Елизар Лазовский - Прошлая настоящая жизнь [litres]

Около метро Лида еще раз тщательно обшарила все карманы – нет, кроме того пятачка, который она потратила на метро сюда, ничего больше не появилось. Ну ничего, со всеми бывает. Придется пользоваться методом, к которому она однажды вынуждена была прибегнуть, когда оказалась в такой же ситуации. Она встала недалеко от телефонной будки перед входом в метро и стала просить у прохожих две копейки «позвонить». Не все откликались, бывало, что и пробегали мимо, бросая осуждающие взгляды. Но трое сердобольных ссудили-таки ее шестью копейками. Лида разменяла деньги в кассе и получила пятачок одной монетой, и даже еще сдача осталась, целая копейка. Было уже довольно поздно, и в метро уже началась уборка. Никаких поломоечных машин в метро не было, уборщица разбрасывала по платформе мокрые опилки, а потом гоняла их по полу длинной-предлинной шваброй – и мусор собирала, и пол увлажняла. В сером вагоне ни одной рекламы, единственные цветные пятна – схема метро, Лида уже с этим смирилась, а сначала не хватало привычной красочности. Она ехала домой и пыталась вспомнить, что в это время можно купить на ее сдачу, одну копейку. И перечень оказался на удивление длинным: стакан газировки без сиропа в уличном автомате, коробок спичек, газету «Пионерская правда», кусок хлеба в школьной столовой, таблетки от кашля, ластик, или простой карандаш, или кусок мела, перочистку для чернильных перьевых ручек, почтовый конверт без марки или почтовую марку, два медиатора для игры на гитаре: это Витька рассказывал, что один медиатор стоит полкопейки, поэтому они продаются парами…

А еще, через несколько дней, Витька рассказывал о своей встрече с будущим президентом. Говорил, что тот пригласил его в свою команду в 2000 году, что расстались просто дружбанами – врал, наверное. А Ирка рассказывала, как Владимир Владимирович смотрел на нее, «уж я-то знаю этот заинтересованный мужской взгляд, ему лишь мой возраст помешал, ты только Витьке не рассказывай» – выдавала желаемое за действительное, скорее всего…

В среду после школы решили собраться у Вити. Май 1979 года перевалил за середину, на улице стояла теплынь, девчонки распахнули куртки, а Витька так и вообще без верхней одежды в школу пришел, у него школьный синий пиджачок, ему и в нем жарко на майском солнцепеке. Девчонки щеголяли в эластичных колготках; такую роскошь могла себе позволить не каждая старшеклассница, но у Лиды с Ирой денежки-то водились. И хотя с Витей была договоренность не тратить деньги на пустяки, купить новые колготки, особенно если тебе случайно повезло зайти в «Серый» именно в тот день, когда в конце месяца их «выкинули» для плана – тут уж сам бог торговли Меркурий велел. Главное – не создавать у мамы когнитивный диссонанс, пусть не думает, зачем она так много денег Лиде на колготки дает, пусть думает, что это одни и те же колготки, что Лида их просто очень аккуратно носит вот уже полгода.

Еще зимой в школе каждый класс разделили на две неравные части – тех, кто учился хорошо и останется доучиваться в школе девятый и десятый классы, и троечников, которых отправят в ПТУ. Лида помнила, что в прошлый раз Ирка загремела в ПТУ, вроде бы пошла в медицинское. Сейчас же она оказалась в списке классной элиты, потому что реально хорошо стала учиться, и ее оставили в девятый/ десятый класс. Но экзаменов в восьмом классе никто не отменял, нужно было готовиться. Четыре экзамена – сочинение, русский устно, алгебра письменно, геометрия устно. Поэтому сегодня собрались у Лиды для изготовления шпор, не гусарских, конечно, а в смысле – шпаргалок. Геометрию взял на себя Витя, русский поделили Лида с Ирой. Лида писала грамотно, первой школьной науки хватило на всю жизнь, но вот запоминать правила и учить билеты – это же совсем другая история.

Выполнили дневную норму, решили, что все, перевыполнять не будут.

– Я пойду, – сказала Лида, вставая и расправляя затекшие плечи; удерживать ее никто не стал.

А Ира осталась. Когда за Лидой захлопнулась дверь и Витя вернулся в свою комнату, Ира стояла у окна и майское солнце очерчивало волшебным карандашом ее идеальные контуры. Витя подошел, тронул рукой пшеничную прядь, мимолетно подумал: «Откуда в мае спелая пшеница?» Упругие пружинки Ириных кудряшек призывно качнулись, и Виктора затопило волнами любви и нежности, так, что он моментально забыл, что сегодня еще не обедал…

– Петь, ты не видел мою серую папку?

– Ну, ту, с кнопочкой.

– ?

– Там мои рабочие журналы лежали!

– А, ты про эту! Нет, не видел.

– Куда же она могла деться? Я ее уже сто лет не видел, вел новые записи в новой тетради, а та папка… Черт! – Константин досадливо с трудом захлопнул дверцу письменного стола, откуда начала было вываливаться стопка бумаг, старых газет и журналов.

– Нужна очень?

– Да нет, там старые записи, эта папка со мной еще из 2020 года путешествует. Эти записи и не нужны мне сейчас, все наизусть помню, но я просто хотел новую заполненную тетрадь туда доложить, как в архив, а папки нет.

– Вот тебе новая папка, положи тетрадь, будет архив, том два. А старая найдется только после генеральной уборки – ты посмотри, какой срач мы тут с тобой развели. Здесь нужна сильная женская рука, сами не справимся…

Когда Джону принесли расшифровку записей за май, он, хоть и проглядывал все по диагонали, обратил внимание, что Константин заметил пропажу папки. Петр был вызван на разговор.

– Как ты думаешь, когда он снова вспомнит про эту папку?

– А я – знаю? Да, может, опять не скоро, не нужна же она была ему несколько месяцев. Возможно, когда он испишет еще одну тетрадь и нужно будет положить ее в папку, тогда и вспомнит. Но, с другой стороны, для архивных документов у него теперь есть папка номер два, может, он и не станет старую искать.

– Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Главное, чтобы до этого генеральная уборка не была сделана и отсутствие папки не всплыло раньше, ты уж позаботься. У меня пока все.

– А у меня – нет, – ледяным голосом произнес Петр.

А не слишком ли долго они согласовывают сумму моего гонорара? Пора и честь знать, расплатитесь, господа. Ведь никто кроме меня не предложит вам ничего подобного! Чего тянуть?

– У меня вопрос по поводу моего вознаграждения за ту самую папочку. Почему вы молчите?! Ваши эксперты не поняли ее ценности? Вы ждете, пока начнутся рождественские скидки?

Одним из самых частых крючков, на которые Джон ловил глупых и жадных, была любовь к деньгам, в любой форме, в любой валюте. Он привык иметь дело с такими людьми, в этом была его работа, но как неприятно ему было сейчас слышать истерику Петра! Джон подумал, что, если бы можно было расстаться с ним прямо сейчас, он бы, ей-богу, плакать не стал. Ведь, честно говоря, хотя Петр и продолжал работать у Константина, но свои еженедельные отчеты Джону заканчивал как под копирку – что у Константина «простой, дефицит идей, прогресса нет». Ну и черт бы с ним, только пусть сначала продаст рабочие журналы Константина. Но пока руководство никак не могло согласовать наверху такую огромную сумму, которую затребовал Петр.