Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

«Ничего себе! Это что, мы со Степкой два часа проговорили?!»

В это время дверь в палату отворилась, и заглянула медсестра – узнать о моем самочувствии. Что мне нравилось, так это что обо мне заботились. Та же дежурная каждые два часа заходила и проверяла меня. Вот и сейчас, забрав градусник и сообщив, что через час начнутся процедуры, то есть уколы, вышла.

Со Степаном за время разговора мы довольно быстро скорешились, так что он теперь называл меня Севкой, а я его Степкой. За все время нашей беседы, в которой он был внимательным слушателем, мы успели немного узнать друг друга. Сидевший в стороне Путилин с интересом наблюдал за нами. Что мне понравилось в Степке, так это то, что в основном все вопросы были в тему.

За время нашего общения я выяснил, почему он пришел ко мне. Оказалось, его направили ко мне из центра переподготовки, где он переучивался на Як-1 – уговорить читать лекции по методике воздушного боя и боевому пилотированию. Что ж, я не против, но только после того, как хотя бы начну передвигаться.

В конце беседы он смущенно попросил принять его в мое подразделение и обучить боевому пилотированию. Вопрос меня озадачил, что я и сказал:

– В принципе я не против, только это надо обращаться не ко мне, а к командованию, чтобы тебя направили в полк, где я служу.

Степан заверил меня, что это не проблема, главное – моё согласие учить его.

После ужина я взял свежую газету, принесенную медсестрой, и стал с интересом изучать новости с фронтов. На первой странице была маленькая фотография командира, который поднимал в атаку своих бойцов. Снимали снизу, из окопа. Фотограф был мастер своего дела. Фотография передавала тот накал страстей, которые присутствуют в подобных случаях. Я ходил в атаку. В одну, но ходил. Так что могу с уверенностью сказать – это не инсценировка где-нибудь в тылу. Корреспондент действительно находился в первой линии – слишком неоднозначно выражала чувства спина командира, который держал в руке ТТ и взмахом звал своих бойцов следовать за собой. Даже куст минометного разрыва неподалеку так не привлекал внимания, как этот парень в форме лейтенанта.

– Кто написал статью? И вообще, про что она? – пробормотал я, взглядом ища в конце фамилию корреспондента. – Оп-па!

Фамилия была знакомая. Это был тот самый старший политрук, что фотографировал меня в первый день знакомства с полком Никитина, когда я стоял на крыле своего «ястребка» после боя с двумя «мессерами». Сомнений не было, это был он. Даже инициалы совпадали.

С интересом углубившись в чтение, понял, что речь идёт о бое одной из рот Западного фронта. Написано было интересно. Можно даже сказать, очень. Фантазия у меня буйная, этот бой как будто встал перед глазами. Так что потратил я на эту статью почти час, то вчитываясь в текст, то воображая картины сражения…

В итоге маршевая рота под командованием лейтенанта Горелых, причём не кадрового, а из запасников, сумела задержать прорвавшихся немцев на полтора дня! До подхода дивизии из резерва. Уничтожив при этом больше десятка танков, множество грузовиков и просто огромное количество гитлеровцев!

Конечно, и потери оказались большими. От роты и приданной ей сорокапятки с расчётом осталось чуть больше сорока человек, но сам командир выжил. И именно на последней позиции его разыскал корреспондент.

Заканчивалась статья коротким сообщением о гибели лейтенанта Горелых в следующем бою. В котором как раз и сделана была эта фотография…

– …слав? Спишь?

Открыв глаза, посмотрел на склонившегося надо мной особиста и спросил, случайно стряхнув с груди газету:

– Я что уснул?

– Похоже, что так, – согласился со мной Путилин, поднимая ее с пола.

– Странный сон, – сказал я, припомнив ускользающие видения.

– Расскажешь? – Сержант положил газету на тумбочку, пододвинув стул, уселся на него и приготовил блокнот и карандаш.

– Почему нет? Заглавие, – кивнул я на газету.

Особист поднял ее, бросил быстрый взгляд на фото и вопросительно посмотрел на меня.

– Вот там я и был.

– Как это?

– Как бы объяснить… Ум-м. У меня было такое впечатление… Да, как в кино, только все по-настоящему. Ревущие танки, горящие деревья, стрельба… Похоже все.

– А, это у тебя просто фантазия хорошая. Бывает, – отмахнулся Путилин, сразу потеряв интерес к моему сну. Видимо, подобное он слышал не раз.

– Бывает, – согласился я. Сны у меня действительно выразительные. – Лейтенанта только жалко.

– Если бы он не поднял в контратаку батальон, немцы бы ворвались в окопы, а это еще хуже. Тут они их отбросили, а то, что Горелых в ней погиб, так это судьба, – спокойно ответил особист. Видимо, он действительно читал эту статью.

– Все равно жалко. Таких людей теряем. Как он засады устраивал, а?

– Судьба… Героя вот посмертно получил. Ну что, приступим?

– Это да. Приступим… У меня тут вопрос образовался, даже не вопрос, а просьба.

– Говори.

– Я не успел прочитать газету, уснул на этой статье; что творится на фронтах? Мы остановили немцев?

– Кхм. М-да. Ну, слушай. – Устроившись на стуле поудобнее, сержант посмотрел на меня и начал рассказывать последние новости на фронтах: – Отступаем мы. Что тут говорить, сам недавно с фронта, знаешь, как там. За эти дни, что ты был без сознания, немцы сделали несколько крупных прорывов – разведка прощелкала – окружая наши войска. Один на Украине к Киеву, но были отброшены фланговым ударом резервной армии. Говорят, она вся полегла, но дала время не только начать отводить войска – товарищ Сталин отдал приказ, – но и занять оборону, пока они отходят. Те части, что стояли в обороне, практически полностью полегли, но наши отошли. Сейчас Киев в руках немцев.

– Отбивать обратно будут?

– Вряд ли. Там сейчас неразбериха. У меня друг оттуда только что приехал, рассказывал. Везде как будто слоеный пирог. Пока все нормализуется, сколько времени пройдет. Главное, фронт держат.

– А в Белоруссии что? – спросил я, принимая информацию к сведению. Насколько мне было известно, в моей реальности Киев захватили несколько позже. В двадцатых числах сентября. Видимо, тут сыграло роль то, что Сталин все-таки дал приказ отвести войска. Судя по виду Путилина, вышли не все, далеко не все. Вряд ли много больше половины.

– Тоже отступаем понемногу, но не так, как на Украине, там немцы делают гигантские шаги вперед.

– Понятно. Ладно, давайте по посещениям. С кого начнем? – спросил я.

– С авиаконструкторов.

– Хорошо.

– Так, Яковлев сам приезжать отказывается, велел привезти тебя к нему, когда начнешь ходить.

– Да пошел он тогда! Надо – приедет. Это я ему нужен, а не он мне. Что с остальными?

То, что у Яковлева барские замашки, я слышал еще в свое время. Общаться с подобными людьми мне приходилось постоянно, и тут их видеть не то что не мог, а просто не хотел. Надо – придет, не надо… на х… я его видел.