Сергей Ежов - Пушинка в урагане

— Кстати сказать, чай делится на несколько разновидностей: самые известные это чёрный, который распространён и у нас, в России, зелёный, который предпочитают в Средней Азии, белый и красный. Но я вам предложу чёрный, Андрей Ефимович его великолепно заваривает. Вы знакомы с Андреем Ефимовичем?

— Да, мы встречались в университете, впрочем, нечасто, — Ульянов отвесил поклон Андрею. — Андрей Ефимович больше занимается на кафедре органической химии у профессора Менделеева. Однако, ваше императорское величество, я теряюсь в догадках, зачем вы пригласили меня?

— Если вас не затруднит, Александр Ильич, обращайтесь ко мне запросто, Пётр Николаевич. Первое, для чего я вас позвал, Александр Ильич, это предостережение. Я знаю, что вы состоите в террористической организации, и хочу попросить вас покинуть её, а ещё лучше, вовсе прекратить деятельность сей организации.

— А как же мои товарищи?

— Объясните им, что ваша организация раскрыта, что жандармы следят за каждым вашим шагом. Ведь вы следите, Евгений Израилевич, — повернулся я к Синцову, сидящему с нами за столом.

— Денно и нощно, Пётр Николаевич. Надо признать, что последний год деятельность народовольцев значительно поутихла, но далеко не приблизилась к точке замерзания.

— Вы слышали, Александр Ильич? Евгений Израилевич служит в Третьем отделении, и прекрасно осведомлён о происходящем в этом лучшем из миров и в его окрестностях. Надеюсь, у вас нет предубеждения к жандармам?

— Вы знаете, Пётр Николаевич, никаких предубеждения к людям, служащим Родине я не испытываю.

— Позвольте осведомиться, почему?

— С радостью отвечу: я сотрудничаю с тремя студенческими научными обществами, и в двух их них, биологическом и химическом, моя работа связана с некоторыми вещами, которые могут оказаться интересными шпионам. Вот безопасность у нас в университете обеспечивает как раз жандармский офицер. Милейший и весьма образованный человек.

— Замечательно. А вот второй вопрос, который я хочу разрешить в процессе нашего разговора вот какой: известно ли вам такое вещество как силикон?

— Да, Пётр Николаевич, известно.

— Дело в том, Александр Ильич, что силикон сразу после изготовления, имеет весьма привлекательные свойства: он упруг, гибок, из него можно отлить самые разнообразные вещи, такие как гибкие трубки, уплотнители, клизмы и мягкие грелки. При этом силикон не токсичен и не вызывает аллергии. Недостаток силикона в том, что он довольно быстро отвердевает, и становится хрупким.

— Простите, Пётр Николаевич, что такое аллергия?

— Это раздражение на коже или слизистых оболочках, которое может развиться в язвы или ещё что похуже.

— Понимаю.

— Если вы готовы послужить народу, то вам, Александр Ильич, будет выделена лаборатория и необходимые денежные и иные средства, с тем чтобы вы получили силикон, который не будет терять своих свойств ни от времени, ни от агрессивной среды. Строго говоря, вам следует изобрести некий пластификатор, который будет сохранять полезные свойства силикона.

— И где же нужен силикон?

— В первую очередь силикон требуется в медицине.

— Каковы сроки исполнения, Пётр Николаевич?

— Откровенно говоря, силикон нужен очень давно. Каждый день его отсутствия, это страдания множества больных, не получающих должной помощи, поскольку помогать нечем.

— Я согласен выполнить эту работу, Пётр Николаевич, хотя и не могу гарантировать быстрого получения результата. Однако, позвольте неловкий вопрос, Пётр Николаевич?

— Спрашивайте, я отвечу со всей возможной откровенностью.

— Почему вы выбрали именно меня?

— Причин несколько, Александр Ильич. Во-первых, и это самая главная причина, я верю, что вы справитесь с поставленной задачей. Все утверждают, что вы умны, талантливы, весьма работоспособны, честны и ответственны. Вторая причина такая: вы вляпались в нехорошее дело, в террористическую группу. По закону вы должны быть арестованы и осуждены, но при этом Россия потеряет незаурядных людей: вас, и ваших товарищей. И, наконец, третья причина: я от всего сердца сочувствую вашим идеалам, хотя лично мне ближе не идеи народников, а идеи марксистов.

— Но позвольте, Пётр Николаевич, вы же…

— Да, я император. Тиран и деспот. Коварен, капризен, злопамятен. Обожаю по утрам или вечером спуститься в пыточный подвал и лично придушить там десяток-другой борцов за народное счастье. Невинные жертвы меня тоже устраивают.

— Вы шутите, Пётр Николаевич.

— Разумеется. Вы бывали в колхозах, которые сейчас формируются по всей стране?

— Да, Пётр Николаевич. Рядом с Симбирском организован большой колхоз, я бывал там, на летних каникулах, вместе с родителями.

— Ваш брат, Владимир Ильич, тоже был в этом колхозе?

— Да, Володя тоже был с нами, и живо интересовался всем происходящим. Механики даже пустили его осмотреть устройство зерноуборочного комбайна, который они ремонтировали.

— У колхоза имеется собственная техника?

— Нет, Пётр Николаевич, колхоз пока не имеет средств на собственную технику, это были механики из машинно-тракторной станции.

— Как вы полагаете, Александр Ильич, колхозы, МТС, кирзовые сапоги, наконец, это реальные шаги на пути к улучшению народного благосостояния?

— Несомненно, Пётр Николаевич, это большие шаги, но есть огромное затруднение.

— Какое же?

— Простите за прямоту, ваше императорское величество, но все благотворные изменения в нашей стране связаны лично с вами. Если что-то случится с вами, или ваш наследник не усвоит ваших умственных и душевных качеств, то всё может вернуться назад, к рабству, произволу помещиков, заводчиков, дворян и чиновников, к повальному воровству…

— М-м-да. А вот здесь, Александр Ильич, вы меня уделали. Одной левой! Действительно, есть такая вероятность. Более того: она весьма реальна. Ну, так давайте сотрудничать, Александр Ильич. Давайте думать над тем, как закрепить положительные изменения и дать гарантию продолжения курса страны к прогрессу. Какой строй вы полагаете наиболее приемлемым в России?

— Республику, разумеется.

— Угу. А какая страна вам, кажется, наиболее применима в качестве примера?

— Многие считают таким примером довоенную Великобританию.

— Прелестно. Великобритания такая же монархия, как и Россия. Разве что имеется громоотвод в виде парламента и премьер-министра, на которых можно свалить всю ответственность за неудачи.

— Простите, Пётр Николаевич, а кто мешает вам завести в России подобный громоотвод?

— Хм… Андрей Ефимович, Евгений Израилевич, а что вы думаете по этому поводу?

— Я думаю, — медленно проговорил Андрей, — что в словах Александра Ильича имеется большая доля смысла.