Джек Финней - Третий уровень [сборник litres]

Нет, – воинственно продолжил он, – я знал это тогда, знаю и сейчас: эти годы ничего для меня не значили. И знаю то, о чем раньше даже не задумывался: что эти годы значили для моего сына, его жены и этого ребенка. – Он кивнул на мальчика на той стороне двора. – Думаю, сейчас у него был бы брат или сестра, если бы я смог поступить с собой так же, как поступал с другими. Но теперь у них просто нет места для второго ребенка и нет денег. А без меня были бы. Сейчас я понимаю то, чего когда-то не смог бы понять: я лишил собственного внука рождения. Целая жизнь в обмен на безделку – на еще несколько бессмысленных лет для меня.

Затем, предвосхищая мои возражения, он быстро закончил разговор.

– Что ж, – сказал он, кивая на мальчика, – я хотя бы с удовольствием смотрел, как он растет. Он хороший паренек и один из моих немногих поводов для гордости.

Конечно, очевидно – это было очевидно для меня по пути обратно на Манхэттен, остаток дня в офисе и весь вечер, – что в некотором смысле я видел призрак самого себя в будущем, там, у окна. Случайно сняв квартиру Гринера, я каким-то образом получил возможность подсмотреть – как или почему, понятия не имею, – во что могу превратиться.

Однако тем вечером, когда Луиза вязала, а я делал вид, будто читаю, передо мной стояла нелегкая проблема, откровенная дилемма чужих примеров. Я сидел, вспоминая лица моих коллег – а такие есть в каждом офисе, – которые дожили до тридцати пяти, по дороге упустив свой шанс. В какой-то момент приходит понимание – которое навсегда остается в глазах, – что амбициозным планам юности уже не сбыться.

Про это говорил Шекспир. Я не мог вспомнить цитату, а потому встал, подошел к книжным полкам, достал наше полное собрание сочинений Шекспира в одном томе и наконец отыскал нужное место в «Юлии Цезаре»: «В делах людей прилив есть и отлив, – говорит Брут. – С приливом достигаем мы успеха, когда ж отлив наступит, лодка жизни по отмелям несчастья волочится. Сейчас еще с приливом мы плывем. Воспользоваться мы должны теченьем, иль потеряем груз» [24] У. Шекспир. «Юлий Цезарь», акт IV, сцена III (пер. М. Зенкевича). .

Он был прав, черт побери. Я знал это. Продвижение по службе не раздают хорошим мальчикам, которые добросовестно относятся к своей работе и вовремя приходят в офис! Его вообще никому не раздают – его нужно вырвать и захватить. И нужно почувствовать подходящее для этого время и хватать, пока не поздно.

Само собой, в ту ночь я снова не спал. Я притащился на диван и, разумеется, снова увидел призрак Гринера – но на этот раз я взбесился. Клянусь, я о нем даже не думал. Я лежал плашмя, уставившись в потолок, и долго размышлял о том, чтобы отговорить Тэда Хеймса от его идеи и распрощаться с шансом захватить его место. Стоило мне принять это решение, как меня окутало долгожданное спокойствие, ощущение правильности, которого я ждал и желал. Я знал, что оно будет поддерживать меня на протяжении многих дней, а то и недель. Но в глубине моего сознания таился вопрос: что дальше? Еще пара лет помощником, а потом, на четвертом десятке, я каким-то чудом стану менеджером по продажам? Немного поздновато слегка перезрелому кандидату занимать действительно ответственную должность на самом верху.

Я лежал в темноте, курил – и ненавидел Тэда Хеймса. Он не заслуживал моего снисхождения! Он был скверным человеком; должен ли я пожертвовать Луизой ради него? И внезапно я понял, в чем моя проблема. Я принадлежал к тем застенчивым людям, которые хотят, чтобы жизнь текла как в сказке, а когда получается иначе, поджимают хвост и называют свою робость добродетелью.

В делах людей прилив есть и отлив, и этот прилив был моим, возможно, первым и последним, и внезапно, охваченный жарким чувством, я решил им воспользоваться. Я сел на диване, потрясенный и возбужденный, зная, что с этого момента буду другим, более жестким человеком, и даже пробормотал вслух, словно желая подбодрить себя:

– Сделай это! Проклятье, давай. От тебя требуется только присутствие духа.

На самом деле я чувствовал себя прекрасно и даже начал вставать, собираясь разбудить Луизу и рассказать ей о своем решении. И тут заметил возле окна жирный призрак Гринера в мятом старом халате.

Меня охватила холодная ярость, а не страх, и, полагаю, я мог кинуться на него и попытаться от него избавиться, хотя понятия не имею, каким образом. Но он повернулся, вновь пересек комнату, обойдя невидимое препятствие, и направился по коридору в сторону ванной, и тогда я вспомнил слова Гринера. Он обдумывал свою проблему три ночи; я видел его трижды – и не сомневался, что это конец. И так оно и было. Я отправился в постель и больше ни разу не встречал призрака Гринера.

Вы когда-нибудь замечали, что, стоит принять решение надрать кому-то задницу – и руки чешутся взяться за дело как можно скорее? И ты не можешь остановиться. На следующее утро в офисе я чувствовал себя крутым и жестким – и пригласил Тэда на ланч. Он был умный парень, насмешник, а у меня была история с призраком, которую я мог доказать. Без сомнения, я оказался первым человеком на свете, чью историю мог подтвердить лично призрак, а Тэд оказался человеком, которого я хотел загнать на сук, чтобы подпилить его.

В кабинке ресторана он выслушал меня, верный себе, с насмешливой, жалостливой ухмылкой на лице, и я недоумевал, почему вообще нервничал из-за него. Разумеется, я не стал рассказывать, из-за чего не спал ночью, но все прочее изложил верно, и пока я говорил, он время от времени качал головой с фальшивым сочувствием, в соответствии со своими представлениями об изящном, глубоком юморе. Закончив, я позволил ему высказаться. Вытерпел его лошадиное ржание, теории о галлюцинациях и способности мозга дурачить самого себя и прочие глупые психиатрические термины, которыми так любят сыпать люди вроде Тэда. Он первым из многих заверил меня, что я «вообразил» или «представил» себе призрак Гринера.

Я не стал прерывать его бред, продолжавшийся до самого десерта, зная, что ему не терпится вернуться в офис и с притворной тревогой поведать всем, что я «перетрудился», а потом дождаться вопроса, почему он так решил. Наконец, когда он сказал достаточно, я подцепил его на крючок. Предложил вместе со мной отправиться к Гринеру этим вечером, и ему пришлось согласиться. Он слишком сильно оскорбил меня, чтобы отказаться. После этого мы просто сидели, потягивая кофе и косясь друг на друга.

Люди вроде Тэда обладают низменной, животной хитростью, и очень скоро его глаза сузились, и он, извинившись, встал. Минуту спустя он вернулся и лукаво поманил меня пальцем, словно глупого ребенка. Подвел к телефонной будке, и там лежала бруклинская телефонная книга, открытая на букве «Г».