Игорь Кулаков - Программист Сталина [СИ]

Явные, видимые и обывателям, события также шли своим чередом. 27 сентября в Берлине был подписан пакт трёх держав, оформивший военный союз Германии, Италии и Японии, а в ноябре к нему присоединились Венгрия, Румыния, Словакия.

Всё как и в «истории попаданца». Очень примечательное чувство – знать события на месяцы вперёд. Вот завтра будет то-то, через неделю другое… ни с чём не сравнимые ощущения… даже зная, что скоро «история будет меняться», но тем не менее…

А вот вторая книга, представлявшая описание жизненного пути одного из сотрудников ГУГБ, нынешнего руководителя «иностранного» отдела, и, бывшая, вместе с тем, ещё одним бесценным кладезем информации и добавившая множество новых потрясений лично для меня, подтолкнула к тому, чтобы обратиться к Хозяину.

Поэтому, взяв дело в свои руки и руководя потомком, самолично перебиравшим на компьютере все книги в поисках любых сведений по разведывательным операциям, в результате чего мной была подготовлена докладная записка на имя Сталина о необходимости вовлечения в тайну «Особой папки», связанной с перемещением во времени, начальников двух наших разведслужб.

К первым дням зимы, под влиянием изучения этих книг и других материалов с компьютера, их анализа и разбора противоречий, я определился и, имея запрошенное ранее и полученное разрешение Сталина на допуск к «Особой Папке» ещё двух человек, пригласил их к себе.

Один из них был наш начальник «иностранного» отдела ГУГБ, другой – от товарищей военных, руководитель их разведывательной структуры.

Последние дни декабря 1940 года, старший майор государственной безопасности П. М. Фитин, начальник 5-го («иностранного») отдела ГУГБ НКВД. Воспоминания-размышления, одолевавшие его в момент прогулки с женой Лилией и восьмилетним сыном от первого брака Анатолием по украшенной и ярко освещённой предновогодней вечерней Москве, готовившейся к встрече нового, 1941-го года.

Первая рабочая неделя декабря началось для меня с привычного уже вызова к наркому, который последние месяцы начал особо плотно контролировать деятельность нашего отдела, заставляя почти ежедневно отчитываться о текущем состоянии дел и детально вникая в сведения, получаемые от всех наших источников за границей. За эту осень нарком отдал несколько распоряжений, связанных с отправкой указаний зарубежным резидентурам по приоритетным задачам. Где-то в ноябре, размышляя над поставленными нам задачами, я чётко осознал – нарком явно действует по какому-то плану, скорее всего сформулированном на самом верху. Указания, часто бывшие ранее весьма общими, обрели конкретные формы и были явно нацелены на решение какой-то новой задачи.

Вот только что это за неясная и не представимая мне до декабря даже в самых оторвавшихся от жизни фантазиях задача и как с ней связан появившийся в структуре ГУГБ новый, «информационный» отдел, строжайшая секретность в работе и наглухо перекрытое общение в пределах ГУГБ поразило многих наших сотрудников, привыкших к хотя бы минимальным дружеским контактам на уровне «привет, все в порядке?»

Единственное, что знал я – начальником 8-го отдела был назначен бывший и.о. начальника Молотовского УНКВД Поташник. Почему именно он – разъяснилось в начале декабря. Но, оглядываясь назад, многие перемены, не укладывавшиеся поначалу в моей голове, своё логичное и однозначное объяснение получили именно тогда.

Признаюсь, я был весьма удивлён возвращением в отдел его бывшего начальника (хотя уже и в качестве моего подчинённого), арестованного в ноябре 1938, когда я сам ещё только попал в 5-й отдел, Сергея Михайловича Шпигельгласа.

После расстрельного, как я знал, и отменённого, приговора, видимо, своё назначение в отдел он воспринимал, как улыбку судьбы. И даже необходимость подчинения бывшему стажёру не смущала его, хотя было видно – досталось ему на следствии крепко. Его возвращению, как я точно знал, был больше всех рад мой заместитель Судоплатов.

Также на службу возвратился старый и опытный сотрудник Гудзь, которого «вернул» лично нарком. Борис Игнатьевич пришёлся очень к месту по японскому направлению. Помимо их отдел был укреплён вернувшимися из очень, прямо скажем, разных мест Арнольдом Генриховичем Дейчем и Дмитрием Александровичем Быстролётовым.

По пути обнаружив в приёмной наркома начальника разведывательного управления Генерального штаба РККА Филиппа Ивановича Голикова, и, едва успев поздороваться, были вместе с ним сразу же приглашены секретарём наркома в кабинет Берии.

— Вы оба здесь не случайно. Товарищ Сталин дал разрешение на ваше ознакомление. Расписывайтесь, читайте, всё положенное услышите после ознакомления, у вас обоих будет много новых забот.

Поставив, где положено, подписи об доступе к сведениям из «Особой папки», мы с Филиппом Ивановичем, в полном молчании ознакомились с коротеньким текстом, содержавшим десяток пунктов, один невероятнее другого. Невиданная и незнакомая мне форма секретности, являвшаяся высшей, как я понял, тайной СССР, открыла мне доступ к следующей информации:

Несколько месяцев назад, в августе этого года, в СССР, в результате эффекта неизвестного природного феномена, попал пришелец из 2018 года! С устройством из будущего, способным к хранению больших объёмов информации. Личина путешественника во времени и его прибора проверена, факт путешествия во времени полностью и однозначно достоверен. Стало известно, что в июне 1941 года Германия нападёт на СССР. В истории пришельца СССР, вместе с союзниками, победил врага только в 1945 и ценой очень больших жертв, исчисляемых 27 миллионами жизней советских граждан. Начальный период войны был катастрофическим для СССР. Прибор путешественника во времени доставил нам множество свидетельств, «как это происходило». Руководством принято решение подготовить СССР к войне. Мероприятия выполняются.

Такого мы с Голиковым никак не могли предположить. Что угодно, после росписей на невиданной ранее форме секретности, но такое…

— Всё, повторяю, всё, здесь изложенное – полная истина, какой фантастической она бы ни казалась, — нарком, понявший, что мы осознали сами факты из прочтённого, не предоставил нам возможности задать ни единого вопроса.

— Вы, товарищ Голиков, сейчас отправляйтесь на приём к товарищу Мерецкову, он уже вас ждёт и введет в курс подробностей по вашим, сугубо военным вопросам. Что и как. В «группе Мерецкова» вы всё и узнаете… да-да, я в курсе, что у вас там, в Генеральном штабе РККА, некоторые товарищи, которым… не положено знать, в недоумении от некоторых дел. И как называют в кулуарах… тех, кто в курсе происходящего. Ничего страшного… те, кто не в курсе, их дело – выполнять.