Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

— Отчего же боишься? — Шэньши добродушно усмехнулся, вдохнув ароматный запах забулькавшего в котелке варева. — Меня зовут господин Цзяо Ли, я — государственный чиновник, и не какой-нибудь, а высокого ранга. — При этих словах шэньши приосанился, даже расправил плечи... но тут же сник, шёпотом поинтересовавшись насчёт разбойников — не явятся ли?

И снова Баурджину пришлось его успокаивать, на этот раз — быстро, пока не сварилась дичь. Разделав её, молодой человек почтительно протянул важному знакомцу самые лучшие и жирные куски, а сам скромно удовольствовался косточками и потрошками.

Ели молча — всё ж таки оба сильно проголодались. Запив трапезу родниковой водой, господин Цзяо Ли повалился на лавку. Пожелав приятных сновидений, Баурджин хотел было уйти спать во двор, но чиновник милостиво махнул рукою:

— Ложись тут, у печки.

— О, господин, не стесню ли я вас, важную и уважаемую всеми особу, приближённую к самому императору?

— Да, император Ван Шао верит мне, — вальяжно кивнул шэньши. — Ведь недаром он послал меня в Ся!

— Да уж, — почтительно поддакнул Баурджин. — Кого попало не пошлют в столь опасное место!

— Верно ты сказал — опасное! — встрепенулся чиновник. — И это ещё мягко сказано.

— Что же ваша охрана?

— Охрана?! Обожравшиеся свиньи! Гнусные шакалы! Помесь гиены и змеи! — Цзяо Ли разразился гневной тирадой, по мнению Баурджина — вполне справедливой. Это ж надо, охраннички, чуть что — и бежать!

— Ты сказал, что торговец? — перестав ругаться, поинтересовался шэньши. — Значит, знаешь здесь все дороги?

— Знаю, господин.

— А есть ли какой-нибудь окружной путь к Фаньчжоу? Ну, на котором бы не было разбойников?

— Хм... — Баурджин почесал голову и весело усмехнулся. — Есть такой путь, господин. А как же! Завтра по нему и пойдём. Только выйти надо пораньше, до первой соловьиной трели.

Господин Цзяо Ли махнул рукой:

— Выйдем... Но... Мы там точно никого не встретим?

— О, что вы, что вы, мой господин! Абсолютно пустынная дорога, ею мало кто пользуется.

— Пожалуй что поверю тебе, парень. А ну-ка, расскажи о себе!

И Баурджин рассказал...

О том, что зовут его Бао Чжи, что он сам он уроженец города Иньчжоу, торговец, из тангутов — дансянов, если по-ханьски, но покойная мать его была чжурчжэнкой из славного города Ляояна...

— Ляоян?! — Чиновник чуть не свалился с лавки. — Ты сказал — Ляоян, парень?

— Да, именно так, — улыбнулся в темноте Баурджин. — Именно туда я бы и хотел добраться. А что?

— А то, что и я в скором времени туда отправлюсь! — важно заявил господин Цзяо. — Император приказал мне, исполнив поручения в Си-Ся, занять должность градоначальника в восточной столице, где меня ждёт и дворец, и слуги. Такие управленцы, как я, Бао Чжи, в грязи не валяются! А чем ты намерен заняться в Ляояне? Надеюсь, не милостыню просить?

— Да уж не милостыню, — хохотнул Баурджин. — В память о моей безвременно умершей матушке хочу основать там торговый дом.

— Торговый дом?! — В голосе шэньши явственно послышалось острое любопытство. — Так ты ж говоришь — разбойники ограбили тебя до последней нитки!

— Меня — да, — спокойно ответил молодой человек. — Но есть ещё компаньоны. В Хара-Хото, в Иньчжоу, в Баласагуне.

— Хара-Хото, Иньчжоу, Баласагун... — алчным шёпотом повторил господин Цзяо. — Это же... это же... Великий Шёлковый путь! Поистине, я теперь думаю, что судьба послала не только меня тебе, но тебя — мне! Торговый дом, говоришь?

— Да, да... Он самый. Смею думать, у моих компаньонов найдётся достаточное количество лянов серебра и связок монет для его открытия. И... осмелюсь вас попросить, господин Цзяо Ли... Не соблаговолите ли вы стать нашим покровителем? Ну, хотя бы на первых порах?

Себе в смятенье места не найду я:

Опасность гибели грозит Отчизне!

Похрапывая, спал на лавке господин Цзяо Ли, чжурчжэньский чиновник из империи Цзинь, волею императора Ван Шао Вана посланный с важной миссией в тангутское царство Си-Ся, уже не первый год страдавшее от вторжений монголов. Вот степень этого вторжения и предстояло выяснить господину Цзяо Ли. Хотя на самом-то деле эта важная и ответственная миссия была поручена совсем другим людям. Что же касается господина Цзяо, то... Честно говоря, император не доверил бы ему и охрану ночного горшка, просто, разгневавшись, сослал на время подальше. Вроде бы — и с миссией, а вроде бы и так, с глаз долой. Господин Цзяо Ли принадлежал к влиятельному ханьскому роду, настолько могущественному, что с ним приходилось считаться и чжурчжэням, около сотни лет назад завоевавшим весь северный Китай. Ныне эта область именовалась Цзинь, в отличие от южного, вполне ханьского, Суна. Не то чтобы чжурчжэни привечали ханьцев, но... опираться-то в деле управления огромной страною, протянувшейся от долин Хуанхэ до Ляодуна, можно было только на них, на ханьцев. Китайцы — так их можно, наверное, называть, — имели тысячелетний опыт строительства и управления империей, и чжурчжэни вовсе не были настолько глупы, чтоб не использовать их знания и навыки себе на пользу. Элита завоевателей — «северных варваров», как их когда-то презрительно именовали ханьцы, — быстро китаизировалась, везде вводились китайские (имперские) порядки, да и ханьский язык звучал на севере куда как чаще, нежели язык завоевателей-чжурчжэней. Императорский двор полностью перенял китайский церемониал, лишь, по обычаю кочевников, не избрал для постоянного местопребывания какой-нибудь конкретный город, назначив его столицей. Столичных городов имелось аж целых пять: северный — Дадин, западный — Датун, южный — Кайфын, восточный — Ляоян. Главной столицей считалась средняя — Чжунду, примерно соответствовавшая тому Пекину, который когда-то знал Баурджин... Баурджин-нойон... Иван Ильич Дубов... Пятидесятичетырёхлетний генерал, летом тысяча девятьсот семьдесят второго года перенёсшийся на рубеж двенадцатого и тринадцатого веков, в монгольские степи, возродившийся в теле паренька-кочевника, Баурджина из найманского рода Олонга. Поначалу испытав шок, Дубов привык к новой жизни на удивление быстро. Приспособиться ему во многом помогли знания и умения, оставшиеся от «прежнего хозяина» тела, но благодаря уму и характеру «нового хозяина», генерала Дубова, обновлённый Баурджин выбился из простого скотовода в князья-нойоны.

Мало того! Повелитель монголов Темучин, четыре года назад торжественно провозглашённый Чингисханом, пожаловал Дубову-Баурджину обширные земли к югу от озера Буир-Нур, табуны и пастбища. Естественно, пожаловал не за красивые глаза, а за услуги, оказанные в деле сплочения кочевых племён. Услуги, прямо сказать, весьма серьёзные, взять хотя бы разведывательную операцию, блестяще проведённую в сопках по берегам Аргуни. Эта операция предотвратила вспышку кровавого конфликта, самую настоящую войну за главенство над племенами. Соперник Чингисхана — Гурхан-Джамуха вынужден был позорно бежать.