Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

— А Та Линь знал, что «Свежий ветер» — это ты?

— Знал. Только он и знал... Но откуда вы...

— Я же занимался каллиграфией, мальчик! — громко расхохотался князь. — А это уж такое искусство, что весь характер каллиграфа, все его привязанности, тайны, даже внешность, отражается в рисунке, словно в серебряном зеркале. Так что, не знаю, как другие, а я сразу понял, кто такой «Свежий ветер». И что его мучает какая-то тайна. Теперь знаю какая — заговор!

— О, господин, — Фань низко опустил голову. — До сих пор не могу поверить, что вы простили меня.

Подойдя ближе, князь обнял юношу за плечи:

— Ты мне очень сильно помогаешь, Фань. Ты мне нужен! И, знаешь, я вовсе не думаю, что смогу полностью доверять новому секретарю. И вот ещё, как там наш гость? К сожалению, я не смог с ним пообщаться сегодня.

— О, это славный молодой человек, — улыбнулся Фань. — Учит меня своему языку. Точнее — пытается учить, как и я его — тангутскому.

— Вот как? И что же ты уже выучил, интересно послушать?

— Ммм... — секретарь смешно наморщил лоб и поднял глаза к потолку. — Вот: je suis, tu es, il, elle est...

Баурджин захохотал, заржал даже, словно скаковая лошадь. Ну конечно — уж никак гимназист Петенька не мог оставить своего нового приятеля без столь необходимого каждому культурному человеку французского языка! Спряжение глагола «этр» — что может быть прекраснее?

В этот момент за дверями, в приёмной раздался вдруг жуткий грохот.

— Что там такое? — вздрогнув, воскликнул Фань. — Неужели упала крыша?

— О, нет, нет, — не прекращая хохотать, замахал руками князь. — Думаю, это всего-навсего явился Жэнь. Ну, тот самый парень, помощник следователя.

— Пойду, посмотрю!

Секретарь только и успел распахнуть дверь, как на пороге появился Жэнь Сужень — ну, кто же ещё-то?

Поклонился:

— Звали, господин наместник?

— Звал, звал. Что там за грохот, Жэнь?

— Да там какой-то цветочный горшок стоял...

— О, боги, боги! — с горестным стоном Фань воздел руки к потолку. — Прекрасная фарфоровая ваза эпохи Сражающихся царств!

— Так этот горшок разбился. Вот, у нас в деревне тоже был такой случай...

— Хватит, хватит. Жэнь! Лучше скажи — ты успел зайти в лавку?

— Нет, господин наместник, не успел. Прискакали эти олухи, из стражи, набросились, во дворец притащили. Уж здесь только соизволили объяснить, что вы меня звали. Слушаю, господин наместник!

А Баурджин и забыл — зачем он звал парня? Ну, хотел, чтоб тот пока не тревожил лавочника Та Линя, человечка, надо сказать, муторного. А ещё? Ага, вот!

— Ты, кажется, ещё с утра хотел о чём-то доложить, Жэнь?

— Да, о самостреле. Это ведь работа мастера Эрнай-чи?

— Да, так, — посмотрев на князя, кивнул секретарь. — Именно этого мастера.

— И стрела — его же работы...

— Эй, эй, — Баурджин поспешно придвинул арбалет к себе. — Только не касайся стрелы, Жэнь, да и самострела тоже. Издалека смотри! Так что ты хотел сказать?

— Точно такой же стрелой был застрелен управитель дворца Чу Янь, — доложил, наконец, помощник следователя. — Там, на месте убийства, обычно ребятишки играют в догонялки и в «чижа», есть такая игра, у нас в деревне тоже в неё играли, надо взять палку, выкопать ямку и...

— Так! Ребятишки в момент убийства убежали смотреть на драку!

— Господин, да вы всё знаете!

— Ну, положим, пока не всё, — князь улыбнулся в усы и поощрил. — Рассказывай, рассказывай, Жэнь.

Секретарь Фань от всей этой, во многом не очень-то понятной ему, беседы лишь глазами хлопал.

— Сначала — о самостреле, — ободрённый явной заинтересованностью наместника, продолжал помощник следователя. — Я нашёл-таки мастера — этого самого Эрнай-чи. Показал ему стрелу, поговорил. Она — стрела-то — сделана специально для самострела особого рода, каковых Эрнай-чи за последние лет пять изготовил всего три — один купил какой-то знатный вельможа...

При этих словах Фань потупился и сконфуженно кашлянул.

— Второй — богатый киданьский купец, и третий — женщина. Она, кстати, заказала подобное оружие первой — уже более пяти лет назад.

Баурджин резко пристукнул ладонью по столу:

— Что за женщина?

— Пока не известно, господин. Мастер сказал, что от неё приходил здоровенный парень, слуга — он не назвал свою хозяйку, но велел сделать спусковой механизм как можно мягче, так и сказал — «под женскую руку», Эрнай-чи это хорошо запомнил. Так и сделал, как заказано. Тот же слуга потом самострел и забрал, заплатил щедро.

— Женщина... — задумчиво повторил князь.

— Теперь — о драке. Её учинили специально, чтобы отвлечь ребят. Я отыскал драчунов — нормальные незлобивые парни, совсем как в нашей деревне. Их нанял за двадцать цяней какой-то здоровый тип, похоже, что слуга какой-то женщины — от него сильно пахло.

— Неужели имбирным пивом?

— Нет, благовониями, господин. От мужчины не может так пахнуть, значит — он был рядом с женщиной.

— А что за благовония?

— Жасмин! Сильный запах жасмина.

Жасмин! Господи! Господи! Да это ж любимый запах Турчинай! Совпадение? Может быть. Но надо проверить, слишком уж много этих самых совпадений! И этот садик, где убили Чу Яня — он ведь не так и далеко от особняка Турчинай. И Та Линь — её знакомый. С этим Та Линём надо-таки составить беседу, определённо надо. С нажимом такую беседу, как в особых отделах общались. И немедленно арестовать — чтоб не сбежал, мало ли!

Турчинай... Нет! Нет! Нет! Эта милая обворожительная женщина просто не может быть столь изощрённой преступницей и шпионкой! Впрочем — именно такие они, шпионки, по большей части и есть! Кстати, ещё Сиань Цо предупреждала о ней. Хм... Сиань говорила, что Турчинай весьма зла. Но как может быть зла женщина, истово занимающаяся благотворительностью, кормящая несчастных бедных детей? Нет, не детей — подростков, лет пятнадцати... пятнадцати... Тем, убитым, с вырезанной на спине коже, тоже было примерно столько же — лет пятнадцать. А Турчинай, прежде чем накормить бедолаг, заставляла их мыться до пояса, хотя, наверное, достаточно было вымыть руки... Нет, недостаточно — для того, чтобы увидеть рисунок, изображённый на спине! Что там такое написано? А тех, кто не хотел мыться — мыли насильно или прогоняли. Не хотел мыться... немытый... Господи, господи, вот что-то такое вертится в памяти. Кто-то там мылся — не мылся... Что-то связанное со следователем Инь Шаньзеем. Нет, с его людьми... Кижи-Чинай — доверенное лицо Иня, вот кто не мылся, точнее, мыл только голову! И ему ведь тоже примерно лет пятнадцать. Так-так-та-а-ак...

— Вот что Жэнь! Быстро лети к своему начальнику, пусть как можно быстрее разыщет своего человечка по имени Кижи-Чинай и немедленно — слышишь, немедленно! — тянет его ко мне.

— Кижи-Чинай? — почесав затылок, уточнил помощник следователя. — А, помню такого. Вечно грязный — голову только моет, даже не купается.