Анатолий Логинов - Первый Император. Спасти будущее!

И ничего, казалось, не произошло. Крестьяне, выслушав отказ, смиренно вернулись к себе, в свои нищие и грязные жилища, переживать свою беду самостоятельно. Поэтому тем неожиданней оказалось для Карл Карловича появление у стоящих на окраине амбаров толпы крестьян на подводах, с вилами и дубинками. Стоявшие на охране сторожа, Иван Кольцо и Ефим Себко, против полусотни мужиков ничего сделать не могли и сразу побежали с докладом в имение. Но пока они бегали, пока Карл Карлович собирался и созывал работников, толпа вскрыла амбары и увезла почти все семенное зерно. Так что разъяренный управляющий явился на место событий к шапочному разбору, ловить конский топот. Пришлось ему вызывать исправника. Но не успел тот добраться до Карловки, как в ночь на поле Варваровского управительства явилась воровать картофель толпа крестьян села Варваровки, и опять не менее полсотни человек, вооружённых вилами и палками.

Пока исправник пытался разобраться с кражей зерна, в которой, как выяснилось, участвовали крестьяне деревни Поповки, как те же крестьяне с мешками и повозкам снова появились с криками под Варваровским управительством, но были прогнаны управителем Тимошенко с собранными им экономическими рабочими.

Шейдеман уже и не знал, что предпринять. Исправник Старицкий, отправляясь с докладом в Полтаву, рассказал, что крестьяне наслушались агитаторов. Которых и к ответственности нельзя привлечь, поскольку они рассказывали о своих партийных программах, все в рамках разрешенного Государем. Только от темные селяне поняли это по-своему и, «боюсь, сие нововведение обернется большой бедой», закончил он свою речь.

— Буду молить начальство прислать на подмогу казачков или солдатиков, — добавил он.

Между тем события неслись галопом. В Мартыновском управительстве в ночь на тридцатое марта крестьяне, прогнав сторожей, забрали около семисот пудов экономического картофеля. Днем тридцатого марта бунтовщики явились на ста подводах на хутор Вакулиху и забрали на глазах всех служащих до двух тысяч пудов картофеля.

А первого числа в Карловку приехал помещик Роговский с семьей и просил временно приютить его.

— Чьто твориться, Карл Карлыч! Прямо последние дни наступають, — рассказывал он за обедом своим несколько необычным говором, неожиданно смягчая согласные в словах. — Ночью подожгли дом. Пока же мы со слугами его тушили, толпой вскрыли амбары и забрали все подьчистую. Весь картофель, все сено и зерно. И дом отстоять не удалось, посему пришлось искать вашего гостеприимства, — горевал помещик. — Было слышно, что господин исправник за войсками отправился? — с надеждой глядя на управителя, на которого ранее смотрел несколько свысока, спросил он.

— Отправился, но пока никаких результатов нет, — горестно вздохнув, ответил Шейдеман, запив печальное известие глотком хорошего «бордо».

— Жаль, жаль. Но я слышал, мой соседь, Фесенко, вы его знаете, отправил на имя его высокопревосходительства господина Сипягина телеграмму.

— Будем ждать, — развел руками управляющий. — Пока никаких сообщений из столицы не поступало. Остается только надеятся.

Неизвестно, что подействовало сильнее — доклады от властей, или тревожные телеграммы помещиков и обывателей. Но через три недели после начала беспорядков, к тому времени перекинувшихся, по слухам, не только на другие уезды Полтавской, но и на Харьковскую губернию, прибыли войска.

В Карловку прибыла полусотня казаков. А всего, как потом писали в газетах, для подавления беспорядков выделили девять батальонов пехоты, десять казачьих сотен и жандармский эскадрон. Для руководства ими приехали командующий Киевским округом генерал Драгомиров с министром внутренних дел и шефом жандармов Сипягиным. Полиция и армия обычно окружали восставшие деревни, после чего в них начиналась первичная экзекуция, сводившая к порке кнутом и изъятии награбленного. А затем самых виноватых арестовывали и этапировали в ближайшую тюрьму.

Однако в Поповке все пошло не так. Крестьяне, собравшись «миром», решили на сходе сопротивляться и не отдавать никого из своих на расправу. Поэтому появившихся у околицы казаков встретила толпа. Угрюмые крестьяне стояли стеной и не обращали внимания на увещевания сотника Листницкого. Когда же он приказал казакам двигаться вперед, толпа неожиданно ощетинилась вилами, кольями и косами.

