Игорь Валериев - Поход [litres]

– Я этим сорвиголовам лично головы оторву, если они атаку провалят, – несколько раздражённо произнёс Стессель.

Офицеры штаба благоразумно промолчали. А события между тем развивались стремительно. Рота Полтарацкого под огнём противника медленно, где по грудь, где по пояс, форсировала ров. Группа Аленина скрылась в провале стены, где располагались ворота. Меньше чем через минуту она появилась из него обратно и залегла с боков. Взрыв! Из провала полетели какие-то предметы, повалили клубы дыма, а потом раздалось несколько пушечных выстрелов и завизжала картечь.

Стрелки под командованием Аленина бросились в провал ворот, и, несмотря на расстояние, до генерала донеслась скороговорка пулемётов Мадсена. После этого грянуло «ура», и в ворота южной стены бросились русские стрелки, до этого лежавшие на склоне у дороги. Между тем рота капитана Полтарацкого, кое-как перебравшись через ров, начала карабкаться вверх на стену вала.

– Да, господа офицеры, не хотелось бы мне войти в историю этого противостояния как командир войск, которые босоногими взяли Восточный арсенал, – генерал Стессель усмехнулся, продолжая рассматривать штурм южной стены, на которую многие солдаты взбирались без сапог. При этом командир роты капитан Полтарацкий также щеголял в одном сапоге. – Но это не важно, главное – победить. И победа не за горами!

Слова генерала оказались пророческими. Едва только стрелки зачистили южную стену, а в её ворота вбежало менее половины отряда полковника Анисимова, как северную стену захлестнула толпа защитников арсенала, покидавших его со всей возможной скоростью. Вскоре белые рубашки сибирских стрелков замелькали на западной и восточной стенах, а открытая ими стрельба заставила китайцев ускорить бегство, хотя казалось, что это невозможно. Вскоре на очистившейся от противника северной стене появился стрелок, размахивающий российским флагом.

К этому моменту закончилась, можно сказать и не начавшись, атака китайской пехоты на наши тылы. Выйдя из городских предместий, разрозненные отряды бойцов империи Цин только стали формировать какое-то подобие наступающего строя, как увидели захват арсенала войсками союзников. Под выстрелами отправленных для отражения этой атаки русских солдат и казаков китайцы развернулись кругом и дружно ретировались под защиту домов города.

– Господа офицеры, арсенал взят! Нападение на наши тылы китайской пехоты отбито! – радостно произнёс генерал Стессель. – Поздравляю всех с замечательной победой. Следуем в арсенал, но сначала посетим позицию артиллеристов. Надо выяснить, кто нам подарил победу «золотым выстрелом».

Через несколько минут небольшая кавалькада, возглавляемая Стесселем, направилась к артиллерийским позициям, где генералу доложили, что взрыв внутри арсенала раздался после выстрела орудия, которое наводил канонир Пётр Денщук.

– Канонир Денщук, поздравляю званием младший фейерверкер, – Анатолий Михайлович, оставаясь верхом, вскинул правую ладонь к срезу фуражки.

– Покорно благодарю, ваше превосходительство! – радостно, громко и неожиданным густым басом, не вязавшимся с худосочной фигурой, ответил награждённый.

– Братцы, артиллеристы! – генерал приподнялся в стременах. – Благодарю всех за меткую и частую стрельбу!

– Рады стараться, ваше превосходительство! – несколько вразнобой, но радостно и громко ответили бойцы стрелкового артиллерийского дивизиона.

– За наградами дело не станет! Командирам подразделений представить списки отличившихся для награждения, – с этими словами Стессель, дав шенкеля, направился в сторону арсенала, а вслед ему и свите покатилось раскатистое «ура» артиллеристов.

На полпути к южным воротам арсенала генерала и его штаб догнали три казака, один из которых вручил Анатолию Михайловичу пакет. Вскрыв его, генерал быстро прочёл несколько бумаг.

– Господа офицеры, царская милость за штурм крепости Таку дотянулась и до нас. Сводный отряд двенадцатого полка отмечен наградами. Ура, господа!

Офицеры дружно исполнили троекратное «ура». У всех на лицах расцвели довольные выражения. Госпожа Фортуна сегодня, четырнадцатого июня одна тысяча девятисотого года, повернулась к Сибирской дивизии лицом, да ещё и улыбнулась.

В арсенале генерал вместе с офицерами штаба с подсказками добрался до полковника Анисимова, раздававшего у центрального здания китайской военно-инженерной академии указания командирам подразделений своего сводного отряда. Среди офицеров находился и Полтарацкий, всё так же в одном сапоге, и Аленин-Зейский с лицом, покрытым копотью.

Спрыгнув с коня, Стессель широким шагом направился к капитану стрелков и, отмахнувшись от пытавшегося доложить Анисимова, обнял Полтарацкого, троекратно расцеловав его.

– Александр Владимирович, дорогой вы мой, спасибо за вашу атаку и захват орудий на стенах! Молодец! Константин Андреевич, – обратился генерал к Анисимову, продолжая удерживать капитана за плечи, а тот пытался спрятать свою босую ногу. – Пишите представление на Георгия четвертой степени. Первый взошёл на стену крепости, захватил орудия. Да не стесняйся, капитан, потери одного сапога. Точно в историю России войдёшь со своей ротой, как взявшие крепость босоногими.

С этими словами, Стессель ещё раз обнял Полтарацкого и троекратно расцеловал.

– Ваше превосходительство, – смущённо произнёс командир седьмой роты, когда генерал отпустил его, – да что я, вот Тимофей Васильевич со стрелками ворота в арсенал взорвал, что позволило основным силам в него ворваться. Я, когда на стену забрался, внутри уже стрелки нашего полка были, уничтожавшие прислугу у китайских орудий, нацеленных на ворота.

– С этим нарушителем дисциплины у меня особенный разговор будет, – генерал Стессель развернулся в сторону капитана Аленина-Зейского. – Что же вы, любезный, мои приказы игнорируете? Я же вам запретил идти в бой?! Что можете сказать в своё оправдание?

– Ваше превосходительство, я доставил ваш приказ о немедленном штурме арсенала полковнику Анисимову. Пока он отдавал распоряжения своим офицерам, я увидел, что из четырех стрелков, которые обучались в Порт-Артуре действовать с вышибными зарядами динамита, трое ранены и один убит. Проще было взорвать ворота самому, чем за столь короткое время научить стрелков пользоваться взрывчаткой, – браво отрапортовал Аленин, поедая честными глазами Стесселя.

«Как же он на меня в молодости похож, – опять подумал генерал, рассматривая офицера. – На начало русско-турецкой войны мне чуть больше лет было, и дослужился я до штабс-капитана. Но под Стара-Загорой, когда с болгарскими ополченцами пытались сдержать натиск наступающей к Шипке турецкой армии Сулейман-паши, я тоже нарушил приказ, не дождавшись сигнала, двинул свою дружину в бой. В результате получил звание капитана и Станислава второй степени с мечами. Победителей не судят. А этот из породы победителей».