Анатолий Логинов - Первый Император. Спасти будущее!

А вечером он из газет узнал, что Сипягин все же убит, а Сазонов жив. И что вводятся ограничения на въезд и выезд жителей из столиц, «в целях розыска злоумышленников, покушавшихся на жизнь…» Великого Князя Сергея и министра Сипягина. Покушение на Великого Князя оказалось неудачным и, как писали, участвовавший в нем эсер дал показания о личностях, замешанных в подготовке и осуществлении террористических актов.

Поэтому из города пришлось выбираться пешком, минуя заставы, а потом добираться на поездах до Киева. В Киеве оказалось еще хуже, чем в Петрограде. Начальник местного жандармского отделения полковник Спиридович сумел организовать розыскные мероприятия наилучшим образом. И разгромил местные ячейки партии, арестовав всех до последнего человека. Хорошо, что у Бориса сработало предчувствие и он не пошел на заранее оговоренную конспиративную квартиру. На которой днем позднее был арестован приехавший в Киев Швейцер.

А его спасло хладнокровие и прежние связи — уехав из Киева, он через одного знакомого по ссылке в Вологду вышел на местных контрабандистов. Пришлось выложить почти полторы сотни рублей, но через австрийскую границу его перевели без проблем.

Борис очнулся от воспоминаний и обнаружил, что пиво в кружке уже закончилось. Пока он подзывал гарсона и делал новый заказ, в пивную зашел долгожданный товарищ Азеф, который тоже чудом ускользнул из Москвы после покушения.

Маньчжурия, район реки Ялу, сентябрь 1902 г.

К первым числам сентября неторопливо двигающиеся вперед японские войска наконец оттеснили казачьи полки Мищенко к реке Ялу. Отступавшие казаки переправились на западный берег, в первую очередь перебросив на заранее приготовленных плотах конную батарею. В обозах которой, кстати, уцелело всего пара десятков снарядов. Переправившиеся казаки, сосредоточились у Сегепу, став подвижным резервом правого фланга. Казаки, не раз сходившиеся в коротких схватках с наступавшими японскими авангардами, смотрели на сидящую в окопах пехоту свысока. Генерал-майор Мищенко докладывал, что: «…японская конница по сравнению с русской чрезвычайно плоха, в конном строю бой старается не принимать, а будучи в него втянута — терпит поражение. Пехота же отличается высокой стойкостью, на поле боя держится до последнего, даже будучи окружена. Артиллерия ни в чем не уступает нашей, но предпочитает стрельбу с закрытых позиций. Подчиненная ему казачья батарея потеряла два орудия, пытаясь стрелять по принятому в мирное время обычаю». Впрочем, получавший такие донесения и ранее, Александр Алексеевич уже принял меры и большая часть орудий, включая недавно полученную четырехорудийную батарею сорокадвухлинейных (106,7 мм) осадных пушек, были укрыты либо в редутах, либо на обратных склонах высот.

Сутки после прибытия казаков прошли спокойно, подошедшие японцы копошились на своем берегу, не всегда отвечая даже на ружейный огонь, время от времени открываемый охотничьими командами[9], занимавшими острова.

Наконец, японцы зашевелились. Их передовые части, на ходу развертываясь из походных колонн в густые цепи, устремились к берегу реки. Среди идущих цепями пехотинцев видны были группы носильщиков с лодками. Как выяснилось позднее, часть лодок была припрятана заранее прямо на берегу. В результате чего охотники, отстреливая носильщиков, наступление японцев остановить не сумели и, действуя по приказу, отошли, едва первые лодки начали отплывать от противоположного берега. Отход прошел успешно, но не без потерь — одновременно с началом переправы острова обстреляла японская артиллерия, как шрапнелью, так и фугасами. Русские орудия пока молчали. Но, как только первые японские цепи вышли на западные берега островов, над ними рванули шрапнели. Розоватые облачка разрывов, казалось, безобидно висящие в небе, обрушили на пехоту противника град пуль, заставив залечь и кое-где даже отступить. Поручик Араки, командовавший восьмой ротой первого полка гвардейской дивизии написал позднее в письме домой о своих впечатлениях хокку:

— Розовые облака дождем свинцовым

Без страха идут вперед сыны Ямато

Славно умирать

На обстрел откликнулись японские орудия. И над головами пехотинцев полетели в обе стороны огненные подарки. Медленно, словно нехотя, разворачивалось артиллерийское сражение. Густые разрывы фугасов и облачка накрывающей цели шрапнели, словно забыв об ищущих укрытия простых солдатах, обрушились на плюющиеся огнем русские редуты и нащупывали укрытые позиции батарей c той и другой стороны реки. Но новые русские пушки, которых к этому времени у Гернгросса теперь стало уже две облегченные батареи нового типа — по шесть орудий, стреляли чаще и как бы не точнее, чем японские. Им неплохо помогали и тяжелые осадные пушки, недосягаемые для вражеского обстрела, достающие до самых дальних японских батарей. Артиллерийская дуэль, изматывающая и методичная, шла до темноты. Уже к середине дня выяснилось, что древо-земляные укрепления старого типа, вроде редутов и люнетов, плохо переносят обстрел современными фугасными снарядами. Почти все потери разбитыми и поврежденными орудиями, а также убитыми или ранеными бойцами за день пришлась именно на них. Так что всю ночь работы шли не только на захваченных японцами островах, но и на оборонительных укреплениях русских. Пока японцы укрепляли свои позиции и подтягивали артиллерию, русские тоже не спали. Уцелевшие орудия из редутов перевозились на подготовленные для других батарей запасные позиции. Но в целом потери были не столь значительны, недостатки устранялись, и Гернгросс уже набросал для себя черновик победной реляции. Однако Александр Алекссевич отнюдь не забывал, что учителями японской армии были немцы, поэтому приказал выдвинуть подкрепления не только для возмещения потерь первой линии, но и на пока спокойные фланги. Которые по немецкой теории тактики наступления должны непременно обойти и атаковать наступающие. И надо признать, что он оказался прав…

Рано утром вся японская артиллерия (двадцать четыре тяжелые двенадцатисантиметровые гаубицы, семьдесят две полевых и двенадцать горных пушек) открыли сильный огонь по русским позициям. Многие батареи вели прицельный огонь прямой наводкой, укрытые в зарослях на островах. Под прикрытием огня артиллерии, на который русские орудия отвечали вяло, сберегаемые до «решающего штурма», японская пехота переправлялась на западный берег, и сходу, разворачиваясь в густые цепи, пыталась захватить русские окопы. Ключевую позицию на Медвежьей сопке, которую японцы называли Тигровой, атаковала пехота гвардейской дивизии.

Но русские, хладнокровно подпустив японские цепи на сравнительно небольшое расстояние, неожиданно открыли плотный ружейно-пулеметный огонь. А по позициям японских батарей открыли огонь все способные стрелять русские пушки, включая осадные. Неся огромные потери, без поддержки своей артиллерии, подавленной русским контрбатарейным огнем, японские пехотинцы откатились назад и кое-где даже бросились вплавь через реку, стремясь достичь островов. Только гвардия, дошедшая до русских окопов вплотную и отброшенная штыковой атакой, несмотря на большие потери, раз за разом поднималась и пыталась атаковать сопку.