Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

И все зааплодировали. А Инна Семашко перевела это на испанский, после чего Местли сказала то же самое на науатле.

Девушки заулыбались – даже на лицах Лилианы и Сильвии впервые за все время нашего знакомства появились счастливые улыбки.

После банкета, Володя сказал мне, что в девять вечера будет заседание Совета. Лиза отпросилась, мол, слишком устала, и утащила меня в нашу каюту на «Форт-Россе», где выяснилось, что не так уж она и устала. Наконец, где-то без четверти девять она меня отпустила, повернулась на правый бок, и мгновенно заснула. Я же быстро помылся, оделся, и отправился на это самое заседание.

Там сидели все знакомые мне уже члены совета, плюс с дюжину новых, с «Колечицкого» и «Москвы»; в их числе были и капитан Ермолаев, и капитан Неверов, и мой родич Коля Корф. И, когда я вошел, меня встретили аплодисментами.

– Лёха, ты молоток! Столько всего добыл, столько всего сделал! Одни лишь базы у Санта-Лусии и по дороге на Мехико чего стоят! Нам Вася с Саней все рассказали, так что не отпирайся!

– Володь, ну не надо! База по дороге на Мехико еще не наша. Эль-Маркес наш – это да, так ведь нет там пока никого…

– Не прибедняйся. Итак, что, по-твоему, было сделано неудачно?

– Нужна более четкая организация. Нужна спецслужба – чтобы не было таких сюрпризов, как с Кирюшей. Мы могли привезти намного больше – все бы продали за серебро и золото. Кроме того, имеет смысл подумать, что мы можем еще закупать у испанцев.

– Все будет. Первый блин обычно комом, а у тебя наоборот – еще и пятнадцать новых жителей, точнее, жительниц, привез. А еще рассказывают, что ты у Лос-Анджелеса тоже деревню в русское подданство соблазнил.

– Да ладно. Не я, а Патли.

– А кто Патли нашел?

О том, что не я ее, а она меня, и при каких обстоятельствах, я, понятно, рассказывать не стал.

– Итак. Что произошло за время вашего отсутствия? Ну, мы немного отстроились, ты уже видел. Кроме того, теперь по всему Заливу, да и по низовьям рек Русской и Стикса, индейцы приняли наше подданство. Что это для них означает, другой вопрос, но то, что их всех лечат, им нравится. Будут у нас там города, будут и школы, и церкви. Пока, понятно, ничего этого нет, ну и ладно, лиха беда начало. А вот на Русской реке наши ребята золото уже нашли, и медную руду чуть восточнее, причем и того, и другого оказалось очень и очень немало.

Первое поселение вне Залива начнет строиться на Русской реке в понедельник, первого октября, ровно через восемь дней. А второе – в Лос-Анджелесе – неплохо бы основать как можно скорее; проще всего, если вы выгрузите там стройматериалы и людей по дороге в Европу.

– Мы?

– Ну да, экспедиция, как ты и предлагал, пойдет в ноябре, на «Победе» и «Колечицком». Главным будешь ты, как министр иностранных дел. Твоё дело – маршрут. Хозяйственной частью будет заведовать Миша Сергеев, он в этом деле дока.

– Дай мне еще Васю.

– Ага, щас. Вася нам и самим нужен. Миша, конечно, неплохо его замещал, но теперь, после предательства Поросюка, самое время создавать министерство внутренних дел, включая определенные функции спецслужб – в этом деле он профессионал. Так что Васе придется заниматься своими прямыми обязанностями, а не путешествовать по тёплым морям.

– Тогда кто со мной-то пойдёт?

– Вообще-то мы решили не посылать с тобой никого, кто уже женат либо помолвлен. Не дело это, когда муж и жена долго не видят друг друга. Знаю, знаю, тебя это тоже касается в полной мере, но как раз тебе идти придётся, иначе вряд ли что-нибудь получится.

– А со мной?

– С тобой хоть какой-то шанс есть. Итак. Заместителем по военной части можешь взять Виталия Андреева, он майор спецназа в отставке. Оставшихся ополченцев он же и наберет. А вот экономистов твоих, за исключением Феди Князева, оставим тебе – ребята хорошо себя показали, а тебе еще предстоит много чем торговать.

– Главным тогда возьму Лёню Пеннера. Теперь насчёт планов. Какие вводные?

– Мы тут в твоё отсутствие кое-что обсудили. Во-первых, какой мы видим Русскую Америку через несколько лет? Понятно, что даже если все наши дамы родят в следующем году, и будут рожать раз в год, то заметного роста взрослого населения у нас все равно не будет до того, как эти дети вырастут. А нам расти нужно уже сейчас – причем, чем скорее, тем лучше. И именно за счет русских – мы же хотим остаться русской колонией.

– А что насчет индейцев?

– С индейцами мы решили поступить так. Есть два уровня – протекторат Русской Америки над племенем и гражданство. Ради гражданства племя должно согласиться на присягу верности Русской Америке, принятие законов Русской Америки, обучение их детей в наших школах, курсы русского языка и культуры, и открытие церквей и миссионерскую деятельность в их районах. Не будет никаких ограничений их прав по сравнению с правами «настоящих» русских, и наша цель – сделать из них наших людей, без потери самобытности и языка. Но именно поэтому необходим приток русского населения – чтобы сохранить нашу идентичность.

– А что насчет других народов?

– В единичном количестве – такие, как Джон или испанки, которых ты привез – приветствуются. То же произойдет, если в присоединенных к нам землях окажутся, скажем, испанские, французские или английские поселения – и их жители согласятся на те же условия. Но и здесь важно, чтобы большинство все-таки были именно русскими по культуре. А вот негров, как мы решили, нам не надо.

– А это ещё почему? – сказал я, все еще находясь под впечатлением движения за расовое равноправие в США, при котором я вырос.

– А ты вспомни, чем заканчивались переходы власти к черному населению на Ямайке, в Гаити, в ЮАР, в Родезии, да и в той же Анголе, где кое-кто из нас успел побывать. А вот обратных примеров я не знаю. Впрочем, ты и сам рассказывал про Детройт и Кливленд в конце восьмидесятых…

Да, когда я впервые приехал в Детройт в детстве, это был красивый город, с первоклассным музеем, хорошей музыкой, неплохими магазинами и ресторанами, и массой зеленых приятных районов, в одном из которых – на Чалмерс Стрит – жили мои родственники по матери. Теперь (точнее, в далеком моем прошлом, тьфу ты, будущем, из которого я сюда попал) это город развалин, выгоревших домов, закрытых магазинов и вокзала, а Чалмерс Стрит – одна из самых опасных улиц в городе, где более половины домов уже успели сжечь. Примерно то же можно сказать и про центр Кливленда, и про многие другие города и районы Соединённых Штатов.

– Но это из-за дискриминации и наследия рабства, – слабо вякнул я, вспоминая, что нам талдычили в школе.

– Так ведь рабство отменили больше века до этого момента, а кое-где и за сто пятьдесят и более лет. А про дискриминацию ты сам рассказывал, что она происходит скорее наоборот. И какая такая дискриминация на Ямайке или в Гаити? Разве что против белых. Впрочем, взять любое черное государство в Африке, получившее независимость в двадцатом веке – везде была подорвана экономика, упал уровень жизни, выросла преступность. Оно нам надо?