— Прямо фаланга, — восхитился от неожиданности, усмиряя рвущегося от неожиданности коня, Евгений. — Казаки! Винтовки… готовь! — приказал он. Казаки, не успевшие тронуться с места, выровняли ряды и не спеша приготовились к стрельбе.

— Заряжай! Пли! — увидев, что крестьяне не реагируют на оружие, приказал Листницкий.

Залп получился дружным и прицельным, хотя сотник и не уточнял куда стрелять. Толпа на мгновение напомнила фигуру из игры «городки», в которую попало, вопреки правилам, сразу несколько бит. Потом раздались испуганные крики, смешавшиеся с воплями раненых и ревом бросившихся в атаку казаков. Испуганные крестьяне бросали импровизированное оружие и бежали куда глаза глядят. Казаки, обозленные сопротивлением, в азарте погони настигали их и секли нагайками, сбивали с ног лошадиными крупами, били ножнами шашек. Потом, ворвавшись в деревню, и разогнав крестьян по избам, раззадоренные казаки схватили несколько попавших под горячую руку крестьянок. Которых и изнасиловали прямо на улице. Причем несколько насиловали, а остальные, не слезая с коней, не давали мужикам подойти.

Листницкому с трудом удалось навести порядок, после чего приехавший с полусотней пристав с помощником арестовали пару уцелевших крестьян, участвовавших в грабежах.

Когда казаки уезжали, на окраине деревни, куда снесли убитых, стоял женский вой.

Российская Империя, Царское Село, апрель 1902 г.

— Хорошо, Екатерина, я довольна. Ступайте, — милостиво кивнув, Александра отпустила гофлектрису Шнейдер[10]доложившую ей о поведении и учебе девочек. Но на самом деле Александру Федоровну беспокоило совсем другое. Поэтому, как только Трина, как прозвали гофлектрису в Семье, вышла из кабинета, императрица резко встала и, с перекошенным готовой начаться истерикой лицом, подошла к иконостасу.

«Господи Боже, за что караешь меня? — перекрестившись, императрица опустилась на колени и остановившимся взглядом смотрела на старинную икону, изображающую Святую Троицу, мысленно читая молитву. Однако, посторонний наблюдатель заметил бы, что никакого облегчения эти нехитрые действия ей не принесли. Подойдя к столу, она машинально схватила лежавший на бумагах карандаш и сжала его, словно пытаясь раздавить.

«Нет, нет и нет. Не верю, что все дело в моей тетушке, — мысли текли по уже накатанной колее. — Но ее смерть и резкая перемена в поведении Ники… неужели все-таки он не любил меня, а лишь пытался использовать для того, чтобы втереться Грэнни[11] в доверие? И все его красивые слова, все, все… Но меняться он начала раньше. Незаметно для других, может быть. Только не от меня… И в постели, — она покраснела и потупилась, — стал вести себя иначе. Не сразу, но… и вообще последнее время ведет себя как сатир, — она опять покраснела, вспомнив принесенную Тутельс[12] историю с прачкой, — В Москве, во всяком случае вел. И скрывает от меня постоянно мысли и задумки, и уезжает куда-то инкогнито. Словно и не Ники, а кто-то посторонний, с его лицом и телом. Да и Иман, некогда любимый пес мужа, как-то странно на него реагировал. Словно почуял что-то чужое. А может…? Говорят, собаки и кошки могут чувствовать потустороннее… Неужели — доппельгангер?[13] — несмотря на полученное образование, а может и благодаря ему, Алиса была весьма суеверна. Суеверие и мистические настроения императрицы привели к тому, что у российского престола крутились всякие предсказатели и юродивые. — Надо бы как-то незаметно проверить… Но как… Филип! Только как, не выдавая моей догадки, заставить его проверить натуру Ники? — императрица слегка успокоилась, пытаясь придумать лучший способ, как использовать Филиппа Вашона для проверки своих догадок. Черногорские принцессы — Анастасия, герцогиня Лейхтенбергская и Милица, жена великого князя Павла, уверили императрицу, что он не колдун и не маг, а настоящий христианский целитель и провидец. Когда императрица вновь забеременела, в полном согласии с предсказаниями Вашона, он получил степень доктора медицины и чин действительного статского советника. Однако в предсказанный срок, родилась четвертая дочь, Анастасия. Француз объявил, что рождение девочки вместо мальчика, которого обещали звезды, доказывает необычность ее будущей судьбы, а двойная линия жизни на ладони — знак защиты и спасения от опасностей. Но императрица, несмотря на эти объяснения, несколько охладела к провидцу. Однако теперь она готова была от отчаяния воспользоваться любым, самым незначительным шансом.