Игорь Валериев - Поход [litres]

– Мне также приятно познакомиться со старым знакомым моей супруги.

– Каким образом оказались здесь, Тимофей Васильевич? – поинтересовалась за этот вечер ещё одна Мария.

– Сегодня прибыл во Владивосток для дальнейшей службы. Правда, в качестве кого – сказать не могу. Завтра помощник генерал-губернатора Беневский должен будет определить, а может быть, отправит меня в Хабаровск к губернатору. Признаться, для меня это был бы лучший вариант, так как с Николаем Ивановичем нас связывают добрые отношения.

Марфа переглянулась с мужем, после чего решительно произнесла:

– Тимофей Васильевич, нам сегодня надо с вами поговорить по серьёзному вопросу. Как вы смотрите на общий ужин?

– С большим удовольствием. Только сразу предупрежу, что иду с обеда у генерала Беневского, а его супруга очень хлебосольная хозяйка, поэтому сыт сверх меры. Надеюсь, нашему общению это не помешает.

Супруги вновь переглянулись и чуть ли не хором заверили, что это не проблема. После того как выяснилось, что мы остановились в одной гостинице, ужин был назначен через час в ресторане при ней. Рикши потащили коляску, а я неспешно последовал за ней, думая над тем, что же это за серьёзный вопрос готовятся обсудить со мной супруги Бутягины.

Через час, спустившись в ресторан, за одним из столиков я увидел Марию, находившуюся в одиночестве.

– А где супруг? – поинтересовался я, присев за стол с разрешения знахарки.

– Я попросила подойти его чуть позже, чтобы наедине обсудить один вопрос, – несколько напряжённо произнесла Мария, после чего из сумочки достала небольшой аптекарский пузырёк, наполовину заполненный светлым порошком, поставила его на стол и произнесла. – Для начала вот!

– Это то, о чём я подумал?!

– Этот порошок получен из грибка рода Penicillium. Судя по полученным результатам в лечении больных – это пенициллин, о котором ты рассказывал. Прежде чем я и мой муж обратимся к тебе с просьбой, ты должен кое-что узнать. Павел об этом знает, но мне не хотелось об этом говорить при нём.

– Мария, ты хоть понимаешь, что такое пенициллин?! – перебил я знахарку. – Если это он, то тебе и твоему мужу, если он помогал в его получении, памятник из золота отливать надо!

– Тимофей, подожди со своими восторгами. Сначала выслушай меня, – тон женщины стал жёстким, а её гипнотизирующий взгляд упёрся в меня. – Помнишь, ты интересовался моим происхождением?

Я кивнул головой.

– Так вот, на самом деле меня зовут Елизавета Николаевна Оловенкова. Наш род известен с первой половины семнадцатого века в Орловской губернии. Я родилась в августе одна тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года.

«Почти сорок три года, а по внешности и не скажешь», – подумал я, ошарашенный полученной информацией.

В этот момент нас прервал официант, который, получив заказ, буквально испарился, а Мария продолжила свой рассказ.

– Я и две мои старшие сестры закончили женскую гимназию в Орле, потом поступили друг за другом на фельдшерские курсы в Санкт-Петербурге. В семьдесят восьмом году все трое вступили в организацию «Земля и воля», а после её распада в «Народную волю». Принимали активное участие в подготовке покушения на императора Александра II. Меня арестовали в ночь с тринадцатого на четырнадцатое марта одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Я имитировала психическое расстройство и Санкт-Петербургским окружным судом была признана невменяемой ввиду психического заболевания, после чего отправлена на лечение в Казанскую психиатрическую лечебницу. Из неё я сбежала в восемьдесят втором году с помощью друзей из организации, снабдивших меня документами и деньгами.

«Охренеть и не встать. Вот это история! Камо женского рода», – подумал я, со всё возрастающим интересом слушая знахарку.

– За границу бежать не захотела. Вместо этого отправилась в Сибирь, а потом на Амур. Хотела затеряться. В Сретенске в гостинице, дожидаясь парохода, одну ночь прожила в номере с женщиной. Из её рассказов поняла, что после эпидемии холеры она осталась одна как пёрст и едет в Благовещенск, чтобы начать новую жизнь, надеясь на нехватку женского пола. Утром она не проснулась, судя по синему цвету лица, её хватил удар. Я рискнула и поменялась с ней документами. А вскоре в станице Черняева появилась знахарка Марфа, или Мария Петровна Соколова. Бабушка по материнской линии была знахаркой и ведуньей. Нам, её внучкам, передались её способности, поэтому и на фельдшерские курсы все направились. Но этот дар имеет и последствия для психики. Не каждый может выдержать, когда заглядываешь за грань, – грустно произнесла Мария. – С семьей и революционерами я полностью порвала. Думала, что так и проживу в станице знахаркой, пока не появился ты. Именно твой рассказ о пенициллине заставил меня уехать. В станичных условиях я бы ничего не смогла сделать, да и знаний откровенно не хватало. Подалась в Томск, устроилась на курсы при университете, познакомилась с Павлом.

– Ты сказала, что супруг всё знает? – перебил я Марию.

– Только обо мне. Про тебя ему известно только то, о чем гудит Приморье.

– И как же он поверил в пенициллин?

Нас опять прервали. Подошедший с подносом официант стал накрывать на стол. Едва он удалился, знахарка продолжила:

– Тимофей, когда, прибыв в Томск, я начала изучать этот вопрос, сама не поверила, сколько есть информации и подсказок по этому вопросу. В начале семидесятых годов исследованием плесени одновременно занимались медики Алексей Герасимович Полотебнов и Вячеслав Авксентьевич Манассеин. Последний, изучив грибок Penicilliumglaucum, подробно описал основные, в частности бактериостатические свойства зелёной плесени. Полотебнов, выяснив лечебное действие плесени на гнойные раны и язвы, рекомендовал использовать её для лечения кожных заболеваний. Его работа «Патологическое значение зелёной плесени» вышла в семьдесят третьем году. Но идея на тот момент не получила дальнейшего практического применения… – Мария замолчала, а потом продолжила: – Совсем недавно, в девяносто шестом году итальянский врач и микробиолог Бартомелео Гозио выделил из Penicillium микофеноловую кислоту – активную против возбудителя сибирской язвы. В девяносто седьмом году французский военный врач Эрнест Дюшен заметил, что арабские конюхи использовали плесень с сёдел, чтобы обработать раны на спинах лошадей. Работая с грибами рода Penicillium, Дюшен опробовал плесень на морских свинках и обнаружил её разрушающее действие на палочку брюшного тифа. Но и его работа не привлекла внимания научного сообщества.

– Интересно! Впервые слышу об этом. В моём мире пенициллин как антибиотик начали использовать во времена Второй мировой войны, кажется. Точно не помню. А у вас как дела обстоят?