса.

– Пирса?

– Заходите, увидите.

Мы вошли в залив и действительно увидели, что за время нашего отсутствия – полтора месяца – Форт-Росс разросся и уже превращался в настоящий городок. А самое главное, чего раньше не было, были те самые два длинных пирса, и куча народу махали нам приветственно рукой.

Позже, пока другие разгружали «Святую Елену», в нашу честь в новом банкетном зале был дан торжественный пир, и Володя, в приветственной речи, не преминул уколоть меня:

– А еще экспедиция доставила пятнадцать новых дам. Да, липнут они к Лёхе.

И тут я почувствовал, как Лиза приобняла меня за плечи и шепнула мне в ушко:

– Знаешь, любимый, пусть липнут, но ты мой. Не забывай об этом.

Голос у нее был ангельским, но, вспомнив ее слова про аутодафе, я внутренне похолодел.

А Володя тем временем добавил:

– Ну и хорошо – на пятнадцать русских стало больше. Добро пожаловать, девушки!