Комбат Найтов - Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез [сборник litres]

В 13:30 по Москве зафиксирована первая атака ФВ-190. Он попытался сбить головной бомбардировщик армады, но сам был сбит сосредоточенным огнем стрелков. Сзади над строем появились «Лайтнинги», которые сразу пошли в атаку на поднимающиеся «мессеры» и «фоккеры». В 13:57 открыли люки самолеты первой волны, и на небольшой городишко обрушился ливень 227-килограммовых бомб. Зенитная артиллерия пыталась что-то противопоставить, но она не была рассчитана на такое количество самолетов противника, и сама являлась целью! По ее душу прилетела эта стая. Каждое крыло имело свою цель, и на нее обрушивался дождь бомб, фугасных и зажигательных. Лейтенант Штерн тщательно привязал каждую из восемнадцати батарей ахт-ахтов, а они почти не добивали до строя. Последняя цель была батарея на горе Лангнесвейен. По всем батареям американцы работали полутонными и тонными бомбами.

Цели кончились, и оставшиеся самолеты с бомбами довернули на Тромсе, запасную цель, где тоже выгрузили свой боезапас на порт и аэродром. Столб пламени и дыма поднялся над городом высотой в несколько километров.

Аэродром в Альте весь исковыряли бомбами, северо-западный ветер сдувал дымы в тундру. Одна из эскадр заметила девять эсминцев, попыталась отбомбиться по ним, но попасть с такой высоты по маневрирующим целям невозможно. Четыре крупных корабля стояли в нешироком Каа-фьорде, который находился под прямым углом к курсу «крепостей», и они почти не были повреждены бомбардировкой. Несколько попавших на них мелких 227-килограммовых бомб только чуть-чуть поцарапали краску. И лишь один находился в кольце огня: бункеровавшийся для перехода в Германию, «Адмирал Хиппер» сам не пострадал, а вот взрыв на бункеровщике, который не успели вывести из колец противолодочных, противоторпедных и противодиверсионных сетей, выплеснул горящий мазут, который расплылся вокруг крейсера. Радар береговой системы ПВО, как и все остальное оборудование, перестал существовать, систему задымления выключили, и тут курсом 215 градусов, на высоте всего три-четыре километра из-за дыма пожара появилась цепочка странных самолетов с изломанным крылом, и вниз полетели пятисотки, круша все на палубах, концевые несли двухтонные бомбы. Зенитный огонь вспыхнул и угас, четыре машины из атакующих, вспыхнув, ушли в землю. Больше кораблям стрелять было нечем. Грозно рявкнул главный калибр, но естественно, без какого-либо толка, а на корабли заходили тяжелые Пе-8 с пятитонными бомбами, поставившими крест на океанском флоте немцев.

Дмитрий в Ягодном с нетерпением ждал возвращения группы, но послал на разведку пару Пе-3 и «Спитфайров» – снять результаты бомбардировки. Было довольно ветрено, поэтому шанс, что все промахнутся пусть минимальный, но был. «Спитам» было приказано сразу везти все в Ягодное, по топливу они могли это сделать. Елькин приземлился первым, у него скорость в два раза с лишним больше. Подрулив, он отбросил выпуклый фонарь и вскинул обе руки, вытянув вверх большие пальцы – есть!

– Качайте его, ребята! – подал команду Дмитрий, но команду все поняли неправильно: вместе с Леонидом Ивановичем в воздухе оказался и сам Дмитрий. Не уронили, и на том спасибо! Демонтировали кассеты с камеры и бегом потащили в проявку. Через тридцать минут на проекторе возникла картинка побоища. Куда там Куликовской битве! Севший кормой, с вырванными башнями, весь обгорелый «Хиппер», перевернувшийся «Тирпиц», мачты и башня ровно севшего на грунт «Лютцова» и лежащий на боку с пробитым бортом «Шарнхорст». Чья-то башня валялась аж на берегу. Дмитрия подмывало немедленно позвонить Сталину, но требовались доказательства того, что перед атакой наших самолетов эскадра была на плаву. А это еще два часа. Через час над ними прошли Ер-2, они идут в Кострому. Две девятки были неполными. Один из бортов сел в Ягодном из-за утечки масла. Затем появились «Пешки», которые построились в круг и начали садиться по двое. Голованов сел последним. Дмитрий пошел к нему. Тот отмахнулся от рапорта, обнял Диму.

– Отлично! Сработали как часы!

– Мы уже получили результаты, а где снимки перед атакой? На каком борту?

– А нет того борта! Сбили! Сейчас людей построю, спрошу, может быть, кто и снимал.

Дмитрий отчетливо понял, что это хорошо, что он не полез с докладом Сталину.

– Ты Сталину доложился?

– Никак нет! Вас ждал.

– Ну и правильно!

Они прошли к строю летчиков. Маршал поздравил всех с выполнением особого задания, приказал все пленки немедленно сдать в проявку, в том числе и личные, если кто снимал. Слава богу, на каждом борту кто-то, но снимал.

– Все, не дрейфь, будет что-нибудь! Чисто для истории и для самих себя обязательно сняли.

Он связался с Костромой и передал такой же приказ туда.

– Я могу «спита» туда послать.

– Нет надобности. Сейчас доложимся, и отмечать будем. А пленки и фотографии из Костромы подвезут.

Он снял трубку ВЧ и вызвал Сталина.

– Товарищ Васильев, задание выполнено. Все четыре корабля утоплены. Частично на плаву один «Хиппер», но без вооружения. Обе башни в воде. – Он щелкнул тумблером громкой связи, чтобы все услышали поздравления Верховного, который в конце спросил о потерях.

– Четыре «Ер-2», товарищ Васильев. К сожалению, один из них фоторазведчик, – и он выключил громкую связь, чтобы только он мог слышать то, что ему говорит Сталин. Молчал он довольно долго. Затем сказал: – Пленки проявляем, не может быть, чтобы не было доказательств, что все корабли были на плаву перед ударом, – и опять замолчал. – Спасибо, товарищ Васильев. Так и сделаем. До свидания! – и он повесил трубку. – Ты здесь ни при чем! Это мой промах. Но приказано лететь в Москву. Вместе.

Он снял трубку и еще раз позвонил в Кострому, чтобы собрали все пленки у всех, особенно у штурманов и стрелков. После этого пошли обедать. Экипажи шумно отмечали успех и не совсем понимали, что произошло, и почему такими хмурыми были лица у командования. Лишь Эндель Карлович переспросил у Голованова:

– Сильно ругается?

– Сильно, но что сделаешь! Это же боевая работа. Хуже всего, что обвиняют не меня, а его! – и он большим пальцем показал на Диму.

– Он ведь нам всем жизнь спас, – тихо сказал Пусэп.

– Я знаю, – так же тихо ответил Александр Евгеньевич.

Сразу после обеда пошли садиться в самолет. Были уже в кабине, когда принесли коробку с негативами.

Взлетели, Голованов передал управление второму пилоту, а они с Дмитрием и штурманом начали просматривать кадры на пленках. В основном, все кадры сняты сзади, после атаки, и фиксировали попадания и промахи. Лишь на одном из кадров видны три корабля, но уже в огне. На восьми виден густой дым от пожара и мачты всех четырех кораблей.