Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

– Мы вообще куда?

– Там тропа есть, – объяснил старшина, – труднопроходимая, но нам хватит, веревки есть, так что должны оторваться, товарищ майор.

– Ага, ясно. Это вон туда? Где склон лесом порос?

– Да, товарищ майор.

Я поморщился, но промолчал. Сколько буду с разведчиками, не знаю, но нужно переходить на простые отношения, а то козыряние и ответы по уставу начали уже доставать.

– Хорошо. Надеюсь, сумеем оторваться.

Двигались мы со всей возможной скоростью. Пока бежали, с интересом осматривал отряд лейтенанта. Всего восемь человек, думалось, что их будет больше, но почему-то всего восемь. У двоих ППШ, один с пулеметом, у остальных карабины. Винтовок не было ни у кого.

– Слушай, старшина, смотрю, ты на мою винтовку поглядываешь? – стараясь не сбить дыхание, поинтересовался я.

Убежали мы довольно далеко. Уже стало понятно, куда держим путь – за лесом показалась расселина.

– У татар трофей взяли, товарищ майор?

– Ага. Махнемся? – Пусть уж ею пользуется профессионал.

– Согласен.

Через десять секунд я стал обладателем великолепного трофейного бинокля, а старшина, кроме автомата, нагружен еще и винтовкой.

Мне-то она на фиг не нужна, Кречетов тащил две, так что, отстав, повесил на шею бинокль и отобрал у сержанта немецкий карабин – он мне привычней.

Шли долго, до самой темноты. Оказалось, один из разведчиков местный, татарин. Он и вел нас такими тропами, где не то что не ступала нога человека, дождь не капал. Практически везде, где требовалось куда-то влезть, меня обвязывали веревками и поднимали. В отряде был фельдшер, он внимательно осмотрел нас с сержантом во время привала. За вправленный вывих отругал, сказал, что только счастливый случай помог мне не покалечиться. Остальное что мог смазал и перебинтовал. А поврежденную руку вообще к телу примотал, зафиксировав ее.

Когда он закончил, я посмотрел на темнеющее небо и повернулся к подходящему лейтенанту. До этого у нас как-то не было времени поговорить.

– Разрешите?

– Хм, садитесь… Внимание всем! – немного повысил я голос, бойцы посмотрели на меня. – Я все понимаю, устав есть устав. Но давайте будем на ты. Меня зовут Вячеслав, можно Севка. Так будет проще, а то «товарищ майор, уберите свою задницу, а то сейчас подстрелят» звучит как-то нелепо. Проще сказать: «Севка, бойся!» Хочу сразу сказать еще одно. Я очень серьезно отношусь к трофеям. Это, конечно, скользкая тема, от мародерства до трофейничества один шаг, да и то по решению командира. Но я считаю, что трофеи, снятые с того немца, которого подстрелил лично, трофеями и являются… Расслабься, старшина, на тех двух я не претендую, но их документы бы получить хотелось. В общем, что хотел сказать, я сказал. Теперь давайте знакомиться.

Знакомство прошло довольно быстро. Лейтенант оказался Рябовым Василием. Старшина – Георгий Вознесенский – попросил называть его Жора. С остальными были некоторые проблемы: как запомнить имя Кикобидзе, если его зовут Милитоном? Пришлось напрягаться.

После процедуры знакомства, пока Кречетов живописал наши приключения остальным, Василий присел рядом и поинтересовался:

– Я слышал разговор, что генерал Манштейн уцелел?

– Да, есть такое дело, – скривился я. После чего в подробностях рассказал, как очнулся и что дальше последовало.

– А почему из маузера не подстрелил его? – влез в разговор старшина. Он, оказалось, сидел с другого боку. Вот тихоня, не слышал, как подошел.

– Из маузера?! Смешно. Вы не путайте, я не снайпер, пятьдесят метров еще куда ни шло, да и то если приклад прицепить. До них метров двести было. И река с ее воздушными потоками. Я почему винтовку у немца отобрать хотел? Именно поэтому, знал, что на таком расстоянии из пистолета даже в машину не попаду… Ну может, попаду, но только случайно.

– Понятно. Ладно, у нас скоро радиосеанс, сообщим о вас. Да и новости тоже.

– У вас что? Рация есть?! – не понял я. Что-то не заметил, чтобы у кого-нибудь висела за спиной здоровенная дура.

– Есть, в схроне. Через полчаса до него дойдем.

– Отлично, я знаю коды связи со своей частью. Можно транспортник вызвать, всех возьмет.

– А где он сядет? Мест для этого не так много, и все они контролируются немцами или их приспешниками из местного населения.

– Есть такие места, труднодоступные, правда, но есть. Так… – Я достал карту из голенища и расстелил ее на прошлогодней траве. – Мы тут, я так понимаю. А вот здесь пригодная площадка. Идти всего ничего.

– Это по прямой, Сев. А такое редко бывает, ночью не пройдем, днем надо, да и то весь день идти придется.

– Э, нет, Вася! У меня завтра вечером выступление на радио, я обещал!

– Давай сперва с нашими свяжемся, а там и решим.

– Лады. Идем.

Уже совершенно стемнело, и мы шли при ярком свете луны.

– Товарищ лейтенант, там плохие люди, – услышал я шепот, причем с акцентом.

– Отряд, стой! У схрона?

– Да, они его уже нашли, товарищ лейтенант.

– Кто?

– Немцев мало, восемь всего. Офицер есть. И двадцать полицаев, не наших.

– Хм, тут рядом отряд полиции стоит, у них поляки в основном, может они? – задумался лейтенант. После чего, достав карту и присев под плащ-палаткой, стал смотреть ее, светя фонариком.

Я присел рядом и тихо сказал:

– С рацией теперь дохлый номер. Сами они, я так понимаю, вряд ли бы нашли, сдал кто?

– Никто про схрон не знал. Когда радиста убили, мы ее спрятали, потом пошли в отрыв.

– Радиста точно убили?

– Да, на моих руках умер. У нас там еще одного бойца ранило, две пули в живот. Не жилец. Он остался прикрывать.

– Он мог немцам живым достаться?

– Нет, там минут семь активная стрельба шла. Я ему свой автомат отдал с тремя полными рожками и последнюю гранату.

– Граната для себя?

– Да.

– Был взрыв?

– Да, в самом начале, – скривился Рябов.

– Знаешь, Вась, думаю, прежде чем боец умер, они смогли его допросить. Другого ответа я не вижу.

Старшина промолчал – видимо, был со мной согласен.

– У вас есть запасные пути отхода? Не может не быть.

– Есть. Только топать туда всю ночь надо.

– Так идем?

– Не получится. Один проход около схрона, еще две тропы правее, но они точно перекрыты, так что придется делать крюк вот через этот аул.

– А слева?

– Там дорога.

– Так пойдем по дороге.

– По дороге?! С ума сошел?!

– Так ночь же, кто что поймет? Если что, я по-французски отвечу. Как оказалось, тут некоторые его знают.

– Хм… – Василий снова углубился в изучение ка-рты.

– А вообще, куда идем-то?

– К берегу, там каждый день катер подходит, ждет определенного сигнала с берега.

– А немцы его не увидят?

– Нет, он на пределе видимости, нужно будет сигнальный костер разводить на берегу.

– Что-то еще?