Анатолий Логинов - Первый Император. Спасти будущее!

— Не уверен, что из твоих предложений что-то получится, но давай обсудим это подробней. И как ты представляешь оформление нашего с тобой комплота?

Так, с одного разговора, начала твориться история, которая, как известно, не знает сослагательного наклонения.

Российская Империя, Санкт-Петербург, февраль 1902 г.

Расположенный по Дворцовой набережной, двадцать шесть, построенный по проекту архитектора Резанова роскошный дворец, иногда именуемый «Владимирским» в честь проживавшей в нем великокняжеской семьи, никогда не пустовал. Но последнее время оживление в самом дворце и рядом с ним превращалось в некое подобие вавилонского столпотворения. Особенно в такие дни, когда на обед приглашались офицеры какого-нибудь из подчиненных хозяину лейб-гвардейских полков. Да, хозяином дворца был сам командующий войсками столичного, Санкт-Петербургского округа и гвардии, президент Императорской Академии Художеств, дядя царя великий князь Владимир Александрович. Впрочем, хозяином у себя дома он был скорее номинальным, как и командующим. Ленивый сибарит и гурман, Владимир был больше занят описанием очередных замечаний к только что съеденному обеду или картинами очередного заинтересовавшего его художника, чем управлением войсками, которое он свалил на своего начальника штаба. Так что правила в доме и семье его жена, княгиня Мария Павловна, до замужества носившая титул принцессы Мекленбург-Шверинской. Амбициозная и честолюбивая, она самоуверенно считала, что ее семья имеет право на одно из первых мест в иерархии империи, при этом даже не сменив религию — протестантство, на полагающее российской княгине православие. Если не императорское, то хотя бы первых и единственных советников и наставников молодого царя и его супруги. «Тетя Михень», поняв, что ее муж не стремится занять это место у ушей государя, попробовала сама стать наперсницей и опекуншей государыни. Но действовала столь прямолинейно, что получила немедленный решительный отпор, в результате она возненавидела и Александру Федоровну, и ее супруга. Она откровенно радовалась рождению в царской семье одних девочек, с ее подачи «в свете» сплетничали о царствующей семье, выставляя их несоответствующими своим высоким обязанностям. Владимир, при всей его апатичности, целиком поддерживал свою супругу. Которая, все больше возносясь в своих мечтах, уже видела если не самого Владимира, то любимого сына Кирилла в горностаевой мантии на императорском троне. А упустить возможности, открывшиеся в связи с неожиданными новыми делами царя, она не могла никак. Поэтому последнее время обеды во Владимирском дворце стали ее пышнее и многолюднее, чем раньше. А ее придворный штат, уступавший по численности и пышности только императорскому, вовсю разносил слухи по знакомым о том, что бедный император после болезни совсем «оскудел умом», раз приказывает казнить преданных Престолу слуг и ссорится со всеми подряд, от собственной жены и матери, до бывшего генерал-адмирала и бывшего военного министра. А уж его нововведения! Восстановление в новом качестве чина и должности канцлера, с утверждением на эту должность «сибирского отшельника», Алексея Павловича Игнатьева, вместе с преобразованием Государственного Совета в представительный орган власти, вообще считались княжной «предательством исконных основ самодержавия».

Так что сейчас у парадного подъезда дворца толпились молодые и старые офицеры лейб-гвардии Гусарского полка, неторопливо расходясь и обсуждая прошедший обед, присутствие на нем столь неожиданных лиц, как великие князья Николай Николаевич (младший) и Сергей Михайлович. Некоторые, впрочем, ждали выхода корнета Бориса Владимировича, сына хозяина дворца, чтобы продолжить веселье по-гусарски, вне строго придворного этикета, где-нибудь у цыган.

В это время в рабочем кабинете Владимир Александрович и Мария Павловна разговаривали с Николаем Николаевичем и Сергеем Михайловичем.

— … Я считаю положение очень серьезным, — искоса поглядывая на свою жену, пытался объяснить свою позицию Владимир. — Племянник, по моему мнению, показал полную неспособность к нормальному управлению и даже, на мой непросвещенный взгляд, некую неправильность в своих мысленных построениях…

— Скажите уж прямо — признаки сумасшествия, — рыкнул Николай Николаевич, озабоченный неожиданными изменениями в поведении племянника. А также его упрямым нежеланием выслушивать наставления более старших и опытных в делах родственников, особенно, конечно, лично его, Николая Николаевича. К тому же пример Алексея Михайловича заставлял великого князя переживать за его должность инспектора кавалерии.

Мария Павловна, поморщившись, неожиданно вступила в разговор.

— Не стоит преувеличивать, Николя, — со слегка различимой ехидной интонацией заметила она. — О сумасшествии никто, если подумать, и не говорит. Но то, что Его Величество плохо понимает, как надо управлять Россией, мне кажется, стало заметно уже всем. Даже Мария Федоровна[6] это отмечала еще при его восшествии на престол. А за то время, что он правит, это стало ясно, как мне кажется, всему свету…

— Хм… — кашлянул Сергей Михайлович, вступая в разговор. — Прошу меня простить, но я вынужден покинуть ваше общество. Так как не поддерживаю ваших взглядов и знаю, что мой отец придерживается одного со мной мнения…

— Вот как? — удивился Владимир, — Ну что же, не смею вас задерживать… господин полковник, — оскорбительно закончил он, назвав собеседника не по имени или титулу, а по чину. Но Сергей лишь усмехнулся и приложившись к ручке великой княгини, вышел из кабинета.

— Он все расскажет отцу, — заметил Николай, отвернувшись от закрывающейся двери. — И…

— А это ничем нас не затронет. Мы имеем полное право обсуждать действия нашего родственника, задевающего интересы всех нас, — тут же парировала Мария. — Необходимо собирать Семью и решать вопрос с престолом. Я согласна даже на Михаила[7] на престоле. Но столь кровожадные выходки Императора меня просто пугают. Вы же слышали, что он едва не набросился на бедного Алексиса и хотел, говорят, даже его избить? Я теперь боюсь даже появляться во дворце. А как он с Гневной разговаривал? Говорят, она по возвращении к себе упала в обморок. Как такое можно терпеть?

— Павел[8], скорее всего, будет на нашей стороне. Нас не поддержат Михайловичи. Да и сама, хм… Гневная, — Николай Николаевич уже успокоился и как военный, получивший задание, начал анализировать возможность его выполнения. — Но можно привлечь на нашу сторону Константиновичей. Особенно если пообещать амнистию по некоторым проступкам…

— Не думаю, что Минни будет против, — возразил Владимир. — Она не простила и не простит Ники казни Витте. Флот тоже взбудоражен казнями двух заслуженных адмиралов и наказаниями почти сорока других офицеров, и настроен недружелюбно. Кавалерия в вашем подчинении, а гвардия выполняет мои приказы. Да и кандидатуру Мишкина она одобрит, — при этом он промолчал, что явное нежелание Михаила взять на себя императорские обязанности приведет, как уже рассчитали он и его жена, к тому, что царем станет их сын, Кирилл Владимирович, как второй по порядку наследования. Сам Владимир не мог взойти на престол по вполне прозаичной причине — супруга его, как уже отмечалось, была неправославного вероисповедования.